Ночной скандал - Аннабел Брайант

Она все-таки это сделала, и его потянуло вперед, тяжесть ее тела чуть не утянула его в яму, но он держался, упираясь пальцами ног в землю, медленно вытягивая Теодосию наверх. Цепляясь за стену, она выкарабкалась, перевалилась через край и упала на снег рядом с ним. Счастье, что она была столь хрупкого сложения. Мэтью совсем выбился из сил.

Оба тяжело дышали, и их теплое дыхание порхало между ними облачками застывшего пара.

— Книжница, вы…

Он не закончил фразу. Ее губы сомкнулись на его губах, не дав договорить. Но он не думал возражать.

Глава 26

Теодосия вытерлась насухо, ее тело дрожало от возбуждения. Давно пробило полночь, но она слишком долго наслаждалась горячей ванной, впитывая успокаивающее тепло воды, благоухающей лавандой. Мэтью приехал в Лейтон-Хаус! Ей до сих пор не верилось. Какой он чуткий и заботливый! Не просто послал праздничные украшения, зная, что она может вообще передумать отмечать Рождество. Но еще приехал и привез с собой настоящие сокровища — свертки, коробки, лакомства. Она такого никогда и не пробовала!

С дедушкой все было хорошо, его благополучно уложили в постель. Ясность ума, которая пробудилась в нем, когда ей грозила опасность, никуда не исчезла — Теодосия приняла это как знак надежды, как чудо. Предсказать будущее было невозможно, но если она правильно поняла последние события, то она, по крайней мере, не останется с бедой один на один.

Сейчас, с распущенными волосами, одетая в тонкую льняную сорочку — самую красивую, что у нее была, — набросив сверху шелковый халат и сунув ноги в домашние туфли, Теодосия вышла из спальни, отправляясь на разведку. В коридоре царила тишина, светил мерцающий огонек одинокого фонаря — но она знала, что глаза ее светятся радостным ожиданием лучше любой лампы.

Теодосия подошла к двери комнаты для гостей, где поселился Мэтью, дважды постучала и стала ждать. Он открыл незамедлительно, словно надеялся, что она придет. По крайней мере, так ей хотелось думать. Он переоделся в свежее, волосы были влажными после ванны. Без галстука, с закатанными рукавами рубашки, в виде несколько небрежном — он был так хорош собой, что у нее захватило дух.

— Теодосия! — Ее имя в его устах прозвучало как ласка.

— Я подумала, что постучусь-ка я к вам — для разнообразия.

Он улыбнулся, вспомнив, как приходил к ней в гостиницу «Майварт».

— Вам не больно? — Он опустил взгляд на ее бедро. — Помогла ли ванна? У меня есть имбирная мазь.

— Славно мы с вами поменялись ролями, — весело воскликнула она.

— Вы кажетесь такой соблазнительной в этой ночной сорочке. Вы как будто вышли из моего сна.

— Благодарю за спасение, — прошептала Теодосия с искренним благоговением.

Мэтью подался вперед, и она подумала, что он ее поцелует. Но вместо того он выглянул в коридор, посмотрел направо, потом налево.

— Сейчас глубокая ночь. Что вы делаете? — спросила она шепотом.

— Проверяю, не затаился ли где Киркмен, готовый упасть к вашим ногам с очередным предложением выйти за него замуж.

Она засмеялась его притворной ревности. Теодосия наконец почувствовала себя счастливой. Мэтью не сказал больше ни слова, просто взялся за поясок ее халата и мягко потянул, приглашая в свою комнату. Должно быть, она изумленно ахнула — сама не зная как, — но, когда он повернул ее спиной к двери и накрыл сокрушительным поцелуем, она поняла, что не может дышать.

И что она горит.

Точнее, горит, как в лихорадке.

Как будто она давно ждала, задержав дыхание, и каждое биение ее сердца отсчитывало минуты до того, как она снова окажется в его объятиях. Чувства, сильнее, чем физическое желание, поселились в ее груди гораздо раньше, чем сложились слова, которые она мечтала сказать Мэтью с той самой минуты, как оставила его в Лондоне. Она полюбила его. Хотела разделить с ним жизнь. Неважно, где жить — главное, вместе.

Сегодня Теодосия предлагала больше, чем сердце.

Сегодня они должны скрепить обеты, данные друг другу.

Мэтью развязал узел пояса, спеша освободить ее от лишней ткани. Халат сполз с плеч и стек шелковой лужицей к ее ногам.

Он поцеловал ее, их языки сплелись — в прелюдии к тому, что должно было состояться. Теодосия была как в огне. Хотелось прикасаться к нему. Хотелось его прикосновений. Его палец погладил ленточки возле шеи, держащие ночную сорочку. Каждое следующее прикосновение казалось новой интригой. Мысли разлетелись по тысяче направлений, в то время как огненная стрела пронзила ее сердце. Теодосия не знала, чего ожидать. Одних только поцелуев ей было достаточно, чтобы сгорать от наслаждения, но это — этот контакт доставлял ей неописуемое удовольствие. Где бы Мэтью ни прикасался к ней — легко проводя кончиками пальцев по плечам, гладя по спине или мимолетно касаясь груди, — острое ощущение его близости и сокровенных ласк вибрировало в ее душе.

Слова не шли к ней. Теодосия положила ладонь ему на грудь. Сплошные мышцы, гладкая горячая кожа под ее пальцами; и на краткий миг, прежде чем он пошевелился, она ощутила под своей ладонью устойчивый ритм биения его сердца.

— Книжница, — прошептал Мэтью, обдавая своим дыханием ее губы, и она удивилась: что такого важного он хотел сказать, если ради этого прервал их поцелуй. — Ты ведь никогда… — Он коснулся губами ее шеи, лизнул ключицу. Ощущение его жаркого дыхания возле шеи подобно приглашению в новый, чувственный мир.

— Нет. — Она почувствовала, что он улыбается.

— Но ты хочешь?

— Да. — Теодосия была предельно категорична. — И на этом хватит разговоров.

Мэтью подчинился. Подхватил ее на руки, чтобы отнести в постель. Когда он осторожно усадил ее на постель, в спальне сделалось так тихо, что она слышала тихий шелест их с Мэтью дыхания.

Теодосия знала, что значит заниматься любовью. Ей была известна физиология человеческого совокупления. Но чего она никак не предвидела, так это телесной реакции. Желания чувственных открытий. Стремления получить больше — столь побудительной силы она доселе не знала.

Она легла на спину и из-под полуопущенных век стала смотреть, как раздевается Мэтью. Мышцы его спины играли, загораясь сиянием отблеска пламени в камине. Но сгорала-то она… Огонь, который бушевал в ней, требовал выхода. Жар. Прилив крови. Нетерпение. Море чувств одолевало ее беспокойной настойчивостью.

Тело Мэтью было прекрасно. Сильные плечи, узкая талия. Мускулы живота были как у мраморных скульптур, которые они видели в Британском музее, только еще лучше.