Хризолит и Бирюза - Мария Озера

будто сам дождь был частью его образа. Легкая синева под глазами выдавала не просто усталость, а долгие размышления, ночи без сна и вина, которое в его руке казалось скорее оружием, чем удовольствием.

Он улыбнулся — неожиданно тепло, по-настоящему, и на миг мне показалось, что передо мной совсем другой человек. Эта улыбка, словно зимний пейзаж под солнечными лучами. Но мгновение растаяло, и он вновь погрузился в себя, будто обернулся мрачной тенью.

Тишина вновь окутала нас, пока я обдумывала его слова. Я понимала, что его появление здесь не случайно, но и мой путь сюда был бегством от самой себя. Мы выбрали этот холодный уголок города, как будто оба искали ответы.

— Жаль в большом городе сложно увидеть звёзды на небе, — сказал он вдруг, поднимая голову. Его глаза блеснули под светом фонаря. Он вздохнул — устало, почти тяжело, — и провел рукой по мокрым волосам, приглаживая их так, будто пытался сохранить хоть видимость порядка. Клуб пара сорвался с его губ, и я поежилась, сжимаясь в своём одеяле. Даже на себе я чувствовала пронизывающий кости холод через покрывало. Он же стоял в одной мокрой рубашке.

Молча я сделала шаг на его ступеньку и закинула на плечи одеяло, оказавшись вплотную к нему. Мое тело сразу же покрылось мурашками от соприкосновения с его влажной одеждой.

Он медленно повернул голову, и в его взгляде мелькнуло удивление — не растерянность, а нечто более глубокое, будто он не ожидал, что я позволю себе этот шаг.

— Ты не должна была, — произнёс он тихо, почти шепотом. Голос его звучал странно: мягко, но с легкой тенью сожаления, словно он благодарил меня за смелость, в которой сам себе отказал.

Мы молчали, слушая ветер и дождь. Его губы чуть дрогнули, будто он хотел что-то сказать, но сдержался. Он протянул мне бутылку вина, ту самую, редкую и терпкую, которую предпочитал любому другому алкоголю. Я не отказалась и сделала несколько глотков из узкого горлышка, потому любопытство меня всегда побеждало.

Мужчина наблюдал за мной пристально, слишком пристально для обычной беседы на лестнице. Его глаза, холодные и внимательные, блеснули под светом редкой луны. Вино обожгло горло, согревая изнутри, и на миг мне показалось, что оно вытягивает из меня весь холод и тревогу.

— Ты точно не местная, — сказал он с уверенностью, будто утверждал факт, а не пытался угадать.

Я замерла, пытаясь понять, что именно могло подстегнуть его к этому выводу. Уголок его губ изогнулся в едва заметной улыбке, и я уловила в этом движении что-то большее, чем простую вежливость. Его лицо выглядело так, будто оно помнило слишком многое.

— Да, я тут совсем недавно, — ответила я, понимая, как же не хватает слов, чтобы объяснить все моменты, связанные с этим городом.

Он приподнял бровь, ожидая продолжения. Его взгляд был тяжёлым, пронизывающим, как будто каждое моё слово он складывал в сложный пазл. Когда я замолчала, он аккуратно забрал у меня вино и легко отпил из бутылки, будто делая паузу для размышлений.

Мелкие капли дождя, падающие на землю, отражали свет фонарей, создавая множество крошечных искр. Мы стояли на узкой металлической лестнице, в окружении ветра и сырости, но сама эта близость казалась почти опасной игрой. Тем не менее я просто наслаждалась легким морозным воздухом и странной компанией одного из постояльцев клуба.

— Я — Иден, — внезапно представился мужчина и посмотрел на меня, оказавшись в критической близости к моему лицу. Это было не первый раз, но именно сейчас она ощущалось иначе, когда я не играла в послушную девицу в откровенном платье. — Иден Герц.

— Офелия, — я повернулась в ответ к нему, принимая правила этой некой дерзости. — Офелия Хаас…

Он наклонился ближе, так близко, что я почувствовала аромат дерева и чего-то свежего, зимнего. Сердце забилось быстрее, и я невольно вспомнила, как часто сбивалась с мысли, когда сидела с ним рядом.

Его улыбка была лёгкой, плутоватой, но за ней скрывалось что-то опасное, что невозможно было не почувствовать. Он прищурился и произнёс с едва заметным акцентом:

— …брандт?

Глава XXXVI

— Что?.. — прошептала я, чувствуя, как легкое недоумение сжимает горло.

Лёгкое недоумение? Да я ничего не понимаю! Абсолютно чужой человек произносит забытое, вычеркнутое из истории имя с таким спокойствием, будто оно для него ничто. Кто ты такой, Иден Герц?

— Мне показалось, ты так закончишь, — он пожал плечами, словно и не заметил, как моё лицо побледнело. Перекинул бутылку в другую руку и сделал долгий глоток, будто пил не вино, а прохладную воду из родника. — Довольно распространённая фамилия в моей стране.

— Откуда ты, Иден? — я попыталась вернуть себе контроль, сделав голос мягким и чуть насмешливым. Это была его игра, и я пока не знала её правил.

— Дитя мира, — протянул он, небрежно махнув рукой куда-то в темноту за моей спиной. — Странствующий художник. То тут, то там. Ничего интересного.

Его слова звучали слишком легко, чтобы быть правдой. Имя, которое он произнёс, не должно было быть знакомо ни одному случайному художнику. Оно вырезано из архивов, стёрто с фамильных гербов, проглочено временем. А он сказал его так, будто достал из пыльного ящика, к которому имел ключ.

С каждой секундой холод усиливался. Тепло нашего дыхания превращалось в клубы пара, обволакивающие лица, словно дым в ритуальной чаше. Снег начал падать крупными тяжёлыми хлопьями, ложась на его мокрые волосы и чёрную рубашку. Он стоял передо мной с выражением внимательной, почти хищной заинтересованности. А я — с нарастающей неприязнью, за которой пряталась тревога.

Его ледяные глаза прожигали меня насквозь. Я старалась не отвести взгляда, но каждый миг напоминал игру на выживание. Не будет в моей жизни больше людей, способных манипулировать мной и моим телом. Одного уже достаточно.

— Мне пора возвращаться, — выдохнула я, сдерживая дрожь в голосе, и протянула ему одеяло.

Он принял его с ленивой грацией, словно позволял мне уйти по собственной воле. Но в груди всё сжималось от неприятного предчувствия. Может, он просто где-то слышал похожую фамилию и решил поиграть в догадки? Или… нет. Тонкая нить страха тянулась за мной, заставляя ускорить шаг.

Мысли о Лоренце вспыхнули внезапно, как искра: он сказал, что я могу позвать его в любую минуту, если станет страшно. Сейчас я нуждалась в нём больше, чем когда-либо.

Я ступила на балкон — и тут же почувствовала, как чья-то рука обхватила моё запястье. Сердце ухнуло в пятки. Резко обернувшись, я увидела его лицо совсем