Ныряя в синеву небес, не забудь расправить крылья. Том 2 - Ринга Ли

– Юн будет упираться до последнего, чтобы не платить тебе, – хохотнул Лю Синь.

– Да, я тоже, – усмехнулся Тан Цзэмин и прикрыл глаза.

Лю Синь разглядывал его лицо. «Судя по всему, правильное питание и тренировки сделали свое дело», – пришел он к выводу. Видя изменения в Тан Цзэмине, он корил себя за то, что сам отстранил его от тренировок, поэтому раньше тот был таким слабым. Скромная улыбка, еще совсем недавно возникающая на губах Тан Цзэмина, теперь преобразилась и наполнилась надменностью, свойственной подросткам. Он рос, и с ним менялся характер. Тан Цзэмин больше не стоял в стороне, когда возникал спор или перебранки, а сам Лю Синь не останавливал его, когда тот выступал вперед, чтобы разрешить то или иное дело.

Он как раз вспоминал тот случай, когда Тан Цзэмин отвадил от него очередного пьяницу, вытолкав того взашей, когда подросток вдруг приоткрыл глаза, являя глубокую синеву с двумя темными обсидианами на морском дне. Лю Синь рассеянно моргнул, глядя на него в ответ. Веер в левой руке покачнулся под новым порывом ветра, а листва над ними зашумела, с шепотом разнося по набережной шелест, приглушающий все иные звуки. Тан Цзэмину на миг показалось, что веер вот-вот упорхнет, и он протянул руку. Они некоторое время молчали, пока слуха Лю Синя не коснулось презрительное шипение:

– Бесстыдники!..

Вся атмосфера под ивой мигом изменилась, словно новый порыв ветра принес не освежающую прохладу, а пробирающий до костей мороз. Но Тан Цзэмин отчего-то даже не заметил этого. Синева в его глазах наполнялась все большим светом.

Лю Синь повернул голову и встретился взглядами с пожилым мужчиной и женщиной, сидящими на скамье возле соседнего дерева. Пара презрительно смотрела на них. Даже для Лю Синя, от природы немощного в распознавании чувств, взгляд этот был настолько красноречив, что, казалось, едва не испепелил его прямо на месте. И тут же все восхищенные перешептывания девушек вдруг превратились для него в насмешки, порицающие его действия. А в голове внезапно раздался суровый голос Гу Юшэна: «В конце концов, это неприлично… Не все же время тебе проводить с Тан Цзэмином».

Тонкие пальцы дрогнули. Лю Синь часто заморгал, отворачивая голову и напрягаясь всем телом. Тан Цзэмин, не обращавший внимания ни на что другое, тут же заметил чуть поджатые губы и руку, которая дернулась и сжалась в кулак.

– Что такое?

Лю Синь мотнул головой и приподнял его. Затем поднялся сам и отряхнул халат:

– Мне нужно вернуться в «Хмельной соболь», а ты ступай домой.

Тан Цзэмин растерянно смотрел ему вслед, пытаясь понять, что это было.

В один из дней, которые Чоу Лицзы проводил дома, он внезапно осознал, что надоедливый лекарь отчего-то не приходит к нему уже довольно долгое время. Обычно Сяо Вэнь являлся к нему с самого утра, чтобы нервно потоптаться на пороге, оправдываясь тем, что якобы проходил мимо и решил заглянуть. Чоу Лицзы, который всегда только и ждал этих слов, смущенно кивал, подавляя усмешку. Два шута, но смеются здесь только над одним.

Но сегодня было не до шуток. Побарабанив несколько минут пальцами по столу и поборов противоречивые чувства, Чоу Лицзы скрепя сердце направился к лекарю сам. Благо мрачный и вечно рычащий на всех генерал отступил, и теперь в доме Сяо Вэня была тишь да гладь. Вот только что могло помешать этому болтуну прекратить визиты и внезапно исчезнуть?

«Неужели рыбка сорвалась с крючка?» – подумал Чоу Лицзы, поправляя на себе светло-зеленый – любимого цвета лекаря – халат. Стиснув зубы и в последний раз тряхнув головой, напуская на себя несчастный вид, он чуть ссутулился и вышел за дверь. Идя по городу с опущенной головой и цепляясь за пса, он то и дело подавлял желание оскалиться, чтобы отпугнуть надоедливых горожан, которые подходили к нему и предлагали помощь.

Кто бы мог подумать, что это окажется таким забавным? Все вокруг то и дело стараются пожалеть беднягу, и только некоторым хватает духу не корчить из себя праведников, обманывая его на рынке и играя на его слепоте. Вопреки всеобщему мнению, Чоу Лицзы хотелось пожать этим людям руки и вывернуть их тем, кто напускает на себя благочестивый вид, пытаясь показаться в глазах других людей в более выгодном свете. Он то и дело получал предложения о помощи и с вежливой улыбкой отказывался, хотя ему хотелось рассмеяться им всем в лицо. Кому какое дело до несчастного калеки? Все люди заботятся только о себе, и даже лекарь, который вился вокруг него, делал это не потому, что жалел, а потому, что сам извлекал из этого выгоду. Чоу Лицзы полагал, что таким образом Сяо Вэнь очищает свою душу от грехов, искупая их помощью другим людям, – и это было для него омерзительно. Чоу Лицзы тихо рассмеялся, глядя под ноги.

Внезапный укол в груди побудил его яростно отогнать мысли о том, что он сам пытается себя в этом убедить.

– Какая… нелепость… – шикнул он сквозь зубы. – Хм.

В памяти некстати всплыл его первый день в качестве нового помощника лекаря. Сяо Вэню потребовалось три дня, чтобы прийти в себя после размолвки с Лю Синем.

~~~

В то утро Чоу Лицзы был наготове и перешагнул порог дома лекаря, полагая, что тот встретит его, как и в прошлые разы, с улыбкой и обходительностью, окружая гостя радушным вниманием. Однако все, чего слепец удостоился, – вымученного приветствия хриплым голосом и запаха крепкого чая, казалось, пропитавшего все стены. Тогда Чоу Лицзы понял, что Сяо Вэнь работал без отдыха эти три дня, потому что без его прошлого помощника все валилось из рук.

Натянув на лицо участливую маску, слепец перешагнул порог мастерской, слушая наставления лекаря, что где стоит и какие обязанности лягут на его плечи. Вынужденный подчиниться приказу Дун Чжунши, Сяо Вэнь оставил лечебные отвары и сосредоточился на противоядии, над которым корпел уже не первый месяц. Чоу Лицзы же только и делал, что уныло нарезал травы или перемалывал очередной ингредиент, который после, как и сотни предыдущих, сгорал в яде марионетки-судьи. Устав от тишины, в один из дней он спросил:

– Значит этот… Лю Синь отверг тебя как учителя?

Сяо Вэнь застыл с небольшой иглой, не донесенной до плошки:

– Вероятно, он думает, что достаточно самостоятелен, чтобы выучиться всему самому. Учитель ему