Укушенная - Джордан Стефани Грей

Я поднимаю руку, чтобы успокоить его, но он отстраняется, зарываясь в густые пряди своих рыжевато-каштановых волос.

— Я знаю, — говорю я. — Всё в порядке.

— Я… меня послали прибраться в комнате Эви, — бормочет он, и я не могу смириться с тем, что его голос звучит так молодо. Ребёнок в униформе на два размера больше, чем нужно. У меня скручивает желудок. Адреналин бурлит во мне. Было бы легко заставить его. Я хочу заставить его. Меня пугает ещё один всплеск эмоций — жажда контроля. Я думаю, было бы легко, чувствуя себя скорее волком, чем девушкой, заставить его помочь мне.

Энтони теребит свою тряпку, отрывая кусочки ткани от подола крошечными коготками. Он даже не может взглянуть на меня, будто один только взгляд моих странных фиолетовых глаз грозит погубить его. Он может погубить его.

— Мне жаль, — говорит он, повторяя свои намерения, хотя они были достаточно ясны и в первый раз. А потом он поднимает глаза и встречается со мной взглядом. От него исходит облако ржавого страха, и я понимаю — он ждёт, что я его накажу.

Вот как действует двор Королевы Волков.

Сильные управляют слабыми, а Энтони ниже меня как в классовой, так и в волчьей иерархии.

Я поджимаю губы.

— Убирайся отсюда, — огрызаюсь я. — Приберись в другой комнате. Никому не говори, что видел меня, и я никому не расскажу об этом разговоре.

Энтони кивает, приседая в полупоклоне, прежде чем, улыбаясь, удалиться сначала по коридору, а затем по лестнице. Я смотрю, как он удаляется, и у меня перехватывает дыхание от желчи. Я не принуждала его. Я не могла. Может, я и чудовище, но я не буду вести себя как чудовище. Только не с невинным. Я думаю о горничной, которую лорд Аллард принудил, а затем об Уне, и закрываю глаза, когда врываюсь в комнату Эви, моя грудь поднимается и опускается от возобновившегося напряжения. В любом случае, мне не нужно было заставлять его молчать; страха достаточно. Более чем достаточно.

Двор Королевы Волков смертельно опасен, и прямо сейчас я всего лишь ещё одна пешка в его порочной игре.

Но ненадолго.

Быстро закрыв за собой дверь, я перевожу дыхание и прислоняюсь к изящному комоду, украшенному резьбой в виде старинного корабля. У меня может быть несколько минут, чтобы обыскать вещи Эви. Через несколько минут появится кто-нибудь ещё. Мне нужно уйти до того, как это произойдёт — если это произойдёт. Я надеюсь, что этого не произойдёт.

А пока я поворачиваюсь к комоду и выдвигаю ящик. В комнате Эви всё выглядит в морском стиле и под старину. На стене висит деревянный штурвал, из угла в угол свисают океанские сети, в которых запутались морские звёзды и ракушки, и карты — больше карт, чем я когда-либо видела, развешаны по всей поверхности. Часть Северной и Южной Америки, часть Азии и кусочек Королевства Высших — часть, доступная только непосредственно за пределами замка Севери, — отмечены тонкими крестиками, сделанными чернилами цвета индиго. Как будто она отмечает места, где побывала, или те места, которые ей хотелось бы посетить.

А на комоде — из всех вещей, которые она могла бы поместить в позолоченную рамку, — стоит трогательная фотография Нетти. Светлые волосы развеваются вокруг её ангельского личика, когда Антуанетта смеётся. Я провожу по ним кончиками пальцев. У меня щемит сердце. У меня есть — у меня было — так много видео, подобных этому с Селестой. Счастливые воспоминания. Самые лучшие воспоминания.

И вот, стоя посреди комнаты Эвелин Ли, даже после того, как меня раз чуть не поймали, я колеблюсь.

Сочувствие камнем ложится на дно моего нутра. Как могла девушка, в сердце которой столько любви, так сильно ненавидеть меня? Если только я чего-то не перепутала. Может быть… может быть, она вовсе не ненавидит меня. Может быть, она ещё не стала продуктом этого двора, а просто злая девчонка, как в тех видео про хулиганов, которые мы смотрели в школе. Возможно, всё, что ей нужно, — это объятия и… и дружба.

Я на цыпочках отхожу от комода, не трогая её безделушек, и подхожу к деревянной полке, уставленной стеклянными колбами и настойками с этикетками. Некоторые бутыльки пузырятся, в то время как большинство остаются блестящими и чёрными, как ночь. Я быстро читаю этикетки.

Смесь аконита и ивы. Настойка болиголова. Цветочная эссенция дикой моркови Queen Anne's Lace. Зоантид кораллов и отвар пионов.

Рядом с каждым названием оживает рейтинг смертоносности, когда я прикасаюсь к ним, белые этикетки меняются на дьявольски красные и тёмно-эбеновые. Некоторые бутылки даже трясутся и свистят. Но я не нуждаюсь в предупреждениях — я достаточно усвоила на уроках, чтобы заметить, что в этих бутылочках содержатся самые смертоносные яды, известные как людям, так и оборотням. Хотя, только смесь аконита может оказать на нас какое-то длительное воздействие. Я отхожу, немедленно заставляя их замолчать.

Алхимия.

Магические манипуляции и создание нечеловеческих материалов и заклинаний.

Так и должно быть — этот дар самый могущественный, какой я когда-либо видела при дворе, а Эви… Она лучшая на наших занятиях по Алхимическому Конструированию. Хотя там мы варим снотворное и делаем вино из виноградных косточек и волшебных фруктов. Ничего более сложного и смертоносного, чем эти. Я бросаю взгляд вверх, как раз вовремя, чтобы упасть на пол и откатиться в сторону от проклятого топора. Лезвие опускается с потолка прямо на меня, каким-то образом обнаруживая, что я — предатель. Или, возможно, просто обнаруживая, что я — не сама Эви.

Конечно, её дверь была не заперта — она оставила свою комнату заминированной. Но это не доказательство. Даже ядовитые смеси не являются причиной для её осуждения. Я ползу по полу, пригибаясь достаточно низко, чтобы зачарованный топор перестал целиться мне в голову, возвращаясь на прежнюю траекторию патрулирования по потолку, и проглатываю гнев, клокочущий в груди.

Возможно, Эви испытывает ту же неконтролируемую, ужасную ярость, и именно поэтому ссора с Селестой переросла в её смерть и моё превращение. Это даже объясняет, почему Эви так сильно ненавидит меня. Потому что я могу быть последним кусочком головоломки, который она хочет похоронить.

Но я не могу найти этому доказательств. Я не могу найти никаких доказательств. Я заглядываю под её кровать, обшариваю взглядом её открытый гардероб. Там есть драгоценности и крылья, развевающиеся на спинах красивых платьев, и ещё фотографии Нетти в рамочках над её туалетным