Хризолит и Бирюза - Мария Озера

Мы медленно шли по гравийным тропинкам: Лоренц впереди, с лёгкой улыбкой и руками за спиной, Агнесс рядом с ним, едва сдерживая восторг. Они оживлённо обсуждали редкие сорта кустарников и привезённые из заморских краёв растения, а я шла позади, молча вдыхая аромат влажной земли и хвои. Лунный свет серебрил кроны деревьев и возлагал длинные тени на дорожки, делая сад похожим на иллюстрацию к сказке.

Агнесс остановилась у клумбы с розами, которые даже в холодную ночь выглядели неестественно ярко. Она наклонилась, вдохнула их запах и улыбнулась так искренне, что Лоренц не удержался от мягкого смеха. Он заметил, что она вполне могла бы стать ученицей здешнего садовника — эта фраза заставила её слегка покраснеть, а меня вдруг пробрала странная теплая грусть. В тот момент слова перестали иметь значение: важны были только эмоции, наполнявшие этот вечер.

Постепенно ночь брала своё, и сад погрузился в глубокую тишину, прерываемую лишь шелестом ветра в листве. Казалось, за пределами этого уголка не существует ничего, кроме звёзд и их холодного сияния.

Вернувшись в дом, мы вновь почувствовали тепло и запах печного дыма. Лоренц предложил почитать вслух, и мы устроились у камина: Агнесс, закутавшись в плед, слушала каждое слово с благоговением, я устроилась в кресле рядом, а Лоренц, с книгой в руках, сидел так близко к огню, что его волосы слегка подсвечивались золотом. Вечер растворился в уюте и строчках романа, а за окнами тихо трещал мороз.

Время так быстро бежало, а мысли в голове ворошились словно пчелиный улей. Мне так хотелось задать вопрос, который бы помог мне осветить некоторые моменты прошлой ночи. Тем не менее, мне казалось, что это может как-то задеть Лоренца. Но почему это должно его задевать, если он может не знать истинную причину моего вопроса?

— Лоренц, — я подошла к нему совсем близко, протирая посуду, которую он любезно вызвался помыть. Агнесс быстро ретировалась, когда встал вопрос об уборке. Даже наше «соперничество» ничего не стоит, если дело касается физического труда. — Ты был вчера в клубе Жизель?

Сердце заколотилось, как бешеное. Мне и хотелось, и не хотелось знать ответ на заданный вопрос.

Мужчина чуть замялся и перевел взгляд на меня. Он посмотрел так многозначительно с легким прищуром, что я готова была разорваться на мелкие кусочки от неловкости и рождающихся мыслей в голове. Мне даже начало казаться, что я краснею, как помидор. Может его взгляд лишь плод моего воображения?

— Да, я забегал после полуночи, — Лоренц отвел глаза обратно на шумящий поток воды. — Я хотел проведать тебя, но не нашел. Выпил пару стаканов виски и вернулся в поместье. У тебя все хорошо было в этот вечер?

Даже слишком, я бы сказала.

Звуки воды стихли и казалось все помещение теперь заполняет стук моего сердца. Был, но ушел. Так ли это?

— О да, я просто… — я выдохнула, чувствуя, как потеют мои ладошки. — Я просто ускользнула от Жизель в свою комнату, как раз в районе этого времени. Приходи просто пораньше, ладно?

Голос задрожал, я больше не смотрела на Лоренца. Вытерев руки, он коснулся пальцами моего подбородка и приподнял, заставив посмотреть на себя. Он рассматривал мое лицо так внимательно, что я начала чувствовать себя произведением искусства. Даже на секунду мне показалось, что у меня нет изъянов и я нечто идеальное.

Медленно наклонившись, он оказался в критической близости к моим губам. Я не могла сдержать дрожь, когда его дыхание коснулось моей кожи. В тот момент всё, что было вокруг, исчезло. Оставаясь лишь я и он, его руки нежно удерживали меня за подбородок. Я ощущала, как сердце колотится в груди — стремительное и несмиренное.

— Я могу приходить каждый день, каждый раз, когда ты попросишь, если тебе будет казаться, что ты чувствуешь себя некомфортно, — касаясь губами моей щеки.

* * *

Возвращаясь вечером в клуб, я испытывала странное облегчение от того, что сегодня мой выходной: не придётся снова выставлять тело напоказ жадным, похотливым взглядам. Слова Лоренца прочно засели в голове и теперь всплывали эхом каждый раз, когда я пыталась остановить поток мыслей. Они звучали так ясно, будто он шептал их снова и снова, стоя за моей спиной.

— Да не мог это быть он, — убеждала я себя вслух, опускаясь на табурет перед туалетным столиком и пристально вглядываясь в собственное отражение. — Он просто не способен на такое.

Но стоило вспомнить, как близко его лицо оказалось к моему на кухне, как по коже пробежала дрожь, а щеки вспыхнули жаром.

Чтобы успокоить себя, я медленно начала снимать украшения, одно за другим, будто освобождаясь не только от внешней мишуры, но и от части тяжёлых мыслей. Кольцо соскользнуло с пальца, браслет с тихим звоном упал на столешницу, серьги мягко зазвенели в фарфоровой шкатулке. С каждым движением я будто сбрасывала с себя груз, но лёгкость в груди так и не приходила — только тянущее чувство тревоги разливалось по телу липким маревом.

Я осталась наедине с отражением и своими мыслями. Воздух в комнате казался густым, насыщенным пылью сомнений, а взгляд в зеркале — чужим. Где-то в глубине души я знала: люди умеют прятать истинные намерения, а я слишком часто позволяла себе обманываться.

Слёзы подступили неожиданно. Я не смогла решить, что сильнее сжимает сердце: тоска по Нивару или мимолётное подозрение в предательстве Лоренца, которому я не могла найти ни одного разумного объяснения. Почему мой разум даже воспринимает это как предательство? Если бы Нивар сделал что-то подобное, разве не было бы это так же больно? Наверное, дело не в поступках, а в том, кто их совершает. С Ниваром это было привычно, знакомо, почти ритуально. Лоренц же казался кем-то вроде брата…

Невероятно привлекательного брата.

О, дьявол!

— Мне нужно привести мысли в порядок, — прошептала я, хлопая себя по щекам и пытаясь разогнать нарастающую дрожь. — Это ненормально… нельзя позволить одной ночи так подорвать меня. Нужно выдохнуть. Успокоиться.

Я знала, куда пойти. На крыше клуба было одно место, которое я давно присмотрела и сделала своим тайным убежищем. В комнате меня мог найти кто угодно, а сейчас мне хотелось только одного — исчезнуть с их радаров, остаться в одиночестве с ночным воздухом и звёздами.

Я точно знала, что это место остается пустым на протяжении всего вечера, я всегда могла быть уверена, что никто не застанет меня