Дневники. 1910–1923 - Франц Кафка

правда, можно объяснить, он все еще надеялся на соглашение с русскими, хотел получить центр для дирижирования стягивающимся позади Багратиона корпусом и сохранить силы войск. К тому же начались трудности с продовольствием, войска были вынуждены каждый вечер, после проделанного дневного марша, доставать для себя, зачастую очень издалека, жизненно необходимое. Лишь Даву имел продовольственные обозы и стада для своего корпуса.

11. Излишне большие потери при осаждении Смоленска, 12 000 человек. Н. не ожидал такой энергичной защиты города. Если бы Смоленск обошли и тем самым наступили на линию отхода Барклая де Толли, его взяли бы без борьбы.

12. Его упрекали за бездействие во время битвы за Бородино (7 сент.) Он целый день ходил взад-вперед по оврагу, только дважды поднялся на холм. По мнению Марбу, это была не ошибка, Н. был в этот день болен, у него разыгралась сильная мигрень. 6‑го вечером он получил известие из Португалии. Маршал Мармон, один из генералов, в которых Н. ошибся, был разбит у Саламанки Веллингтоном.

13. В принципе решение об отступлении из Москвы было принято вскорости. Многое к тому вынуждало: пожары, бои в Калуге, холода, дезертирство, угроза линии отступления, положение в Испании, раскрытый в Париже заговор, – тем не менее Н. оставался в Москве с 15 сент. до 19 октября, он все еще надеялся на соглашение с Александром. Но на его последнее компромиссное предложение Кутузов даже не ответил.

14. Он пытался отступить через Калугу, хотя для этого требовался большой крюк. Он надеялся получить там продовольствие, дорога отступления через Можайск была на многих участках растянута по обе стороны. Но уже через несколько дней он заметил, что здесь ему не продвинуться вперед без боя с Кутузовым. Поэтому он вернулся на старую дорогу отступления.

15. Большой мост через Березину был закрыт фортом и охранялся польским полком. В расчете на этот мост Н. распорядился для облегчения и ускорения похода сжечь все понтоны. Но Чичаков тем временем овладел фортом и сжег мост. Несмотря на исключительный холод, река еще не замерзла. Отсутствие понтонов было одной из главных причин несчастья.

16. Переход через два наведенных у Студянки моста был плохо организован. Мосты днем 26 ноября (имелись бы понтоны, переход можно было бы начать уже на рассвете) и до утра 28‑го не были под угрозой русских. Тем не менее тогда была переведена лишь часть обоза, а тысячи изнуренных людей два дня оставались на левом берегу. Французы потеряли 25 000 человек.

17. Линия отступления не была обеспечена. От Немана до Москвы, кроме Вильно и Смоленска, ни одного занятого места, ни магазинов, ни лазаретов. По всей промежуточной местности кружили казаки. Нельзя было ничего ни доставить армии, ни получить от нее, не подвергаясь опасности попасть в плен. Поэтому и ни одного из 100 000 русских военнопленных не перевезли через границу.

18. Нехватка переводчиков. Дивизия Партуно заблудилась по дороге из Борисова в Студянку и нарвалась на армию Витгенштейна и тем самым на уничтожение. А все потому, что они не могли объясниться с польскими крестьянами, которые должны были их проводить.

* * *

Пауль Хольцхаузен, Немцы в России 1812

Жалкое состояние лошадей, большие трудности, корм – мокрая высокая трава, невызревшее зерно, гнилая солома с крыш. Поносы, исхудание, запоры. Клистиры из курительного табака. Один артиллерийский офицер рассказывает, что его люди должны засовывать руку во всю длину в задний проход лошадей, чтобы освободить их от накопившегося в кишечнике кала. Вздутые животы из-за зеленого корма. Иной раз это можно устранить, заставив хорошенько побегать. Но многие погибают, на мостах Пилони сотни валяются с лопнувшими животами. «Они лежат в оврагах и рытвинах с выпученными, стекленеющими глазами и бессильно пытаются выбраться наверх. Но попытки эти бесплодны, лишь изредка им удается поставить одну ногу на дорогу, что потом еще больше усугубляет их плачевное состояние. Бесчувственно катятся по ним обозные и артиллерийские солдаты со своими орудиями, слышен хруст костей и глухой рев мучающихся животных, видно, как они, объятые страхом и ужасом, конвульсивно приподнимают голову и шею, затем всей тяжестью падают назад и их сразу же погребает вязкая грязь».

Отчаяние уже по дороге туда. Жара, голод, жажда, болезни. Унтер-офицера, который не может дальше идти, призывают собраться с силами и своим примером повести за собой своих людей. Вскоре он исчезает в кустах и застреливается из собственного оружия. (Июльское воскресенье.) На следующий день командир полка распекает одного вюртембергского обер-лейтенанта, после чего тот вырывает из рук ближайшего солдата штык и вонзает его себе в грудь.

Возражение против 11‑й ошибки: вследствие убогого состояния кавалерии и недостатка в разведчиках были слишком поздно обнаружены имеющиеся позади города броды.

6 октября. Различные формы нервозности. Мне кажется, шум уже не будет мешать мне. Правда, я сейчас не работаю. Правда, чем глубже копаешь себе яму, тем тише становится, чем менее пугливым становишься, тем тише становится.

* * *

Рассказы Лангера:

Цадика [33] следует слушаться больше, чем Бога. Однажды Баалшем велел одному из своих самых любимых учеников креститься. Он крестился, снискал уважение, стал епископом. Тогда Баалшем призвал его к себе и разрешил вернуться в иудаизм. Он снова послушался и покаялся в своем грехе. Свой приказ Баалшем объяснил тем, что из-за исключительных качеств ученика преследуют злые силы и цель крещения была в том, чтобы их отвлечь. Баалшем сам бросил ученика в центр зла, ученик совершил этот шаг не по своей вине, а по приказу, и злу здесь больше нечего делать.

Каждые сто лет появляется один из верховных цадиков, цадик Хадор [34]. Ему вовсе не обязательно быть известным рабби-чудодеем, и тем не менее он верховный. Баалшем не был в свое время цадиком Хадором, им скорее был неизвестный купец в Дрогобыче. И вот он услышал, что Баалшем надписывает амулеты, как это делали и некоторые другие цадики, и заподозрил его в том, что тот является приверженцем Саббатаи Цеви и надписывает на амулетах его имя. Потому он, не зная его лично, издалека лишил его права раздавать амулеты. Вскоре Баалшем понял, что его амулеты бессильны – хотя он всегда писал на них только свое собственное имя, – и спустя некоторое время узнал, что причина кроется в дрогобычце. Однажды: дрогобычец прибыл в город Баалшема – был понедельник, – и Баалшем дал ему проспать целый день, чего тот не заметил; поэтому дрогобычец все время в своих расчетах отставал на один день. В пятницу вечером – а он думал, что это четверг, – он хотел поехать домой, чтобы там провести