Свет во тьме - Ноа Хоуп

Китч? Без сомнения. Но в этот самый момент, держа Елену за руку, чувствуя её тепло и лёгкое волнение и глядя в её сияющие, полные любви глаза, я понимал, что мне абсолютно плевать на всю эту внешнюю атрибутику. Всё это было лишь фоном, декорациями. Главное, что она здесь, и через несколько грёбаных минут она станет моей женой. И это, блядь, было единственное, что имело хоть какое-то значение во всей этой чёртовой вселенной.

Элвис картинно откашлялся в кулак, поправил воротник слепящего костюма и начал свою речь. Голос у него был на удивление неплох – глубокий, с узнаваемыми интонациями, хотя и с лёгким техасским акцентом, который пробивался сквозь попытки подражать Королю. Он говорил что-то стандартное о любви, верности, о том, что два сердца бьются в унисон, обильно пересыпая речь цитатами: «…и помните, ребята, 'love me tender, love me sweet, never let me go'», а потом, подмигнув, добавил, что теперь-то уж точно наши сердца «all shook up».

Я едва сдерживал ухмылку, но когда поймал взгляд Лёли – в её глазах плясали те же смешинки, – я понял, что всё это – именно то, что нужно.

Идеально неидеально.

Прямо как мы.

Потом Элвис, напустив на себя ещё больше важности, откашлялся и, понизив голос до заговорщицкого шёпота, спросил, готовы ли мы дать друг другу клятвы. Я кивнул, чувствуя, как предательски пересохло в горле, а сердце заколотилось чуть быстрее, отбивая какой-то рваный ритм.

– Лёля, – начал я, и мой голос прозвучал немного хрипло, но твёрдо. Я смотрел только на неё, на её сияющие глаза, и весь остальной мир перестал существовать. – Сколько раз мы с тобой все портили, ошибались, думали, что это конец… Я, блядь, со счёта сбился. Но каждый раз, даже когда казалось, что проще сдохнуть, чем снова пытаться, что-то тянуло меня обратно к тебе. Как будто компас внутри всегда знал, где север. Где ты.

Её пальцы чуть крепче сжали мои, и это простое прикосновение придавало сил.

– Ты мой свет во тьме. И я обещаю быть твоим, всегда, – каждое слово давалось с усилием, но шло от сердца. – Защищать, даже от самой себя, если придётся, потому что я знаю, какой ты можешь быть разрушительной для себя. Бесить временами, – тут я не удержался от лёгкой, самоироничной усмешки, и увидел ответную, понимающую искорку в её глазах, – потому что, ну, это я. От этого никуда не деться. Но буду любить так, как никакой другой мужчина на этой планете не сможет. Потому что мне никто не нужен, кроме тебя, моя Лёля. Моя упрямая, смелая девочка… та самая, которая однажды, просто угостив какого-то потерянного мальчишку куском хлеба, – подарила ему целый мир.

На её длинных ресницах предательски блеснули слёзы, но она улыбалась сквозь них. Когда подошла её очередь, она сделала глубокий вдох и взяла мои руки в свои. Её ладони были тёплыми и чуть влажными.

– Ник, – её голос дрогнул от переполнявших чувств. – Ты ворвался в мою жизнь, как ураган, без спроса и предупреждения, перевернул всё с ног на голову и показал, что такое настоящая и безрассудная страсть. Ты научил меня не бояться быть собой, говорить то, что я думаю, даже когда это страшно и хочется спрятаться. Я видела тебя разным – сильным до невозможности, упрямым, как тысяча ослов, иногда невыносимым до скрежета зубов, но всегда настоящим. И я люблю каждую твою сторону.

Она перевела взгляд на наши сцепленные руки, потом снова на меня.

– Я, если честно, до последнего не верила, что после всего, через что мы прошли, будем стоять здесь, вот так. Но сейчас обещаю всегда быть твоей поддержкой, когда мир рушится. Твоим тихим убежищем, когда тебе нужно будет просто выдохнуть. Твоим светом, когда вокруг снова сгустится тьма, и ты забудешь, куда идти. Обещаю любить тебя, Николас Картер, даже когда будешь совершенно невыносим. Потому что ты – мой навсегда. La mia oscurità.

Элвис, услышав наши клятвы, просиял так, будто ему только что сообщили о солд-ауте на стадионе. Он картинно щёлкнул пальцами в сторону Мёрфи не обмена кольцами, а как минимум начала Третьей мировой. Мёрфи, этот безжалостный сукин сын, который на допросах превращался в монстра, сейчас выглядел… взволнованным. Я бы в жизни не поверил, если бы не видел, как он, слегка дрожащими руками, открыл небольшую бархатную коробочку.

Там лежали два золотых кольца. Никаких бриллиантов и показухи. Просто гладкие, чуть поблескивающие в тусклом свете часовни обручи.

Я взял одно, оно показалось неожиданно тяжёлым в моей руке, и надел на её тонкий палец. Кольцо село идеально. Потом настала очередь Лёли. Её пальцы чуть дрожали, но она сделала то же самое. Гладкий холодный металл на моей коже ощущался… правильно. Словно последний недостающий кусок пазла встал на своё место.

– Что ж, властью, данной мне штатом Невада и духом самого Короля, – фальшивый Элвис театрально развёл руками, – объявляю вас мужем и женой! Можете поцеловаться.

– Наконец-то, блядь! – вырвалось у меня раньше, чем успел подумать.

Я притянул Елену к себе за талию так резко, что она тихо ахнула, зарылся пальцами в её мягкие волосы и поцеловал, будто от этого зависела моя жизнь. Глубоко, страстно, вкладывая всё, что не смог сказать словами – всю свою нежность, отчаяние прошлых лет, безумную, всепоглощающую любовь и облегчение оттого, что она, наконец, моя.

Елена ответила мне с такой же отчаянной силой, её руки обвились вокруг шеи, прижимая меня ещё ближе. И на несколько бесконечных, или, наоборот, слишком коротких минут, мы были одни во вселенной, в этом маленьком, немного нелепом островке света, поддельного бархата и дешёвых роз.

Когда мы, наконец, оторвались друг от друга, тяжело дыша, пытаясь восстановить сбившееся дыхание, Анна уже утирала слёзы рукавом своего платья, а Мёрфи смущённо улыбался.

– Ну, наконец-то, голубки! – воскликнула Анна, её голос был полон искренней радости. Она бросилась обнимать сначала Лёлю, крепко прижимая её к себе, а потом и меня. – Счастья вам, мои дорогие! Вы его заслужили, как никто другой на этом свете.

– Поздравляю, Феникс, – Мёрфи подошёл, и его обычно холодные глаза сейчас блестели непривычным теплом. Он крепко пожал мне руку, так что костяшки хрустнули. Потом также крепко, но уже бережно, обнял Лёлю. – Пусть все проблемы, через которую вы прошли, останутся в прошлом. Пепел, как ты любишь. И больше не расставайтесь, пожалуйста. – Он усмехнулся, но в голосе прозвучала серьёзная нотка. – Я не выдержу ещё два десятилетия такого сумасшедшего и безрассудного