Счастье в огне - Мария Васильевна Захарова

С приходом весны Варя поспешила разбить возле дома огород – теперь у Митьки, несмотря на всю его бойкость бледного и худенького, будут свежие овощи.

А в конце апреля Костик принес саженец сирени и торжественно, в окружении всей семьи посадил его на том самом месте, где когда-то колыхались огромные сиреневые грозди, заглядывавшие в Варино окно.

Медленно, но верно Варвара привыкала к мирной жизни.

8

На углу курили двое мужчин. Обычный день. Обычно снующие вокруг люди. И вдруг – мурашки, пробежавшие по спине. Варя замедлила шаги. Какая-то непреодолимая сила заставила ее оглянуться. Мужчины все еще были там, увлеченные своим разговором. Один из них стоял к ней спиной, обтянутой синим пиджаком, плотно облегающим мускулистую спину. Варвара впилась глазами в эту спину, не в состоянии сдвинуться с места. Всю ее обдало жаром – она слишком хорошо знала эту спину. Но она продолжала стоять, не в силах поверить, боясь узнать, и боясь быть не узнанной. Но вот мужчина повёл плечами, и последние сомнения отпали.

– Егор! – только лишь шепот вырвался из Вариного горла. Но мужская спина напряглась. – Егор! – радость и боль зазвенели в ее голосе. И мужчина повернулся. На Варю смотрели до боли знакомые серые глаза со стальным отливом. – Егор… – в его взгляде застыло недоумение, только через несколько мгновений сменившееся узнаванием. В глазах Вари, затуманенных слезами, засветилась разноцветная радуга, она интуитивно подалась вперед – сейчас, вот сейчас он наконец сможет до него дотронуться, сейчас он заключит наконец её в свои объятия. Но ничего не происходило.

Варвара замерла, она не успела ни удивиться, ни испугаться, когда Егор всё-таки шагнул в ее сторону:

– Варя! Ты как здесь?! Вот уж неожиданность. – И Егор протянул ей руку. Девушка, опустошенная, не понимающая, что происходит, робко вложила свою ладонь в большую мужскую. – Тебя же эвакуировали.

– Я вернулась, давно, ещё в сорок четвёртом. – Спазм сжал горло девушки, слова выдавливались с трудом. – Я думала, что меня могут искать.

– Искать? Но у тебя же… Ах да, у тебя же отец. Он вернулся?

– Да. Вернулся.

– Отлично! Это отличная новость. Кстати, знакомьтесь, – Егор повернулся к своему спутнику, – Олег Эдуардович, инженер. Мы здесь в командировке, на «Красном Октябре». А это Варя, моя, можно сказать, однополчанка.

Он говорил что-то ещё, но Варя больше не слышала его – Командировка? Однополчанка? Он не искал ее. Он здесь вообще случайно. И про Митьку не знает. И не узнает. Теперь. Как же так? Разве это была не любовь? Она же ждала его, очень ждала. Она его любила. И любит сейчас. А он – нет. Он все забыл. А у нее сын. Его сын. И что теперь? – Жизнь рушилась, безоговорочно, просто рассыпалась в пыль. Неимоверная боль сжала грудь девушки, хорошо, хоть слез не было. Потом опять прорезался голос Егора:

– А город-то, город, восстанавливается! Кто бы мог подумать! А хочешь, посидим где-нибудь? Здесь есть где посидеть?

Варя молча кивнула, повернулась и медленно пошла за угол на соседнюю улицу, где работало летнее кафе, если, конечно, его можно было так назвать – прямо под открытым небом варили кофе и продавали мороженое, которое можно было съесть за деревянными столами, сколоченными из грубых досок. Девушка шла быстро, и Егору пришлось её догонять. Когда они наконец поравнялись, Его подхватил ее под руку:

– Варя, что происходит? Ты какая-то странная. Ты здорова?

– Да, Егор, я здорова. Все хорошо.

Варвара выговорила имя любимого человека медленно, будто пробуя его на вкус. Сколько раз она звала его про себя, но вслух давно его имени не произносила. Сколько раз она представляла себе эту встречу, перебирая в уме и придумывая всё новые и новые варианты и подробности. Но никогда, никогда не представляла она, что это будет так.

Теперь уже молча они дошли до места. Столы пустовали – рабочий день был в разгаре. Варя села за один из них, стоявший с самого краю, а Егор пошел заказывать кофе. Кофе – Варя давно забыла его вкус.

– Варя, ну расскажи, как ты? Работаешь? Как отец?

– Работаю… да… Заканчиваю медицинский техникум, – слова все еще давались Варе с трудом, – а отец…

***

В памяти всплыл тот солнечный апрельский день сорок пятого года, когда к Варваре подлетела Наташка – они тогда работали на разборе завалов. Наташка была старше Вари на несколько лет и только месяц, как вернулась с фронта, куда ушла вместе с нашими наступавшими войсками. А до этого она, имевшая уже до войны разряд по стрельбе, была снайпером в Сталинграде, в общем-то случайно оказавшись в нужное время в нужном месте и попавшись на глаза комбату, командующему отделением снайперов. Домой Наталья вернулась под руку с красивым капитаном-танкистом сверкая орденом и тремя медалями. Правда уже через месяц капитан тихо исчез, чем-то не устроив взбалмошную Наташку, и теперь она оценивающим взглядом смотрела на всех попадавшихся на её пути мужчин, при этом она была душой любой компании и заводилой на любой работе, а работала она так, что не каждому мужчине было под силу.

Вот и сейчас, выполнив уже с утра дневную норму, она успела слетать домой, чтобы накормить мать, не встававшую с постели после получения похоронки на старшего сына. Она с разбегу подлетела к Варваре и, выхватив у нее лопату, безо всяких вступлений выпалила:

– Варька, давай быстро домой, там твой отец, – и уже в спину опрометью бросившейся бежать девушке – он у старого дома.

Не чуя под собой ног, девушка бежала по улицам, спотыкаясь, ничего не видя вокруг, ни о чём не думая. Ей казалось, что вот сейчас все будет как раньше, потому что вернулся отец, сильный мужчина, который сможет наконец позаботиться о них с Митькой, единственный, кроме сына, родной человек. Но мысли не формировались, были только ощущения робкой надежды, нараставшие с каждой минутой.

Вот и родная улица, на которой прошло детство. Но теперь здесь не было ничего, что бы напоминало о счастливом времени. Здесь прошла война, разрушив жизнь людей вместе с их домами, разломив ее надвое. Варя остановилась – вдруг защемило сердце, ноги просто отказывались идти дальше.

После возвращения Варвара была здесь только два раза: первый, когда приехала, и потом еще раз, в день маминой смерти. Мама! Как она скажет о ней отцу? О ней, и о Митьке? Тем не менее, мысль