Как улучшить дракона. Если он тот еще ящер - Таня Драго

Я скрестила руки на груди:

— Я слушаю.

— Не здесь, — Латор покачал головой. — Я должен показать тебе кое-что. Кое-кого. — Он сделал паузу. — Доверься мне хотя бы в этом. Обещаю, это поможет понять ситуацию, в которой ты оказалась.

Его слова звучали искренне, без обычного драконьего высокомерия. Решение пришло быстро — если я хочу выжить и преуспеть в этом змеином гнезде, мне нужна вся доступная информация.

— Хорошо, — кивнула я. — Ведите.

Латор повел меня через лабиринт коридоров замка, выбирая малоиспользуемые проходы и узкие лестницы. Мы поднимались всё выше и выше, пока не достигли одной из самых высоких башен замка. Здесь, на верхнем этаже, он остановился перед массивной дверью, охраняемой двумя драконами в человеческом облике. Увидев Латора, они молча склонили головы и расступились.

— Они твои люди? — тихо спросила я, когда мы миновали стражу.

— Преданы мне лично, — так же тихо ответил Латор. — Не клану, не традиции — мне. Это важно.

За дверью оказался короткий коридор, ведущий в круглую комнату. Меня поразило великолепие интерьера — стены, покрытые древними фресками, мебель из редких пород дерева, инкрустированная драгоценными металлами, огромные окна с видом на звездное небо. Но все мое внимание приковала огромная кровать в центре комнаты.

На ней лежал старик.

Нет, не просто старик — древний, изможденный мужчина с иссохшим телом и кожей, напоминавшей пергамент. Его длинные белые волосы рассыпались по подушкам, глаза были закрыты, грудь едва заметно поднималась в медленном, затрудненном дыхании.

Рядом с кроватью сидела пожилая женщина в одеждах целителя, которая, увидев нас, тихо поднялась и удалилась через боковую дверь, оставив нас наедине с больным.

— Это мой отец, Лиралин, — произнес Латор тихо, с глубокой болью в голосе. — Ранор Авельтан, формальный глава нашего клана.

Я подошла ближе к кровати, рассматривая старика. На первый взгляд — просто древний человек на смертном одре. Но что-то в его чертах, в структуре лица, несмотря на изможденность, выдавало величие. Даже в таком состоянии чувствовалось, что передо мной некогда могущественное существо.

— Что с ним? — спросила я.

— Проклятие уязвимости, — ответил Латор. — Древняя, запрещенная магия, которая лишает дракона его силы, связывает его сущность, не позволяя ни исцелиться, ни трансформироваться, ни... умереть.

Я повернулась к Латору, шокированная:

— Умереть? Ты хочешь сказать...

— Он страдает, — Латор подошел к кровати, его взгляд был полон сдерживаемой ярости и боли. — Каждый день, каждый час, каждую минуту. Но проклятие не дает ему освободиться даже через смерть. Он заперт в этом разрушающемся теле.

— Как долго? — спросила я, чувствуя, как холодок пробегает по спине.

— Долго, — ответил Латор. — Практически с тех пор, как наша с тобой… первая помолвка был заключена официально. Еще один рычаг давления на меня, да. Мама знает, что делает. А он… находится в этом состоянии. Пять лет я пытаюсь найти способ снять проклятие или хотя бы облегчить его страдания.

Он замолчал, глядя на отца, затем продолжил:

— Официально объявлено, что отец находится в длительной медитации, восстанавливая силы после древнего ритуала. Именно поэтому я всё еще наследник, а не глава клана. — Он повернулся ко мне. — А неофициальным лидером стала моя мать.

Я начинала понимать. Картина постепенно складывалась, хотя всё еще оставалось много вопросов.

— Ты сказал, что хочешь объяснить, почему так отреагировал на Кассиана, — напомнила я.

Латор отошел от кровати и приблизился ко мне:

— Несколько лет назад я нашел свидетельства того, что моя мать причастна к нынешнему состоянию отца, — сказал он, понизив голос до шепота. — Ничего прямого, никаких доказательств, которые я мог бы представить совету старейшин. Только косвенные улики и странные совпадения.

Он сделал паузу:

— Например, то, что единственные свидетели "медитативного ритуала" отца — приближенные Оукаты. Или то, что после его... болезни она получила полный контроль над кланом. Или то, что все мои попытки найти лечение блокируются под разными предлогами.

— И какое отношение к этому имеет Кассиан? — спросила я, хотя уже догадывалась об ответе.

— Кассиан против меня в этой войне, — произнес Латор с горечью. — На стороне Оукаты. Он один из её ближайших советников и исполнителей, хотя умело это скрывает.

Он встретился со мной взглядом:

— Когда я увидел тебя с ним, я подумал... — он запнулся. — Я решил, что мать послала его завербовать тебя против меня. Или хуже — устранить потенциальную угрозу её планам.

Я вспомнила Кассиана — его обаяние, безупречные манеры и явный интерес ко мне. Теперь этот интерес приобретал зловещий оттенок.

— Подожди, но не сходится. Кассиан – за союз с человечеством и человеческую природу, а твоя мама… Не сходится. Или это может быть удобный спектакль. Но… Почему ты рассказываешь мне всё это? — спросила я.

Латор смотрел на меня долгим, изучающим взглядом:

— Потому что мне нужен союзник, — ответил он наконец. — Сильный и смелый. Кто-то, кого Оуката не сможет контролировать или запугать. Кто-то с собственной силой и умом. — Он сделал паузу. — Ты.

В его словах не было ни намека на лесть или манипуляцию, только холодный прагматизм и... отчаяние? Да, под маской уверенности я чувствовала отчаяние человека, загнанного в угол.

— Ты говоришь, что выбрал меня своей женой не из-за дара или... личных чувств, а потому что тебе нужен политический союзник против собственной матери? — уточнила я, пытаясь уложить всё это в голове.

— Нет, — покачал головой Латор. — Всё сложнее. Дар Радналов действительно ценен, и ты... — он запнулся, словно подбирая слова, — ты – мое сокровище. Но выбрать тебя в жены, применить право древней крови... это решение созрело позже, когда я понял, что мне нужен кто-то, кого Оуката не сможет