Восьмая наложница - Юлия Владимировна Буланова

— Конечно, — улыбаюсь высокомерно. Я у Киана и Шена училась это делать. И, как мне кажется, достигла некоторых успехов. — В этом нет вины принца, который выбрал самую прекрасную из девушек в надежде, что её красота смягчит жестокий характер Императора Исао. Ведь девушке некрасивой пришлось бы в Золотом Городе сложнее. Нет, в этом нет вины твоих родителей, которые привезли тебя на смотрины в надежде, что ты станешь императорской наложницей. Они ведь могли этого не делать. Устроить твою свадьбу раньше. Но они желали использовать шанс возвыситься. Ведь каждая из наложниц может стать Императрицей. В твоём положении не был виноват Император, который обращался с тобой дурно. Не была виновата Императрица, которая управляла Золотым Городом и должна была защитить свою «дочь» от такого обращения. Или воспитать в своём сыне уважение и заботу к женщинам. В этом нет твоей вины. Ты ведь могла отказаться служить Императору в постели. Такое право есть у каждой женщины, которая рожает императорского наследника. Я сделала так. И ни разу с рождения сына не служила господину с постели. Ты родила двоих принцев и могла бы отказаться от этой чести. Но ты этого не сделала. Наверное, потому что не желала навлекать на себя его гнев. Как мать двух принцев ты получила самый высокий ранг и право стоять впереди всех наложниц. Конечно, ты можешь винить меня в смерти своих сыновей. Только, если бы ты не подсыпала яда в чашу пятого принца, твой младший ребёнок был бы жив. Он случайно выпил то, что ты приготовила для моего сына. Если бы ты не пыталась возвести на пристол того, кто был этого недостоин, жизнь двенадцатого принца удалось бы сохранить. Но в том, что твой сын оказался недостойным разве нет твоей вины? Почему в столь юном возрасте он горел огнём ненависти и жаждал крови родных братьев? Почему он хотел их смерти? Может быть потому что ты так воспитывала его? Говоришь, Император Исао был жесток с тобой? А если бы твой сын занял место отца, вырос и завёл собственный гарем? Он не был бы жесток со своими наложницами?

— Мой сын был хорошим ребёнком. Это из-за тебя он стал таким! Он боялся, что твой сын убьёт и его!

— А разве я убил твоего младшего сына? — голос Лиса напоминал утробное рычание. — Я лишь отдал ему свою чашу из которой пил сам. Чашу, что поднесла мне твоя служанка, Деиран Инис. Ты видела, что я делаю, но не стала останавливать моего несчастного брата. Решила пожертвовать сыном, чтобы на тебя не пало подозрение в убийстве принца. Если я не прав, поклянись именем Богини, что не пыталась отправить меня в тот день. Но, надеюсь, ты помнишь, что случилось с Эшира Сян. Ложь приведёт к твоей смерти.

Женщина не произнесла ни звука, лишь скатилась, как дикий зверь.

— Ты можешь оправдаться, — говорю мягко. — Как сделала это Хасэгава Шанэ. Молчание же станет признанием вины. Но даже сейчас ты можешь покаяться в содеянном.

— Я жалею лишь о том, что не убила тебя своими руками, когда у меня была такая возможность. Ты — не дар Богини. Ты — её проклятие.

— Деиран Инис приговаривается к смерти. Она может сохранить достоинство и выпить яд сама. Здесь и сейча. Это тот же самый яд, что был на кинжале, которым она убила наложницу Лишу. Или её заставят это сделать. Но яд уже будет иным, не столь милосердным.

Инис побледнела, а через мгновение завыла на одной ноте. Она бросилась в ноги Императору, моля его о пощаде. Видимо, полагала, что если не навлечёт на себя гнев Богини, максимум, что её ждёт — заключение во дворце Скорби. А тут такой сюрприз.

Хотя, не понимаю, чего она ждала? Что виновная в нескольких смертях женщина останется безнаказанной только потому что она — вдовствующая императорская наложница?

Разваливать судебную систему, показывая, что за преступление для определённой категории людей не будет никаких санкций — такое себе занятие. Это мне ещё по Вовику ясно стало.

Ну, отменили наказание насильнику и убийце за то, что он в окопе посидел. Сделали вид, что это действо его вину искупило. Искупило отнятую у девочки-подростка жизнь. Но, главное, это его исправило. И теперь он — не монстр место которому в клетке, а герой и новая элита.

План был надёжнее некуда.

Только если бы он остался в клетке, я не оказалась бы в его подвале на цепи.

Выбор же ей Инис предоставлен честный. Неприятная, но довольно быстрая смерть, если она проявит смирение. Или не слишком быстрая, но очень неприятная смерть, в ином случае.

Джин был бы рад сам ей затолкать в горло второй яд. Но Императору не пристало такое поведение. Поэтому функцию палача возьмёт на тебя Каори Этар. Ведь убитая в день коронации наложница для всех является его дочерью.

Мужчина выступил вперёд, поднося осуждённой первую чашу.

Я думала, что Инис оттолкнёт руку, что принесла ей «милосердный дар». Но она его приняла.

На лице моего сына отразилось едва заметное разочарование. И винить его за это у меня не получалось. Может это и неправильно, но я и не воспитывала его в ключе всепрощения. Того, кто лишь подставляет другую щеку, рано или поздно забьют насмерть.

После того, кактело Инис унесли слуги, разбирательство пошло быстрее. Вдовствующим наложницам был предоставлен выбор. Они по очереди клянутся в том, что не пытались убить нынешнего Императора и не имеют желания в дальнейшем как-либо вредить ему или его семье. И тогда их ждёт свобода. Хотят — остаются в Золотом Городе. Хотят — отправляются на все четыре стороны с правом вернуться и дожить свои дни здесь. Тем же, кто не желает произнести такую клятву надлежит войти в ограду дворца Скорби, чтобы остаться там навсегда.

Отказались произносить клятву лишь трое.

Остальные сделали это без колебаний.

Вечером я лежала на застеленной шелковым покрывалом постели и смотрела на Киана. Он сидел рядом и гладил мои волосы.

— Я ненадолго. Потом снова пойду работать, — сказал он совершенно убитым тоном.

— А спать когда? — перехватываю его ладонь и подношу к своим губам.

— Не в этой жизни, — попытался отшутиться он.

— Если не будешь спать, эта жизнь будет не слишком длинной. Киан, не рухнет Империя, если ты немного отдохнёшь. Прости, но ты уже не в том