Матильда, я приду за тобой! - Инез ван Лон

Скрип открываемой двери. Сёстры замирают от испуга. Из уборной выходит одна из шпионок Кобе.

– А, это вы? Ну да, кто же ещё?

Женщина подозрительно оборачивается напоследок и уходит. Что она успела услышать?

– Потом поговорим, – шепчет Мари, прикрыв рот рукой.

– Сюда.

Матильда идёт за Мари к заводу. Печь горит и днём, и ночью, над Территорией клубится дым. На фоне иссиня-чёрного неба проступают контуры сушильных цехов и высокая чёрная труба. В лунном свете сушка выглядит таинственно.

Они усаживаются на землю за кучей кирпича.

– У меня есть план, – с места в карьер начинает Матильда. Наконец-то представилась возможность об этом поговорить!

Мари смотрит на неё с удивлением:

– Вот как?

– Я собираюсь найти себе в Антверпене место прислуги с проживанием. Думаю, не стоит беспокоить этим дядю прямо сейчас. Но когда Фонске поправится, я спрошу, можно ли нам с Розали уйти в служанки.

– В служанки? Даже и не думай… – вздыхает Мари. – Розали никогда не разрешат. И тебя просто так не отпустят. Директор добьётся того, чтобы ты каждый год приезжала на рабочий сезон, и заставит отдавать часть зарплаты.

Матильда со злостью стряхивает с ног башмаки.

– И что теперь? Что мне делать?

– Очень просто… Не надо спрашивать у моего отца, надо взять и уйти. Ты же не его дочь.

– А тётя что скажет? Я не хочу её огорчать. А если дядя?..

– Мать поначалу будет ужасно сердиться, но я ей всё объясню, и она постепенно успокоится. Отец будет считать тебя неблагодарной свиньёй. В его понимании он облагодетельствовал тебя, дав хлеб и крышу над головой. Я знаю своего отца… Он больше никогда не захочет тебя видеть.

– К тому же он лишится одного из челноков, – понимает и сама Матильда.

– Об этом я бы как раз не беспокоилась. Челноком станет Проспер, а мать возьмёт на себя его работу, как прошлым летом. Никуда не денешься, придётся выкручиваться. А вот Кобе взбесится, когда поймёт, что у него стало на одного челнока меньше…

Мари искоса кидает взгляд на Матильду.

– Пока он здесь управляющий, тебе нельзя будет возвращаться. Приедешь навестить семью – за ворота уже не выйдешь, – предупреждает она.

Обо всём этом Матильда и не подумала, от такого количества сведений она затихает и только беспомощно смотрит на Мари.

Сестра обнимает её за плечи.

– Я и сама мечтала уйти в служанки. Мне всегда было здесь тесно. Сколько слёз я выплакала! Но потом… – тут она запинается, – потом у меня родилась Фина, и теперь я связана по рукам и ногам. Но ты-то, ты можешь уехать. Так и уезжай, пока не поздно.

Матильда кивает.

На луну наползают густые облака. Пора возвращаться. Сёстры поднимаются с земли и отряхивают платья от песка. Подняв взгляд, они замечают чью-то тень, скользящую по сушке с масляным фонарём в руке. Тень направляется к ним. Кобе?!

И они бросаются со всех ног в сторону дома, подхватив кломпы в руки.

Прокравшись в дом, они сразу видят рыжую копну волос в чердачном проёме. Розали недоверчиво прищуривается, глядя на них.

– Что это вас так долго не было?

– В уборную была очередь.

И Мари с Матильдой быстро поднимаются наверх.

Через час по всей улице начинают стучать в двери. Что происходит? Матильда вскакивает с постели.

– Который час, чёрт подери? – стонет Проспер. – Братья ещё даже из трактира не вернулись.

И переворачивается на другой бок.

Аделина и Фина принимаются плакать.

– Да тише вы, – Мари гладит их по голове. – Вам-то можно спать дальше.

Вскоре и их дверь с шумом распахивается.

– Всем встать и на сушку! – раздаётся крик Кобе.

– А что происходит?

Как бы странно это ни выглядело, но Мари и Розали без вопросов начинают одеваться.

– Дождь пошёл, – объясняет Проспер, на ходу запрыгивая в штаны.

– Точно, – вздыхает Мари. – И это значит, что нам нужно бежать на сушку накрывать кирпичи.

– Прямо посреди ночи?

Матильда, не дожидаясь ответа, натягивает через голову платье: ничего другого не остаётся.

На первом этаже кромешная тьма, на улице моросящий дождь. Изо всех домов выскакивают женщины и дети, кое у кого в руках масляные фонари. Все мчатся на сушку, как на пожар. Из цехов уже начинают выносить циновки и раскатывать их поверх кирпичей.

– Нам в трактире рассказали!

Мужчины – дядя тоже среди них – со всех ног бегут помогать.

И тут начинается настоящий ливень.

– Быстрее! – орёт Кобе. – Давайте, давайте!

Все носятся как угорелые.

Не проходит и минуты, как все промокают насквозь. Матильда мельком видит тётю, она вся дрожит от холода в своём лёгком платье. Как же её жалко! Но останавливаться нельзя.

Скоро всё сделано. Все прячутся под крышу.

– Кобе, может, завтра начнём попозже?

– Ведь уже почти утро!

– Нет.

Кобе торчит в дверном проёме. В свете масляного фонаря виднеется его неизменная ухмылка. Рабочие надеются переждать дождь, но он не ослабевает, так что, махнув рукой, они возвращаются по домам под струями воды.

Дома дядя зажигает керосиновую лампу. Тётя откуда-то из углов и щелей выуживает тряпки и полотенца. Все пытаются обтереться досуха. Матильда сушит волосы Розали, Розали – Матильде. Тётя с Мари тоже помогают друг другу.

– Поднимись наверх и разденься. Передашь мне свои вещи, а я их здесь развешу.

– Можно с таким же успехом и не ложиться, – кривится Проспер.

С этими словами он разражается кашлем, и мать встревоженно смотрит на него.

Он подходит к ней и обнимает.

– Сейчас всё пройдет, матушка, – говорит он, всё ещё покашливая.

– Не обязательно кашель – это сразу то самое, – бормочет дядя.

Но тётю эти слова не успокаивают.

Времени до подъёма осталось немного. Матильда засыпает, как только голова касается мешка с соломой.

– Вонючка Кобе совсем развонялся, – заметил как-то Проспер.

Все челноки многозначительно переглянулись и глубоко вздохнули. С тех пор как увезли Фонске, Кобе как с цепи сорвался. Поминутно достаёт блокнот и записывает в провинившиеся, иногда за дело, иногда просто так, или ни с того ни с сего заставляет всех работать дольше положенного. Даже его шпионки не знают, к чему он клонит и как всё это понимать. Но своими действиями управляющий добивается единственного результата. Рабочие начинают объединяться против него, и ропот уже звучит более грозно.

А Кобе, конечно же, считает, что во всём виновата Матильда. Дочка сапожника при всех пыталась подорвать его авторитет. Кобе постоянно обзывает её всякими неприятными словами. Матильде надо как никогда следить за всем, что она делает. Каждый день её уверенность в том, что