Пшеничная вдова - Данила Скит

совместив движение с поклоном. Изящное тело его изогнулось, словно ивовая ветвь в руках стрелка. На загорелом поджаром теле теплилась жилетка тонкой расшитой парчи, надетой, видимо, исключительно ради приличия. Глаза чернели черной подводкой, сквозь которую блестели черные опалы зрачков. Широкие шаровары Реборн заприметил сразу, они не вызывали у него доверия с самого начала, впрочем, как и гладкое, напрочь лишенное всяких волос лицо с остро очерченными скулами.

Скрывающий солнце шатер мелко трепыхался от порывов ветра. Два золотокожих юноши, тонких, как девчонки, возвышались над послом с длинными опахалами в руках. Медленные движения тонких рук создавали обманчивое спокойствие. Ветер вполне справлялся с их обязанностями, но никто об этом им не сказал.

– И я, и шахдар Аралим уверены в крайне дружественном окончании встречи, – Джарум улыбнулся, и улыбка его была слаще летнего меда. Слишком много улыбок, слишком много лести, слишком много даров привезли восточники – это было не похоже на тех, кто чувствовал преимущество или оставался на равных, тут явно что-то не так, догадался Реборн. Серый бриллиант размером с перепелиное яйцо был тому подтверждением. На всем континенте не сыскать подобной драгоценности, а восточники принесли его в дар, даже не заручившись никакими гарантиями, – Попробуйте этот локо. В начале сезона всегда самая изысканная партия. Удивительно, правда? Обычно вино чем старше, тем ценнее, а у нас совсем наоборот, – Джарум прикрыл алый рот ладонью тонкой и длинной, словно лист амариллиса, чтобы скрыть неуместный смешок, – Скажу по секрету… кое-кто в Коршире опаивается прямо из-под отжимок. Потешное зрелище. Но как иначе познать всю полноту вкуса?

Аралим демонстративно одернул мизинец, взяв фарфоровую чашечку корширского вина, сверкнул ультрамариновый сапфир на крошечном, тончайшем кольце – одном из многих. На нем было сапфировое все: большие кольца, нанизанные на тонкие вытянутые пальцы, острые сапфировые коготки, с дюжина сапфировых браслетов разной формы и толщины, сапфировая вышивка, и даже сапфировая кожа на остроносых ботинках. Однако, Реборн готов был поклясться, если копнет глубже в натуру Джарума, сапфиров он там не найдет.

Слуги наполнили хрустальные кубки, по бокам которых мерцали вставки белого золота. Послышалось журчание белесого локо. Король не поднял руки. Джарум демонстративно отпил из своего бокала. Исбэль, утонувшая в широком стуле с ярко-зелеными подлокотниками, схватилась за кубок Реборна и сделала большой глоток. Джарум был невозмутим, только веки его слегка дрогнули. Наверное, от солнца. Не успевший отреагировать на стремительную Исбэль, Реборн крепко сжал ее ладонь, вперив в нее тревожный взгляд. Та улыбнулась. Джарум наблюдал с вежливой учтивостью. Посол подмечал каждую деталь – внимание его было еще тоньше, чем тело.

– Великолепное вино, – с улыбкой ответила Исбэль – Ничуть не хуже, чем в прошлом году, и позапрошлом тоже. Король Аралим не теряет хватки, его коровам просто нет цены. Даже если кто-то захочет повторить ваши рецепты, у них ничего не выйдет.

Джарум благодарно склонил голову.

– О! Поверьте, светлейшая Исбэль, кто только не пытался, – гордо вскинул голову Джарум, – Но, как видите, никому пока что это не удалось. Виноделы говорят, что вино кормит земля, а не рецепты. Именно магия коршира делает молочное вино молочным вином.

– А как же коровы? – спросила Исбэль, разглядывая забавную обезьянку на плече Джарума. Та уже оправилась от незнакомой обстановки и отпустила ухо своего хозяина. Теперь она поглядывала на стол, – У ваших коров самые большие рога на континенте, иногда это выглядит устрашающе. Но только из их вымени льется то самое молоко. Дело не в породе – в стойлах Теллостоса живут точно такие же. Так в чем же? Может, в травах?

– Все может быть, все может быть… Вряд ли коровы об этом расскажут, даже если бы умели.

Джарум оторвал большую пурпурную виноградину, начав кормить обезьянку с ладони. Та счастливо оскалилась, посмотрев на окружающих с превосходством.

– Разве пурпурный виноград не вызывает эйфорию? – спросила Исбэль, с недоверием поглядывая на разомлевшее животное.

– Как и локо, – вставил Реборн, глядя на Джарума исподлобья.

– Что? О, нет! Не думайте, что я хочу как-то повлиять на решение светлейших. Все же, это было бы бесчестно. И в большей степени самоубийственно, – заключил Джарум, – Это всего лишь первые дары лета. Истинный дурман не признают даже Восточники.

Даже… Реборн позволил свежему бризу обдувать свое тихое недовольство.

– Если сердце мое обманет гостеприимство короля и королевы, пусть ваши рыцари пронзят мою грудь, – Джарум слегка одернул полы парчовой жилетки, взглянув на высокого Беккета позади Реборна, – Северные бойцы невероятно высоки и крепки, позвольте выразить мое безмерное восхищение. Безмерное… восхищение… На востоке больше ценится прыть. Если королю будет угодно, можно устроить поединок – ваш рыцарь против моего бергунди. Предвкушаю великолепнейшее зрелище. Такой большой рыцарь, наверняка, покажет нам много интересного…

Признаться, Реборна и самого занимал этот вопрос – охрана Джарума почти не имела защиты и была практически в два раза ниже его рыцарей, как она могла зищитить посла, ему было невдомек. Внушал доверие только огромный чернокожий детина, стоявший на причале – сабля его, наверное, была длинней самого увесистого меча. Джарум оглянул стражу короля жадным взглядом и вновь вернулся к Беккету. Тот поднял руку, чтобы захлопнуть забрало, но как назло, его там не оказалось – всем сковали новые доспехи из-за жары, и ладонь Беккета встретила только воздух. Липкий взгляд восточника оставлял его без лат – Беккет спрятался за короля.

– Поединок состоится, – уверенно кивнул Реборн – лучше узнавать друзей до того, как они станут врагами. Реборн не исключал, что рано или поздно это случится, и время тут не имело власти.

Джамал снова благодарно склонил голову.

– Шахдар Аралим выразил огромную благодарность вам, королева Исбэль, за сохранение договоренностей, – Джамал ступал по тонкому льду, но его тонкое тело летело над ним, словно пушинка, – И вам, король Реборн за то, что проявили терпение и понимание.

Настала тягучая тишина. Черный камзол Реборна поблескивал черным ониксом овальных пуговиц, черная смоляная борода, жёсткая, как проволока, прикрывала сжатые губы. Только глаза его были прозрачно голубы, как весеннее талое озеро. Реборн положил поверх ладони Исбэль свою и позволительно ей кивнул. Та робко улыбнулась и кивнула в ответ. Джарум потеребил сапфировую печать на тонкой цепочке, уложив вместе с ней ладонь на живот.

«Поймала-таки птичка червячка на свое золотое лоно», – довольно подумал он. Обезьянка радостно заскулила, получив очередную порцию пурпурного винограда.

– Три весны назад… – осторожно начала Исбэль, а Джарум дежурно улыбнулся и затаил дыхание, – …обвалилась часть Большой Каменной Гряды. Обвал находится совсем близко к Аоэстреду, но его не так-то просто отыскать… знают дорогу