Бурбон и секреты - Виктория Уайлдер

еще? — хрипит он, обхватывая ртом мой сосок и лениво проводя по нему языком, так медленно, что я чувствую его вкусовые рецепторы, смакующие мой вкус. Внутри меня вспыхивает пламя, я дрожу от того, как сильно хочу этого мужчину прямо сейчас.

Я запрокидываю голову от этого ощущения. Сладкое, тянущее чувство в груди усиливает боль между ног.

— Он был слаще... — я не успеваю договорить, он срывает другой край моего платья вместе с кружевной чашечкой бюстгальтера. Теперь он не смакует, он жадно пожирает вторую грудь, будто умирает с голоду.

Обхватив меня руками, он придвигает меня ближе к себе. Моя задница свисает с края барной стойки, и на мгновение по коже пробегает холодок, когда он отступает, опускается на пол и широко разводит мои колени.

— Ужасно хотел снова попробовать тебя на вкус. Просто невыносимо.

Его голубые глаза следят за моей реакцией.

Я практически задыхаюсь, но киваю, чтобы он продолжал, и он проводит носом вдоль моей киски.

— Боже мой, — выдыхаю я.

— Ммм, я согласен, Персик. — Отодвинув мои трусики в сторону, он проводит языком по пульсирующему клитору, заставляя меня стонать. Я сгораю от желания, когда он встает, делает глоток из своей бутылки бурбона и ухмыляется мне.

Его ладонь ложится на мою шею, притягивая ближе.

— Есть что-то в том, чтобы целовать эти твои идеальные губы... это сводит с ума. — Его губы, влажные от моего желания и бурбона, целуют меня снова. Черт, я хочу большего.

Я путаюсь в пуговицах его чёрной рубашки, нетерпеливо пытаясь избавиться от того, что еще осталось между нами. Он отстраняется, прижимаясь головой к моей. Его дыхание сбивчивое, он тяжело дышит в едином ритме с тем, как поднимается и опускается моя грудь.

— Теперь ты испортила для меня бурбон, — шутливо говорит он. — Надеюсь, ты это понимаешь. — Он сам справляется с последними пуговицами и стягивает с себя рубашку. Меня не должно удивлять, что его тело практически безупречно. Грудь и плечи такие, что женщина любого роста и комплекции почувствовала бы себя крошечной в его объятиях. Татуировки, пересекающие правую сторону его груди, и дальше через плечо и вниз по мощным рукам. Я сглатываю, глядя, как напрягаются его предплечья, когда он расстёгивает ремень. Почему это так чертовски возбуждает?

Он скидывает брюки, и, облизывая нижнюю губу, стоит передо мной в чёрных боксерах, решая, что делать со мной дальше. Когда он проводит ладонью по своему очень твердому, очень внушительному члену, я не могу удержаться и облизываю губы.

— Возможно, для меня больше не будет существовать такой вещи, как отличная бутылка бурбона, если я не почувствую вкус твоей киски вместе с ней.

Я улыбаюсь и выдыхаю:

— О, мои богини, — прикусив нижнюю губу, я поднимаю ноги на барную стойку и встаю. Затем тянусь назад, расстегиваю молнию на платье и позволяю ему упасть.

— Я тоже не думаю, что мне понравится пить его по-другому, Фокс.

Улыбка, которую вызывают эти простые слова, как награда — на щеках появляются ямочки, а глаза окружают морщинки.

Он пальцем манит меня к себе, когда я сгибаюсь в талии, все еще нависая над ним на барной стойке.

— Не стой на моей дегустационной стойке.

Я выпрямляюсь, теперь уже полностью обнаженная, позволяя его взгляду скользить по моему телу. То, как он смотрит, обещает самые грязные вещи, и я не могу насытиться.

— Как насчет того, чтобы потрахаться на твоей дегустационной стойке?

Это подстегивает его, он протягивает руку и тянет меня вниз, взваливая на плечо.

— Я слишком стар для этого дерьма. Мне нужно мягкое место, чтобы я мог брать тебя так, как захочу. — Он впивается зубами в мою ягодицу, пока несет по коридору.

Я вскрикиваю от смеха.

— Ты действительно оправдываешь свое прозвище, Персик. Эта задница чертовски сочная.

— У меня тоже неплохой обзор. — Я засовываю руку под его обтягивающие боксеры.

Дверь открывается, и все, что я вижу, — это бутылки с бурбоном. Подсвеченные и выставленные на всеобщее обозрение. Он опускает меня на коричневый кожаный диван.

— Это еще одна тайная комната? — спрашиваю я, поднимая брови. Я начинаю думать, что кроме кабинета наверху и этой комнаты, у братьев Фокс еще полно мест, куда они могут увести женщин, когда захотят.

Его взгляд скользит вниз по моему телу, и в нем вспыхивает голод, отражающий мой собственный.

— Больше никаких вопросов.

Это требование я выполню без труда. Я так сильно хочу этого мужчину, что забыла обо всех причинах, почему это плохая идея.

Я отклоняюсь назад и медленно раздвигаю ноги, не сводя глаз с Линкольна.

Его глаза следят за моими пальцами, когда я провожу ими вниз по центру своего тела. Я чувствую каждую унцию возбуждения и восхищения, пока он изучает мои изгибы, сначала отмечая свои любимые места, а затем возвращаясь к моей киске. Когда мои пальцы касаются клитора, я уже достаточно влажная, чтобы ласкать себя.

— Дай мне посмотреть на тебя, — шепчу я.

Не сводя с меня глаз, он сбрасывает свои боксеры на пол и ногой отпихивает их в сторону. Линкольн выпрямляется, демонстрируя мне свой член, и на это стоит посмотреть. Мощный, твердый, влажный на головке и указывающий на то, чего он хочет. Он обхватывает рукой основание, крепко сжимая его, а затем делает несколько движений со словами:

— Продолжай так смотреть на меня, Персик. Да, вот так. — Он облизывает губы. — Скажи, что хочешь меня. Я должен это услышать.

Я провожу пальцами по своей коже, от груди к животу, в мучительно медленном темпе.

— Скажи «пожалуйста».

Он ухмыляется, двигая запястьем вперед-назад в медленном уверенном темпе.

— Пожалуйста.

Я издаю слабый стон — он сделал именно так, как я просила. Это совершенно новый кинк, о котором я и не подозревала. Два пальца поглаживают клитор, пока я говорю то, что он хотел услышать.

— Фокс, я хочу тебя. — Я провожу теми же пальцами, скользкими от возбуждения, по центру своего тела. — Я хочу тебя так сильно, — я улыбаюсь, кивая головой, — что не могу думать ни о чем, кроме твоих губ и члена, уничтожающих меня.

— Черт возьми, Персик. — Он прикусывает нижнюю губу и подходит ближе. — Напоминай мне почаще говорить «пожалуйста». — Опустившись на колени прямо передо мной, он следит за каждым движением моих пальцев.

— Если я забуду сказать тебе позже, — говорит он, наклоняясь вперед и целуя меня чуть выше пупка, — ты самая красивая женщина, которую я когда-либо видел. — Он целует мою правую грудь, затем левую и опускает голову, чтобы поцеловать мою киску, пока я стону для него. — После этого