Восьмая наложница - Юлия Владимировна Буланова

Хотя, хотелось в детдом сдать. Как поняла, что ребёнок — это очень проблемная игрушка, так и захотелось. Поэтому и летят упрёки на тему: «Я для тебя сделала всё, а ты не хочешь сделать в три раза больше, неблагодарная дрянь».

А дети, которые растут в этой такой нездоровой среде, очень часто, вырастая, начинают строить не самые адекватные взаимоотношения со своими детьми.

Круг замыкается.

Но Золотой Город в этом плане страшнее, чем кажется на первый взгляд. За блестящей ширмой традиционных гаремных ценностей скрывается бесконечный ужас. И я даже не о том, что одному мужчине может принадлежать семьдесят женщин. С этим ещё хоть как-то можно смириться.

Меня поражает другое. На императорские смотрины, которые проходят дважды в году, со всей страны привозят толпы девушек.

Ведь ни для кого не секрет, что во время служения в постели Императора они не смогут почувствовать ничего, кроме боли. Что огромной долей вероятности они потеряют своих детей. Потому что до взрослого возраста доживает трое-пятеро наследников обоего пола.

Император Ясуо — прадед моего сына дожил до возраста, когда все семьдесят два дворца обрели своих хозяек, и ещё десять лет сверху. У него было сто пятьдесят два ребенка. До двадцати лет дожило всего двое — сын и дочь.

Смерть постучалась в каждый из дворцов наложниц.

Такой судьбы родители желают своим дочерям, отправляя их в Золотой Город⁈

У меня в голове не укладывается.

Толпа колыхнулась и понеслась в трапезный зал, увлекая нас.

Я знала, что нужно поесть, чтобы не свалиться в обморок посреди ночи. Но мутило жутно. Не смогла даже кусочка лепёшки в себя закинуть. Лишь воды попила. За что удостоилась осуждающего взгляда Киана.

Отогнать дурные мысли мне помогла маленькая Лейлин. Девочка смотрела на людей большими испуганными глазами. И я постаралась поговорить с ней. Безрезультатно. Девочка напоминала застывшего в ужасе зверька.

Я погладила ее по голове и попыталась накормить паровой булочкой.

А вот тут прогресс пошел. Я и моргнуть не успела, как малышка ее слопала, а потом перевела голодный взгляд на меня.

— Бери что хочешь, — говорю с улыбкой.

— Мне такое нельзя, — отвечает она шепотом. — Оно же целое.

Вот всегда знала, что еда способствует общению. Поэтому стараюсь закрепить результат:

— А что ты обычно кушаешь?

— То, что останется после того, как матушка поест, — бесхитростно отвечает ребёнок. — Но не сразу. Сначала служанки берут еду. Потом — я.

— Лейлин, тебе можно всё, что захочешь. И никто не будет больше ругать тебя.

— А Матушка? Она обязательно будет.

— Маленькая, я никому не позволю тебя обижать. Теперь ты — моя дочка.

— А разве так можно? — девочка недоверчиво закусила губу. — Императрица позволит?

— Сейчас Императрица — это я. И твой брат-Император разрешил мне забрать тебя потому что твоя матушка плохо заботилась о тебе. Кушай, моя хорошая. А потом ты пойдёшь с Миори. Она почитает тебе сказку и уложит спать. Миори очень хорошая и добрая.

Я поцеловала девочку в макушку и посмотрела на сына. Джин был мрачнее тучи и, тоже не горел желанием ужинать. Но Юмин у нас умничка. Так она и дала ему голодным сидеть.

Горе, конечно, горем. Однако, сейчас Император не может позволить себе ни минуты на отдых. А силы откуда-то брать надо.

По традиции траурное шествие возглавляет мать почившего Императора. Перед входом во дворец Слёз она должна снять все свои украшения и остаться лишь в простом платье.

Мне же, наоборот, предписывалось нацепить на себя уйму побрякушек. Ненавижу их. От массивных серёжек у меня болят уши. К кольцам и тяжёлым браслетам я не привыкла.

Молитвы должны были продлиться всю ночь.

Жрец подошёл ко мне, когда занимался рассвет. То, что передо мной стоит Ниэлон Акинара, а не его аватара, я поняла по голосу отблеску его глаз.

— Альтея считает ваш договор исполненным, — улыбнулся он. — Ты вырастила хорошего Императора. Скажи ему, что для грусти нет причин. Погибшая девочка очень скоро вернётся к нему.

— Как я могу такое сказать ему? — говорю тихо, без надежды, что Хранитель этого мира поймёт меня. У Высших иной разум. Иное понимание жизни и смерти. — Терять близких очень больно. А даже, если она вернётся, то не будет уже той, кого он любил.

— Твой сын сможет полюбить её вновь, — бесстрастно отозвался спутник Богини. — Она не захотела уходить и сейчас вьётся золотой искоркой возле него. Я посчитал, что её жертва достойна награды. Маленькая душа станет красивой и здоровой принцессой. Воспитать её хорошим человеком должны будут ее новые родители. Скажи своему сыну, что для грусти нет причин.

— Спасибо, — это все, что я смогла ответить потому что горло раскаленным обручем сжала острая боль.

— Не стоит благодарить, дитя иного мира. — Ниэлон Акинара улыбнулся и провёл ладонью по моим волосам. — Не думаю, что мы встретимся в этой твоей жизни. Но я продолжу за тобой присматривать.

— Лучше присмотрите за Джиндзиро. Его жизненный путь будет гораздо сложнее моего.

— Глупый ребёнок, ты даже не в середине своей жизни. Впереди у тебя ещё много открытий. Будь счастлива. Делай счастливее тех, кто рядом. И продолжай верить в того, который взвалил на свои плечи ответственность за целый мир. Твоя любовь подарила ему крылья и незримым щитом закрыла от многих печалей. Твоя вера даст ему сил, когда его собственные будут на исходе.

Я на мгновение закрыла глаза, а когда открыла их, Старый Лис уже растворился в толпе.

Глава 52

Я исполнила просьбу прародителя рода Акинара, сказав сыну, что Раяна скоро вновь будет с нами. Джин улыбнулся. И что-то мне подсказывает, что он не станет откладывать вопрос рождения первенца.

Правда, не только этой причине. Отсутствие наследников будет побуждать знатные рода требовать, чтобы во дворцах Золотого Города поселились наложницы нового Императора, а это приведёт лишь к тому, что будущее, которое мы хотим построить, станет от нас лишь дальше.

А, просто, объяснить не получится. Сейчас в это не поверит никто. Они не захотят в это верить.

Люди не любят перемены. Поэтому сочтут правду ложью.

— Мама, — позвал меня Джин, стоящий возле распахнутого окна. — Я поговорил с бывшей Императрицей. Она согласна поделиться с нами своим авторитетом в обмен на некоторые привелегии.

— Какие, например?