Приключения трех джентльменов. Новые сказки «Тысячи и одной ночи» - Фанни ван де Грифт Стивенсон

негодовании спрашивала я, делались эти тайные приготовления? Хотя отнюдь не ханжа, я имею самые решительные взгляды на то, что хорошо и что дурно; и если дом, куда некогда привез меня муж, попытаются превратить в la petite maison[22], я вынуждена буду, пусть даже очень и очень неохотно, начать новую судебную тяжбу; так, решив потом вернуться и узнать пусть даже горькую правду, я поспешила к себе в отель на ужин.

На свой наблюдательный пост я возвратилась в десять. Ночь выдалась ясная и тихая, луна плыла высоко-высоко в небе, посрамляя уличные фонари, а тень под каштаном пролегла иссиня-черная, как чернила. Здесь-то я и укрылась на низкой садовой стене, прижавшись спиной к перилам, лицом к лицу с залитым лунным светом фасадом моего старого дома, предаваясь тихим размышлениям о прошлом. Время пролетело незаметно, на всех городских часах пробило одиннадцать, и вскоре я заметила, как к дому подходит статный джентльмен приятной наружности. На ходу он курил сигару, под расстегнутым легким пальто у него виднелся вечерний костюм, а держался он с важностью и достоинством, которые тотчас же привлекли мое внимание. У двери он извлек из кармана общий ключ, отворил дверь и тихо исчез в ярко освещенном холле.

Едва он вошел, как я заметила другого, более юного джентльмена, поспешно приближающегося к дому с другой стороны площади. Учитывая летнее время и мягкость теплой ночи, он был несколько слишком закутан в неподходящие по сезону одежды и, несмотря на спешку, то и дело нервно оглядывался. Добравшись до двери, он замер и, поставив одну ногу на ступеньку, словно бы решился войти, а потом, внезапно передумав, повернулся и кинулся прочь; застыл снова, точно раздираемый мучительными сомнениями, и наконец, махнув рукой, будто рубя сплеча, развернулся на триста шестьдесят градусов, бросился прямо к входу и постучал дверным кольцом. Его почти тотчас же впустил тот, что прибыл первым.

К этому времени любопытство завладело мною всецело. Я как могла сжалась в комочек в самой густой тени и принялась дожидаться продолжения. И оно не заставило себя ждать. С той же стороны площади показался еще один молодой человек; шел он медленно, стараясь не шуметь, и, подобно первому, был закутан в теплые одежды до самого носа. Перед домом он остановился, быстро и внимательно осмотрелся и, убедившись, что площадь раскинулась перед ним в лунном свете совершенно пустая, наклонился, далеко перевесившись через перила, ограждавшие лестницу, ведущую в домовой подвал, и, по-видимому, стал слушать, что происходит внутри. Из столовой донесся хлопок пробки, вылетевшей из бутылки шампанского, а затем дружный и громогласный взрыв мужского смеха. Потом он собрался с духом, извлек ключ, отпер калитку, за которой начиналась ведущая в подвал лестница, бесшумно закрыл ее за собой и стал спускаться по ступеням. Как только голова его оказалась на уровне мостовой, он замер вполоборота и снова принялся прочесывать площадь подозрительным взглядом. Шарф, до того скрывавший его лицо, соскользнул ниже, на шею, и, когда его ярко осветила луна, меня поразила его бледность и застывшее на лице выражение страстного волнения.

Я не могла долее оставаться безучастной. Убежденная, что стала невольной свидетельницей какого-то злодейства, я пересекла мостовую и приблизилась к огороженному входу в подвал. Внизу никого не оказалось; выходит, молодой человек вошел в дом, но с каким именно намерением, я боялась даже подумать. Ни на каких этапах собственной судьбы я не жаловалась на недостаток мужества, и теперь, обнаружив, что калитка, ведущая в подвал, не заперта, а только прикрыта, осторожно распахнула ее и стала спускаться вниз по ступенькам. Дверь, которая вела в домовую кухню, как и уличная калитка, оказалась не заперта. Тут меня осенило, что преступник так приготовил себе пути к бегству, и, подтвердив мои худшие опасения, эта мысль вдохнула в меня новую решимость. Я вошла в дом и, сказав себе «будь что будет», закрыла и заперла дверь.

Из столовой сверху доносился приятный голос мужчины, видимо увлеченного непринужденной беседой. На нижнем, цокольном этаже не только царило совершенное безмолвие, но и самая тьма казалась кромешной, непроницаемой. Здесь-то я и простояла какое-то время, соображая, что непрошеной бросилась в омут смертельной опасности и бессильна помочь или вмешаться. Не буду отрицать, что меня уже постепенно охватывал страх, как вдруг я заметила слабые блики, мерцающие на полу в коридоре и тотчас же мгновенно, но бесшумно налившиеся ярким белым светом. К ним я и направилась, чуть дыша, с бесконечными предосторожностями, и, добравшись наконец до угла коридора, увидела дверь в буфетную, чуть приоткрытую и выпускавшую из комнаты узенький лучик света. Подкравшись поближе, я приникла глазом к щели. В кресле сидел человек и, насколько я могла судить, напряженно к чему-то прислушивался. На стол перед собой он выложил карманные часы, пару револьверов и сигнальный фонарь. Какое-то мгновение в голове моей роилось множество противоречивых объяснений увиденного, один план действия лихорадочно сменял другой, но в следующий миг я захлопнула дверь и повернула ключ, отрезая злодею пути к отступлению. Потрясенная собственной решительностью, я, тяжело дыша, прислонилась к стене. Из буфетной не долетало ни звука; запертый там человек, кто бы он ни был, смирился со своей судьбой, не оказав сопротивления, а теперь, когда я поздравляла себя с тем, что столь хитроумно его обезвредила, сидел, оцепенев от ужаса, и ожидал худшего. Я дала себе слово, что не разочарую его, и, чтобы тем надежнее осуществить свой замысел, повернулась и стала подниматься по лестнице.

Пока я на ощупь взбиралась по ступенькам в темноте, вся эта ситуация внезапно показалась мне очень смешной, ведь я наделена развитым чувством юмора. В самом деле, вот я, владелица дома, тайно, точно взломщик, проникаю в принадлежащее мне здание, а в столовой тем временем двое незнакомых мне джентльменов уютно расположились, намереваясь поужинать, и только моя быстрота и сообразительность спасла их от вторжения третьего незнакомца, который замышлял застигнуть их врасплох, а то и убить. Странно было бы, если бы я не смогла извлечь толику забавного из этого необычайного случая.

За столовой находилась маленькая комнатка, предназначавшаяся для библиотеки. Туда-то я осторожно и прокралась, и вы поймете, чем именно услужила мне судьба. Как я уже говорила, дни стояли знойные, и, чтобы столовая проветривалась, а особняк с фасада все же сохранял видимость необитаемого, окно библиотеки широко распахнули, а дверь между этими комнатами оставили приоткрытой. К этой-то щели я сейчас и приникла глазом.

Тонкие восковые свечи в серебряных подсвечниках изливали приглушенный свет на камчатную скатерть и остатки чрезвычайно