Опасный маркиз - Минерва Спенсер

За то недолгое время, что провела в приватной обеденной комнате в «Черном лебеде», Мия успела понять, какое влияние он оказывает на окружающих — как мужчин, так и женщин. Подавальщицы в грязной замызганной таверне выстраивались в очередь, чтобы угодить экзотическому богачу. Судя по тому, как ощупывал их хозяйским взглядом, он уже успел попользоваться самыми красивыми из них, пока жил здесь.

По враждебному отношению к нему мужчин в конторе почтовых карет было видно, как действуют на них его внешность, поведение и богатство. И Мия не могла их за это винить: никогда еще ей не доводилось видеть, чтобы кто-то относился к людям так пренебрежительно, даже Адам, которому хватало наглости и на герцога смотреть высокомерно. Если Адам когда-нибудь и явится на постоялый двор, что маловероятно, ему не составит труда разузнать у работников этого сомнительного заведения о заносчивом французе.

Оскорбительное поведение Бушара тем не менее вызывало у нее невольную улыбку. Мысленно, похоже, он раздевал каждую встречную женщину и устраивал взбучку каждому мужчине. Он был сама страсть и агрессия. Мия не могла не признать, что он куда привлекательнее ее мужа, но искушение поддаться его чарам больше ее не посещало, что крайне раздражало Бушара.

Открыто дав понять, что не собирается делить с ним постель, или, точнее, конюшню, ведь именно там они ожидали, когда подготовят экипаж, а Бушар впервые попытался ее охмурить, описывая с самодовольной уверенностью, как сможет ублажить ее самыми разными способами, Мия привела его в недоумение.

Она отдала свое сердце мужу, хотя ему это, скорее всего, было ни к чему. Мысль, чтобы лечь с другим мужчиной — даже таким привлекательным, как Мартен Бушар, — не вызывала у нее никакого интереса. Его золотистые глаза, которые когда-то казались ей завораживающими, не шли ни в какое сравнение с льдисто-голубыми, которые разгорались от страсти всякий раз, как смотрели на нее.

Она и на миг не могла предпочесть крупные, красиво очерченные губы француза тонким, но в то же время более чувственным губам Адама, которые превращались из жестоких в веселые в мгновение ока. Ей вовсе не хотелось проводить время с другими мужчинами. Ничьи характеры не казались ей такими интересными, загадочными и увлекательными, как его.

Мие вскружил голову собственный муж.

Вместо того чтобы найти это обстоятельство отталкивающим или пугающим, Мия приняла его с радостью и облегчением. Она так долго искала любви, но никогда по-настоящему не верила в нее и не думала, что ее обретет. Теперь, наконец обретя ее, Мия не могла об этом сожалеть. Даже если Адам больше никогда ее не примет после этой истории, даже если останется ее мужем только ради наследника, она не станет жалеть о глубине своих чувств к нему.

Единственный, кто ей дороже Адама, ее сын. И он же единственный, ради кого она готова бросить Адама. Сейчас в душе Мии не было места для сожаления о своем решении. Она с тоской подозревала, что за то, что сделает сегодня, ей придется расплачиваться всю жизнь.

Мия ни за что бы не догадалась, что сможет спать в убогой почтовой карете, но, когда экипаж внезапно остановился, поняла, что, должно быть, проспала несколько часов. В предрассветных сумерках очертания родового гнезда барона Рамзи были едва различимы. Прежде ей всего раз приходилось бывать в Лессинг-холле, да и то глубокой ночью, а она была слишком расстроена, чтобы что-то замечать.

В окне кареты возникло лицо Мартена. По темным пятнам под его пугающими глазами было видно, что ему непросто дался долгий путь в ночи.

— Побудь тут, пока я сообщу барону.

Когда дверца снова открылась и Мартен, откинув подножку, протянул ей руку, Мия как раз приводила в порядок одежду и волосы. Вид у него был грозный, и Мия невольно гадала, что так могло разгневать его за столь недолгое время.

Ответ на этот вопрос стал ясен, когда она добралась до дверцы и наткнулась на чопорную мину человека, который не мог быть никем иным, кроме дворецкого.

— Леди Эксли?

— Да, я леди Эксли.

Дворецкий помедлил, явно не зная, как себя вести дальше, и оглядел даму, которая была дочерью герцога и маркизой, потом повернулся к Мартену и посмотрел на него, как на вонючую кучку нечистот, в которую едва не вступил.

Мартен взмахнул руками.

— Voyons![6] Ты ее увидел. Теперь ступай и позови барона.

Он схватил Мию за руку, оттер плечом перепуганного дворецкого и повел ее через просторный холл, вверх по лестнице и дальше по длинному коридору, прихватив канделябр с пристенного столика. Бушар открыл дверь и, мягко подтолкнув Мию вперед, прежде чем закрыть дверь за ними обоими, жестом указал на стул:

— Садись.

Бушар поставил канделябр на длинный стол за диваном, зажег еще несколько свечей и отошел к небольшому столику. По звону стекла Мия поняла, что он наливает себе выпить, потом еще, видимо залпом выпив содержимое первого стакана.

— Бренди? — спросил Бушар, когда вторая порция последовала за первой, словно только сейчас понял, что невежливо с его стороны наслаждаться выпивкой и не предложить ничего ей.

— Да, пожалуй, только чуть-чуть, — согласилась Мия, хоть и подозревала, что ей понадобится больше.

Бушар хмыкнул и занялся графином. Без лишних церемоний передав ей стакан, он развалился на диване напротив. Его элегантный костюм для верховой езды был весь измят и перепачкан после долгого ночного пути. Бушар потягивал свой бренди, глядел на нее с подозрением и откровенно враждебным блеском в глазах.

— Похоже, здесь тебя хорошо знают, — сказала Мия.

Бушар грубо фыркнул и сделал еще глоток:

— Этот идиот дворецкий… Я бы его отделал как следует, но он и так на ладан дышит.

— Ты часто здесь бываешь?

Теперь, когда он больше не пытался соблазнить ее каждым словом и взглядом, она нашла его заносчивость совершенно безвредной, какой-то даже мальчишеской: Джибриль часто вел себя так же властно.

— По возможности нет. — Он допил бренди и со стуком поставил стакан на стол, утирая губы тыльной стороной ладони.

Губы его были раздраженно сжаты и сразу утратили привычную чувственность.

Мия рассмеялась, за что была вознаграждена ядовитым взглядом.

Дверь распахнулась и ударила о стену с таким грохотом, что оба вскочили.

— Милорд, я… — начал Бушар.

— Какого дьявола ты здесь делаешь? — заорал Рамзи.

Его единственный зеленый глаз смотрел прямо на Мию, и она не столько увидела, сколько почувствовала вздох облегчения Мартена: гнев барона направлен не на него. Но она не собиралась позволить Рамзи