Ныряя в синеву небес, не забудь расправить крылья. Том 2 - Ринга Ли

глазах, вытягиваясь вверх, разносясь в плечах и больше походя на крепкого подростка, нежели раньше. Теперь он лишь немного уступал Лю Синю в росте, чем невозможно гордился. Ему больше не приходилось задирать голову кверху, а достаточно было лишь приподнять ее, чтобы встретиться с юношей взглядами. Тан Цзэмин не мог дождаться того дня, когда сможет сам смотреть на Лю Синя сверху вниз, и как наяву видел, как тот незаметно пытается привстать на цыпочки, уязвленный разницей в росте.

Глядя на свои изменения, Тан Цзэмин и радовался, и одновременно злился, в сердцах проклиная Гу Юшэна и Цзина, которые намеренно затормозили его телесное и духовное развитие. Он продолжал тренировки с Лю Синем на заднем дворе сыхэюаня, чувствуя себя наконец-то полноценным и узнавая много новых приемов, которые юноша оттачивал вместе с ним. Ци внутри него мягко струилась, ничем не подтверждая опасений наставников, которые скармливали ему ложь все то время. А когда Тан Цзэмин тренировал духовные силы, то больше не чувствовал боли и онемения во всем теле; кровь не подступала к горлу, грозясь вновь напугать юношу. Он ощущал изменения в себе и каждый день, смотрясь в бронзовое зеркало, подмечал, что наконец-то становится тем, кого уже нельзя назвать маленьким мальчиком. Более того, та скорлупа, в которую ранее Тан Цзэмин словно был заточен, как оказалось, многое меняла в его сознании. Путы детского мировоззрения разлетелись на тонкие нити и вскоре вовсе исчезли. То, на что раньше у него были закрыты глаза, начало обретать ясность и четкость.

– Подрос, говоришь? – Тан Цзэмин потрогал кончиками пальцев свое лицо.

– Мм, – улыбнулся Лю Синь, чуть щуря глаза.

– Это же хорошо?

Лю Синь снова кивнул, глядя на него. Тан Цзэмин действительно имел от природы прекрасное лицо, несущее в себе и тонкие черты, и суровую мужественность, которая уже начала заостряться в уголках его глаз и на скулах. Все чаще всеобщее внимание обращалось на Тан Цзэмина, где бы они ни появлялись. Даже сегодня, едва выйдя на берег, Лю Синь то и дело ловил в их сторону заинтересованные взгляды юных особ, чувствуя себя отчего-то неуютно под таким пристальным вниманием. Опустив глаза на Тан Цзэмина, он улыбнулся. Рядом словно лежал молодой волчонок. Уже не маленький щенок, но пока и не лютый волк.

– Хорошо, только нам нужно снова наведаться в тканую лавку. Твоя одежда стала тебе маловата.

Тан Цзэмин знал, что теперь они не могут позволить себе изысканные одежды, экономя деньги, но это, казалось, вовсе не омрачало юношу. Окинув взглядом рукава, он заметил, что и в самом деле пора покупать новый халат, а ведь с последней покупки прошло всего полмесяца.

По возвращении из храма Лю Синь вспомнил, что безработный. Обивая пороги лавок и мастерских, он то и дело слышал отказы по самым нелепым причинам:

– Ох… я помню, что еще недавно вы были ранены. Я не хочу быть причиной усугубления вашего состояния, господин Лю, извините.

– А… господин Лю? Не думаю, что такая работа, как прислужник в стекольной лавке, подходит такому знатному человеку. Что же люди скажут?

– Слышал, вы были вовлечены в конфликт с гильдией? Мне не нужны неприятности, пожалуйста, поищите другое место.

Прознав, что Лю Синь остался без работы, Шуя Ганъюн тут же сцапал его возле одной из лавок и ланью поскакал в свою таверну, начав рассказывать о работе «Хмельного соболя» еще на ходу. Он даже не спросил, согласен друг или нет, прочтя все по его лицу.

Лю Синю нравилось работать в таверне. В окружении друзей он больше отдыхал душой, чем трудился, как и остальные. Все выходило само собой под дружеские перепалки или смешки. Шуя Ганъюн хоть и пел соловьем о щедрой оплате, но мешочки с жалованьем отдавал с боем. Каждый раз он широко улыбался, стоя перед Лю Синем, пока они перетягивали золото, с которым Шуя Ганъюн, словно по привычке, не хотел расставаться. Все это длилось до тех пор, пока проходящая мимо Ма Цайтянь не отвешивала своему жениху подзатыльник, с улыбкой вручая Лю Синю его золото и благодаря за помощь в ведении дел.

Сам Лю Синь только тихо смеялся, видя, как Шуя Ганъюн плачет и жалуется на боль в голове, которая, по его словам, еще не прошла до конца после ранения зимой, что было откровенной ложью – он был здоров как бык. Ма Цайтянь только хватала его за щеку и любовно таскала, приговаривая, что он гнусный лгун и пройдоха и как она вообще согласилась выйти замуж за такого человека. После этого Шуя Ганъюн растекался у нее на коленях и мурчал, пока она готовила новые списки на закупки и составляла новое меню для летнего сезона.

Тан Цзэмин тоже был здесь. Иногда он помогал Лю Синю с бухгалтерскими книгами и пересчетом прибыли, но чаще проводил время в подсобных помещениях, где перетаскивал бочки и ящики и иногда в шутку сражался на палках с Го Тайцюном. Тот перед каждым боем хлопал себя по груди, говоря: «Старший брат научит тебя драться!», но после этих слов в считаные минуты оказывался на полу.

Работа Лю Синя была не хлопотной, и его усилиями удалось избавиться от нескольких поставщиков, явно завышающих цену, и недобросовестных выпивох, которые пили в долг и не платили. Благодаря этому золота стало больше, а улыбка Шуя Ганъюна – шире, ведь, если так пойдет, он не только сыграет свадьбу с любимой женщиной, подарив ей пышное торжество, но и постройка их нового дома осуществится заметно раньше – еще до зимы.

Го Тайцюн, который провалил весенний отбор в управление стражников, не выдержав трех атак На Жуин, добился места развлекалы, травя байки целыми днями и иногда размахивая шестом, прогоняя зарвавшихся пьянчуг. Вопреки прошлым словам Шуя Ганъюна, он вовсе не был скучным и невзрачным – вокруг Го Тайцюна то и дело собирались толпы, чтобы послушать очередной завиральный рассказ. За историями под выпивку время летело веселее, и золото рекой текло в карманы всех работников заведения.

Шуя Ганъюн был доволен как никогда и с приходом Лю Синя не уставал повторять, что все наконец-то встало на свои места и все они теперь под одной крышей, как настоящая семья, которой у многих из них не было.

– Я почти уболтал Юн-гэ взять и меня на работу, – потянулся Тан Цзэмин.

– Тебе вовсе не нужно… – вздохнул Лю Синь.

– Нет, нужно, – перебил Тан Цзэмин. – Я тоже хочу зарабатывать. Мне невыносимо видеть, как ты устаешь, пытаясь прокормить нас обоих. Я сильный,