Возвращение домой - Евгения Преображенская

Леса крепче сжала руку мужчины, будто заметив, как переменилось его настроение. Она ничего не сказала, не стала расспрашивать, шутить. Но во взгляде её Зарон увидел отражение своей боли.

Вот уже половина луны прошла с момента, как они встретились. Они шли сквозь лес, делили пищу и спали вместе. Зарон видел, как мечется Леса в собственных кошмарах.

Нет, не была она седой с рождения, как брат Шаран. Ужасное горе отняло у волос их цвет, а заодно и унесло память.

«Мы можем быть счастливы… – напомнил он себе. – Мы счастливы…»

Много дней шли они вдоль гор Калохари, сквозь торжество весны и расцветающую природу. Леса не успевала восторгаться красотами Спящей пущи, её обитателями. Даже вкус у воды, казалось, стал слаще, воздух прозрачнее, мелодия чище.

Когда же, пройдя сквозь рощу кряжистых дубов, они вышли к терему, у Лесы будто остановилось сердце. Ей показалось, что она уже видела эту поляну, поросшую синими васильками и красными маками, этот большой бревенчатый дом в два этажа.

Ни забора, ни какой-либо другой изгороди не окружало его. Брёвна, широкие и ладно пригнанные друг к другу, на солнце отливали золотом. Тесовая крыша, как в сказке, поросла травой и мхами.

Поднявшись на высокое крыльцо, Леса обнаружила, что на дверях нет и засова. Зар просто распахнул створки. Знакомый уже прохладный аромат пахнул в лицо. Это не был запах затхлости давно брошенного жилища или разложения, но всё же так же пахло и от мертвецов.

– Чем это так пахнет? – спросила девушка.

– Не все это чуют, – обернулся хозяин. – Наша с тобой силушка – мёртвая водица. Она не только неумерших ведёт, но и залечивает раны, защищает от гниения – в том числе древесину, оберегает съестные запасы… – он нахмурился и добавил тише: – Не удивляйся, раньше здесь была хозяйка. Я не всегда жил в пещере.

– Мёртвая вода излечивает и от умирания? – воскликнула Леса. – Поэтому люди не обретают покой после смерти?

– …Это невозможно объяснить в двух словах, – ответил Зар. – Боюсь, мёртвая вода заменила собой живую. В королевствах, которыми правят хранители живой воды, ещё можно существовать, а вот Нагарат… боюсь, его уже не спасти…

– И это никак нельзя исправить? – спросила Леса.

– Мы искали, но не нашли способа, – пожал плечами мужчина.

Леса на миг остановилась посреди сеней, сжала кулаки. Кто это они? Где искали? Почему не нашли способа? Девушка с возмущением выдохнула. Усмирив гнев, она прошла в дом уверенным твёрдым шагом хозяйки.

4 Поцелуй

Красавица спит, румянец горит,

Её от забвенья король пробудит,

Лишь только её поцелует уста…

Легенда правдива, развязка близка.

Из песни синеглазого барда6

Весна нарядила бесцветные равнины зеленью. Солнце постепенно набирало силу, а земля наполнялась соками. Вскоре полупустыня сменилась лугами, вспыхнули яркими пятнами тюльпаны.

На горизонте то и дело появлялись стада диких лошадей, антилоп, коз. В синих небесах клекотали и танцевали свадебные танцы птицы. По ночам к лагерю подкрадывались волки.

Звери становились всё менее пугливыми. А армия, оставшаяся без войны, теряла силы. Встреченные на пути деревни и города стояли пустыми. Не только живые покинули их, не стало за зиму и мёртвых.

Безымянная брела мучительно и долго, а землям не было конца. Могучая армия следовала за ней – всеразрушающая сила. Она предавала огню что могла, и в этом черпала новую энергию.

Безымянная почти не ела и мало спала. Но, даже выбившись из сил, она не позволяла себе замедлиться. Одно желание вело её вперёд. Одна мечта манила.

Безымянная должна была отомстить. Она была обязана исполнить свой долг, обещание – уничтожить Дженну. Она жаждала испить её силу до самого дна и самой стать всесильной.

Да, королева пригубила и кровь дочери Дженны. Но та была другая, не похожая на мать: слишком слаба и безвкусна. Единственное важное, что получила Безымянная из витали пленницы, – образ.

В редких снах королева видела этот образ. Там в бескрайних лесах горы уносились в небо, а у их подножия раскрыла чёрный зев пещера. Там в холодной каменной гробнице мёртвым сном спала Дженна.

В те леса, к той горе и пещере стремилась Безымянная. Через разрушенные селения, вытаптывая зелёные луга и алые тюльпаны, направлялась она. Словно преданные псы, уставшие, но не способные отказать, шли за своей повелительницей демоны.

* * *

Дженна брела мучительно и долго, а пустыне не было конца. Такое же бесцветное небо простиралось над её головой. Где-то в невидимой дали, будто за гранью мира, пели голоса.

Голоса неумерших складывали колдовские строфы. Злобой и болью полнилась эта мелодия. Старые и молодые, мужчины и женщины словно пытались, но не могли донести что-то важное.

Дженна слышала их, но шла прочь. А проснувшись, она всё забывала.

Леса жила в просторном тереме среди полной жизни прекрасной дикой пущи. Кошмары продолжали ей сниться, но больше не мучили. Они растворялись в пении птиц, будящих утром, в тепле сильных рук, окутывающем ночью, в дневных заботах хозяйки.

Леса не могла нарадоваться каждому дню, одно только омрачало её счастье. Она скучала по людям. Тосковала по разговорам с Лалой, по её смеху и проказам.

Глядя на дубовую рощу с высоты крыльца своего дома, Леса как будто ждала: вот-вот выбегут из неё маленькие девочки. Или распахнутся створки кухонного окна, и строгий мальчишеский голос прикрикнет:

«Мам, ну где же ты ходишь? Скорее! Тесто поднялось. Василиса лепит пироги, но она же не умеет, как ты! Батя совсем скоро вернётся, а пироги не готовы…»

– Батя, – повторила Леса, потом, сообразив, добавила: – Василиса?

Она тряхнула головой, отгоняя видения, и подняла глаза на дубы. С противоположной стороны поляны из леса вышел высокий мужчина, неся на плечах тушу убитой косули. Сердце Джиа отозвалось нежностью и непонятной тоской.

С тех пор, как Зар привёл её в этот дом, сам мужчина сильно переменился. Он