Школа волшебства на краю Тихолесья - Хезер Фосетт

– Что слышишь?

– Пение, – ответил Кай и улыбнулся ей. В его глазах загорелся странный огонь, совсем непохожий на свет звезды. – Очень красивое пение.

Нить волшебства, соединявшая Росу и Кая, вдруг оборвалась.

– Нет! – закричала Роса.

Это же не она порвала нить. Или все-таки она?

Кай упал на колени. Иней неожиданно возник рядом с Росой и увлек ее за собой в сторону.

– Все хорошо, – сказал Иней.

Роса смотрела на него в ужасе.

– Это ты сделал? Ты разделил нас?

Иней поднял на нее глаза, и взгляд его был полон печали.

– Мне пришлось это сделать, сестренка. Я знаю, ты сама никогда бы не решилась. Но так правильно. Кай знает.

Звезда, описывавшая круги вокруг Мифрура, замедлилась. Росе показалось, что в воздухе мелькнула какая-то нить, подобная той, что соединяла ее с Каем. Она связывала волшебный посох Кая со звездой. Но звезде больше не хватало волшебства, чтобы двигаться, и она отпрянула от этой нити. Нить натянулась, и тогда звезда пошла на снижение, она падала в ярком зареве, что переливалось золотом и серебром. Звезда ударила Кая прямо в грудную клетку и взорвалась, разбрызгивая кругом свет. Роса закричала.

Но Кай был звездным волшебником, и звездный свет никак не мог ему навредить. Вернее, он точно не мог навредить настоящему Каю Морригану, мальчику, чье обличие носил Кай с самого младенчества. Тот мальчик осел на землю, а совсем другой мальчик, теперь бестелесный, выплыл из облака света от взорвавшейся звезды и вдохнул свежий воздух ночи.

– Кай! – звала Роса. Она с трудом различала его среди подвижных теней и клочков света.

Падая, звезда рассекла бок Зияющего дракона, и клочки его меха взметнулись, как фейерверк. Чудовище издало ужасающий рев и повалилось на землю пустым мешком.

Из пустой кожи дракона что-то возникло и поднялось вверх. Заметное только по ряби в воздухе, оно присоединялось к Каю, зависшему над землей. Две эти эфемерные фигуры обвились друг вокруг друга, одна – облаченная в пепел и угли, другая – политая глазурью из света звезд, и мигом исчезли во мраке Тихолесья.

Роса даже не взглянула на мальчика, лежавшего без сил на траве в луже звездного света. Этот мальчик не Кай и никогда им не был.

Она бросилась бежать.

Роса неслась изо всех сил, из-под ног летели грязь и трава. Один раз она споткнулась о кочку, но тут же поднялась и поспешила дальше, даже не успев толком почувствовать боль.

– Кай! – кричала она. – Кай!

Она перепрыгнула старинный каменный забор, который давно разрушился и превратился в горку камней, потом преодолела заросли утесника и покрытые грибами пни, окружавшие Колдовской утес. Роса знала Мифрур лучше, чем свои пять пальцев.

Однако об одном она забыла, и это была грязь.

Под самым утесом ее ждала гигантская лужа, которая высыхала только в середине лета. Левый сапог девочки завяз в грязи по щиколотку, но это ее не остановило, настолько сильна была инерция. Сапог остался в густой жиже, а Роса, вылетев из него, продолжила движение. Она катилась и катилась вперед, а когда наконец остановилась, то была вся грязная и мокрая, листья покрывали ее с головы до ног. Платье порвалось, ладони содраны до крови. Роса тихо застонала, ведь ни на что большее у нее не было сил.

Некоторое время спустя она почувствовала рядом чье-то присутствие, знакомую ладонь на плече. Она не подняла головы. Еще немного погодя кто-то стал тыкаться в нее холодным носом, и теплый язык, сильно пахнущий рыбой, лизнул щеку. Сильные руки обняли ее за плечи и вытащили из грязи. Роса осознала, что у нее от холода стучат зубы. Она долго не могла разобрать, что видит перед собой, глаза застил странный туман, на ресницы налипло что-то мокрое и холодное. Потом она догадалась: это пошел снег.

– Кай ушел, – сказала она.

Или попыталась сказать. Слезы и налипшая на лицо грязь толком не давали говорить. Иней взял ее за руку.

– Знаю, девочка моя, – отозвалась бабушка. – Знаю.

Чих завыл. Он вглядывался во тьму ночного леса и усиленно вилял хвостом.

– А как же Ингельнук? – донесся голос Эмиса из-за спины Росы. – Пожар…

Бабушка фыркнула.

– Пусть волшебники сами разбираются, это их проблемы. По-моему, мы сегодня и так хорошо поработали, а вам как кажется?

С этими словами она легко и без усилий, как барашка, подняла Росу и понесла ее домой сквозь мягкий снегопад, а братья и Чих зашагали следом.

Глава двадцать четвертая, в которой все возвращается на круги своя

Роса сидела на траве в тусклом февральском солнечном свете, бормоча что-то себе под нос. Тени облаков то и дело наплывали на нее, и страницы книги, лежавшей на коленях, делались темными (хотя она и без того ох как с ней намучилась), а воздух становился совсем холодным. Роса вынуждена была накинуть на голову капюшон своей школьной мантии.

Она сидела на лужайке недалеко от Ингельнука, краем глаза приглядывая за Амфизелью, которая слонялась без дела ниже по склону. Прошло примерно три месяца с празднования Хеллоуина. Внешне школа выглядела почти так же, как прежде, над трубами так же вился дымок, но атмосфера внутри изменилась. После своего выздоровления директор Нит взялся за преобразования. Среди прочего были введены обязательные уроки чтения для всей прислуги.

Роса пристально смотрела на страницу книги, как будто желая заставить ее заговорить. Вряд ли она когда-нибудь страстно полюбит чтение. И все же девочка не стала бы отрицать: ей и правда приносила удовольствие мысль о том, что можно выбрать книгу и увидеть в ней буквы и слова, а не лабиринт черных значков. Благодаря этому ощущению она чуть меньше злилась на Инея, который и предложил директору Ниту ввести в Ингельнуке уроки для всех слуг. Директор теперь буквально выбивался из сил, стараясь выполнить любое пожелание семейства Мейлог. Приятно, конечно, но изрядно смущает. Уже дважды бабушке приходилось прогонять с участка целую армию плотников, которые сваливались как снег на голову со своими рулетками, а все потому, что директор отправил их с заданием возвести добротную пристройку к дому смотрителей. Роса подозревал, что бабушка рано или поздно сдастся, хотя бы ради того, чтобы ее больше не донимали.

Деревья Тихолесья покачивались на ветру. В последнее время Роса часто ловила себя на том, что неотрывно смотрит на них. В ярком свете солнца темные влажные ветви мерцали и поблескивали, словно зачарованные.

Она заставила себя перевести взгляд на книгу, хотя больше не читала ее. Все было