Прядильщица Снов - Тория Кардело

— Но вы чувствуете, — настаивал он, цепляясь за это прозрение, как утопающий за соломинку. — Что-то материнское. Что-то… человеческое.

Огонь, окружавший его, внезапно взвился выше, яростнее, но теперь Роман видел то, чего не замечал раньше: в сердцевине пламени, где должна была пылать чистая ярость, пульсировал страх. Агата боялась не его — она боялась саму себя. Боялась, что слишком много времени провела в человеческом облике. Что слишком глубоко погрузилась в роль матери. Что действительно начала что-то чувствовать.

— Ты всего лишь сосуд, — шептала она, но голос дрожал, разрываясь между многоголосым хором и одиноким человеческим тембром. — Источник образов.

Но даже произнося эти слова, она отступала. Пламя вокруг тела Романа колебалось, то вспыхивая, то отступая. Внутренняя борьба существа, которое он считал воплощением зла, внезапно стала видимой, осязаемой.

Момент прозрения длился лишь мгновение. Затем боль вернулась, пламя взревело с новой силой, и темнота начала затягивать его. Но теперь он знал что-то, чего не понимал раньше: Агата менялась. Проведя годы в человеческом облике, воспитывая человеческого ребёнка, изучая человеческую психологию, она впитала чувства, которые никогда не должна была испытывать. Сострадание. Сомнение. Привязанность.

И это делало её уязвимой. Это давало ему надежду.

Последнее, что увидел Роман перед тем, как темнота поглотила его полностью, были её глаза — всё ещё бездонные, всё ещё древние, но теперь в них плескалось нечто совсем человеческое.

Глава 18. Сновидец и двойник

Школьные коридоры всегда были для Али тесными, душными и чужими. Но в этот день — особенно. Выходные закончились, и она снова очутилась в море взглядов и шепотов. Сутуля плечи, будто пытаясь защитить свое обнаженное сердце, она старалась стать незаметной, слиться с воздухом. Эта привычка въелась в неё, как дым костра в волосы.

Шёпот. Взгляды. Смешки. Звуки обволакивали её липкой паутиной.

— Смотрите, звезда нашего шоу! — звонкий голос Лизы Скворцовой эхом разнёсся по коридору, ударяясь о стены и возвращаясь острыми осколками.

Лиза шла по коридору, и подруги расступались перед ней, как море перед пророком. Она стала здесь главной звездой и наслаждалась внезапной славой. Ощущение неизбежности сдавило грудь Али.

— Слышала, ты хотела полетать? — Лиза сделала шаг навстречу, стиснув телефон, как оружие. Её глаза блеснули злорадством. — Но знаешь, жир не летает. Он тонет.

Они уже всё знали. Смех разносился по коридору, отражаясь от стен. Кто-то доставал телефон, чтобы не пропустить продолжение — новую серию сериала «Уничтожение Али Костровой». Видео, где она стояла на краю моста, разлетелось мгновенно. Минуты отчаяния, снятые Колей и Денисом, стали вирусными. Минуты, когда Аля думала, что этот шаг перенесёт её в идеальный мир. Забавно, как такие вещи всегда становятся популярными.

Коридор сужался, воздух становился густым и вязким. Сердце колотилось, как птица в клетке. Щеки горели.

— Хотела утопиться, но даже мост пожалел тебя, — продолжала Лиза с притворным сочувствием. — Неудивительно, с таким весом сразу на дно.

Раньше Аля бы сжалась, убежала, спряталась. Слезы жгли бы глаза, мир стал бы размытым. Но в тот день что-то изменилось. Камень, давивший на сердце, стал чуть легче. Этого хватило, чтобы дышать. Чтобы вспомнить, каково это — стоять прямо.

Аля посмотрела на Лизу спокойно, холодно, безучастно. Она видела за этой маской пустые глаза, в которых отражалось только её собственное величие. В отличие от Полины, скрывавшей глубокую боль, Лиза не знала настоящего страха. Потому что для начала его нужно понять.

Сердце билось в горле, заглушая шум. Руки Али дрожали, но не от испуга, а от напряжения. Она готова была зазвучать, но не в последний день перед смертью ради Ткани Снов, а в реальном мире.

— Лиза, — голос Али прозвучал тихо, слегка дрожал, но не срывался. Это уже была маленькая победа. — Ты уверена, что хочешь говорить о весе? Мой я могу сбросить. А вот поумнеть сложнее… Последние слова она произнесла шёпотом, но в тишине они прозвучали громко.

Свита Лизы застыла, как манекены. Лица вытянулись, челюсти опустились. Такого ответа не ждали.

По коридору пронеслась волна шёпотов, кто-то сфотографировал момент. Новая серия сериала пошла не по сценарию.

Лиза шагнула к Але, вторгаясь в личное пространство. Её дыхание пахло мятной жвачкой и гневом. Глаза сузились, ноздри раздулись. На смугловатом лице появилось пятно ярости.

— Ты что, открыла рот, лохушка? — прошипела она с нотками растерянности.

— Оставь её в покое.

Его голос, холодный и спокойный, как ледяная вода без ряби, заставил Лизу вздрогнуть. Роман возник внезапно, будто материализовавшись из теней в углу коридора. В мерцающем свете школьных ламп его бледная кожа казалась почти призрачной. Он смотрел не на Лизу, а сквозь нее, словно она была пустым местом, недостойным внимания. Его взгляд остановился на Але, и Лиза заметно сжалась.

— Защитник явился, — она нервно поправила прядь волос и отступила на шаг, уступая инстинкту самосохранения. — Вкус в девчонках у тебя так себе…

Роман едва заметно склонил голову, изучая Лизу с отстраненным любопытством.

— Ты так отчаянно пытаешься утвердиться за счет других, — произнес он медленно, растягивая слова, — что мне даже жаль тебя. Столько усилий, чтобы казаться важной, а значимости все нет. И не будет.

Его слова прозвучали как приговор. В воздухе повисло почти осязаемое напряжение. Лиза вздрогнула, словно от удара. Ее уверенность пошатнулась, в глазах мелькнул страх.

Она попыталась что-то сказать, но слова застряли в горле. Ее губы задрожали, а румянец на щеках сменился бледностью. Роман продолжал смотреть на нее; его голос стал тихим, почти интимным, но от этого еще более пугающим.

— Если ты еще раз приблизишься к Але или заговоришь с ней, я покажу тебе, что такое настоящая пустота. Поверь, это будет намного страшнее, чем ты можешь себе представить.

Это не угроза, а обещание — холодное, чёткое, неотвратимое, как рассвет. В тот момент Роман выглядел старше своих лет. Казалось, он видел то, о чём другие могли лишь догадываться. Впрочем, с его даром сновидца он видел многое…

Лиза побледнела, на её лбу выступили капли пота. Даже девчонки нервно переглянулись, инстинктивно отступив на шаг. Аля снова почувствовала ту тьму, что отличала Романа от Ноктюрна.

Сейчас он точно не был Ноктюрном. И это хорошо.

Их взгляды встретились, и на мгновение ей показалось, что она видит свою душу в его глазах — раненую, но не сломленную. Между ними возникло молчаливое понимание, как будто два одиночества нашли друг друга.

Лиза бросила затравленный взгляд и ушла. Подруги последовали за ней, оглядываясь через