Восьмая наложница - Юлия Владимировна Буланова

— Киан, я люблю тебя. Ты — моё сердце. Не нужно сомневаться в моих чувствах. Пожалуйста. Вспомни, что говорил Лей. Нервные переживания вызывают сто болезней. Конечно, совсем не переживать нельзя. Но изводить себя по пустякам — глупо. Потому что ты тратишь свои силы на сомнения, вместо того, чтобы думать о приятном. О том, как счастливо мы будем жить, когда это закончится, например.

— Спасибо, что ты есть, — произнёс Киан, поднося мою ладонь к губам.

Вот так-то лучше. Улыбается. Глаза горят.

Как же он умеет накручивать себя с пустого места.

Тридцать восемь лет.

Мы столько времени вместе.

Конечно, надо обязательно начать подозревать меня в том, что я хочу его бросить ради… не знаю, даже, ради чего. Сомнительной роли Императрицы? Возможности лезть в жизнь сына, командуя невесткой?

Ладно, каждый имеет право на свои иррациональные страхи. Я же, тоже, не идеальна.

Глава 45

Церемонию дарования Императором своему пятому сыну наложницы, долгую, нудную и полную красивого, но не нужного никому символизма, Императрица своим присутствием не почтила.

Император метался в лихорадке и молодых, так же, оставил без своего благословения.

Зато прибыл императорский гарем. А что? В скучной и размеренной жизни Золотого Города любое событие вызывает интерес.

Сян, Шанэ, их будущие невестки и Баолинь с головы до ног облили Лишу презрением и долго шептались, обсуждая всё: от внешности до скромного наряда молодой наложницы пятого принца.

Смешки Джина злили. Я по глазам видела. А вот наши гости пребывали в блаженном неведении относительно игры, которую затеял мой сын.

Юмин по всем документам, выправленным Кианом числилась старшей дочерью Шена. То есть внучкой гравы рода Ишикара, к которому собирались сегодня вечером заглянуть в гости мои мужчины. Поговорить. Чтобы он своё отречение от старшего сына отменил, а внучку, ставшую наложницей принца признал.

О том, чтобы вернуть Линшену статус наследника, вряд ли зайдёт речь именно этим вечером. Хотя, кто знает?

— Какая невзрачная девочка, — надменно бросила Баолинь. — Даже, если бы её выбирала Императрица, лучшей партии для пятого принца ей было бы не сыскать.

— Главное, чтобы мой сын был счастлив. Ему нравится не только внешность, но и характер Юмин. Может быть она не так красива, как была когда-то ты. Но красота — явление временное. Нам ли этого не знать.

— Я так же прекрасна, как и двадцать лет назад! — зло прошипела женщина.

— Конечно, — мой голос сочился сарказмом. — Ты так же прекрасна, как и двадцать лет назад.

— Над твоим принцем будет смеяться половина столицы, — Баолинь не стала тратить время и перешла к главному. — Взял первой наложницей безродную дурнушку. Людская молва подобна бурному потоку. Главное — направить в нужном направлении. А я уже написала братьям, чтобы они заплатили десятку крикунов. И завтра иной темы для разговоров среди горожан не будет.

— Вот так бабская дурь и губит высшие рода, — покачала головой я. — Нет, если бы у тебя был сын, всё стало бы понятно. Но у тебя лишь дочь. Зачем тебе делать моего сына врагом? Какой в этом смысл?

— Я не так глупа, как ты думаешь, — улыбнулась Баолинь. — Пятый принц стал врагом моей семье ещё до того, как научился говорить. Иначе и быть не могло. Если вспомнить, кто его воспитывал. Линшен хочет отомстить моей семье. Желает смерти мне, моей матери, братьям и отцу. Твой сын — лишь орудие мести в его руках. Сломать это орудие — лучший способ защитить моих родных.

Я задумчиво киваю. Да, она не так глупа, как мне казалось. Но и умной её назвать сложно. Кто же свои коварные планы врагам раскрывает?

К слову, Шен не так уж кровожаден. Смерти он желал исключительно своей мачехе. Жизнь за жизнь. Самой Баолинь не грозит ничего, кроме заточения во Дворце Скорби. Её братьям, до тех пор, пока они не начали играть против Джина, предстояло отправиться куда-нибудь на периферию и честно служить Империи. Может быть тихая жизнь в глуши — не то, о чём они мечтали, но это, уже, много.

Теперь всё будет иначе.

Потому что судьбу их предстоит решать не Шену.

А Джин излишним милосердием не отличается. Мы старались научить его быть справедливым. А справедливость не ровняется всепрощению. Скорее, даже, наоборот.

С нынешним главой дома Ишикара всё обстоит сложнее.

Шен не знает, искренне ли он заблуждался, обвиняя в неверности свою жену или воспользовался удобным поводом избавиться от нее и старшего сына, чтобы расчистить дорогу любимой наложнице и её детям. Джиндзиро предстояло спросить его об этом и узнать правду.

Так и не дождавшись моей реакции на свои слова, Баолинь гордо удалилась.

Кина — моя служанка и одна из рысят коротко поклонилась и отошла к Миори. Без малейшего намёка на спешку. С лицом на котором не отражалось ни одной эмоции. Сказала несколько слов и вернулась ко мне. А Миори уже подошла к Киану.

Информация правит миром. И прежде всего мы учили этих детей вычленять самое важное и передавать тому, кто сможет рассказать это Джину.

Коды и шифры сначала были увлекательной детской игрой. Но дети росли. А вместе с ними менялась сложность этой игры.

— Прелестная пара, — без намёка на сарказм или злорадство сказала Эйран. В её голосе читалась лишь лёгкая благожелательность. — А девочка красивее, чем вы старались показать всем нам. У неё очень острый взгляд. Значит, она не просто красива, но и умна. Я рада, что у пятого принца будет достойная его наложница.

— Вы очень добры, — отвечаю вежливо.

— Нет. Совсем нет. Но я люблю своего сына. Очень люблю. Мы никогда не были подругами. Вы мне, признаться, даже не нравились. Но именно вы стали для меня примером истинной материнской любви. Сейчас единое о чём я жалею, так это о том, что не решилась пойти по вашему пути и полностью посвятить себя своему ребёнку.

— Это сложный шаг. Вы видели его последствия. Вас можно понять, Эйран.

— Ещё, я надеюсь, не поздно. Жрец в храме сказал, что вы знаете, как спасти моего сына. Он болен. Этого не видно днём. Но по ночам он задыхается. Его мучают кошмары, которых он не помнит утром. И готова на всё, чтобы мой мальчик остался жив.

— Для этого вам придется распрощаться с мечтой стать Императрицей.

—