Избранные произведения писателей Южной Азии - Такажи Шивасанкара Пиллэ

— Заклинаю тебя именем богини моря! Поедем туда — дай мне проститься с телом матери!

Со слезами она бросилась перед ним на колени, обняла его ноги.

Он стоял, как каменное изваяние.

У Палани не было матери, но Чакки, когда она приказала Карутамме последовать за мужем, не явила ли ему пример материнского самоотречения, материнской святости? Неужели он это не оценит? И вот теперь эта женщина умерла. И сердце его не дрогнет? И он останется глух к мольбам?..

Как бы в глубокой задумчивости, почти с полным равнодушием, Палани говорит страшные слова:

— Мои товарищи меня прогнали, не хотят больше со мной выходить в море…

Теперь Карутамме понятно, почему муж вернулся раньше, почему он так удручен! Она спрашивает и в то же время боится услышать ответ:

— Почему они так поступили?

Палани отвечает не сразу:

— Брат Кочунатан видел его здесь… сегодня на заре. Он рассказал об этом остальным. Паппу клянется, что моя жена…

Он запнулся и потом, так и не сказав, в чем клянется Паппу, закончил:

— У них дети, семьи — вот почему они не хотят со мной работать.

Карутамме остается спросить лишь об одном, и она спрашивает:

— Ты сомневаешься в моей честности?

Палани не может ответить «нет», не может ответить «да».

— Мусульманин пришел и сказал тебе про смерть матери. А после этого куда он делся, этот дьявол?

— Не знаю.

— И только для того, чтобы принести эту весть, он сюда и приходил? Ни для чего другого?

— Только для этого.

Вот подходящий случай для Карутаммы рассказать мужу все, решительно все! Можно ли рассказывать без малейшей утайки? Можно!

Только надо найти подходящие слова…

А что говорили между собой рыбаки?

Про смерть Чакки уже известно всем. Может быть, старая женщина и действительно умерла; все знали, что до этого она тяжело болела. Но… какая необходимость заставила мусульманина нести скорбную весть дочери умершей? Что-то здесь не так…

Кочунатан, описывая свою встречу с мусульманином, сказал:

— Он чего-то боялся. Я сразу же это заметил.

У Паппу есть что к этому добавить:

— На берегу Ниркуннатта по ночам он приходил к хижине ее родителей и начинал петь. Услышав пение, она к нему выходила. Ночи напролет, до самой утренней зари, проводили они вместе. Поверьте мне, ведь я, бывал в тех краях и знаю, что там творилось. И разве не был я прав, когда ругался на этой злополучной свадьбе?

Все согласились, что Паппу был прав. Рыбакам жалко своего земляка: Палани прост, доверчив. Вот какую тварь подсунули ему в жены! Один из рыбаков спрашивает:

— Как же в таком случае можем мы допустить, чтобы Палани выходил в море на одной лодке с нами?

Всем понятен смысл этого вопроса. Семейный очаг Палани осквернен. Обесчещенный рыбак может навлечь беду на лодку, в которой он выходит в море.

Велаюдхан пытается возразить:

— Кто скажет наверняка, что семейный очаг Палани обесчещен?

Андикунджу поддерживает Велаюдхана. Он обращается к Кумарану, который первым об этом заговорил:

— Где у тебя доказательства? Мы ни в чем не уверены.

Но доказательств и уверенности рыбакам и не нужно. Когда дело идет об их жизнях, о благополучии их семей, достаточно и подозрения. Можно допустить, что семейный очаг Палани не запятнан. Но подозрение останется. Правда, до нынешнего дня еще не случилось с ними несчастья, хотя в лодке их и находился Палани. Но кто поручится, что богиня моря не проявит своего гнева завтра? И почему Палани на днях, словно охваченный внезапным безумием, погнал лодку в открытое море, как бы ища гибели? Он терзается в душе, это ясно. А то, что рассказал Паппу, разве не вселяет тревогу?

И все же среди рыбаков нашлись такие, кто готов поверить в непорочность Карутаммы. Кумаран — не из их числа. Он задает вопрос. Кто сумеет на него ответить?

— Почему сказать о смерти матери пришел мусульманин и почему он сделал это тайком, в неурочную пору?

Что ни говори, а все это очень подозрительно. Рыбакам жалко Палани.

А в доме у Палани затишье, как бывает на море перед бурей. Карутамма опять умоляет мужа поехать в Ниркуннатт. Она хочет попрощаться с прахом матери, попросить у нее, хотя бы у мертвой, прощения. Пусть он сжалится над нею не как над женой, а просто как над человеком! Палани ничего не отвечал на ее мольбы.

Она спросила:

— Веришь ли ты в мою невиновность?

Он ответил:

— Я хотел бы верить!

Но чтобы поверить, он должен знать всю правду. Тогда он поверит. Карутамма готова рассказать всю правду, но только не сейчас, когда на нее обрушилось такое страшное горе — смерть матери. Но поймет ли это человек, который никогда не знал матери?

Не переставая плакать, Карутамма просит о другом: если он не хочет ехать, пусть отпустит ее одну, и она в тот же день вернется обратно.

Но и на эту просьбу Палани ничего не ответил.

Если уехать без его позволения? Но тогда ей нет сюда возврата: он ни за что не простит такого своеволия. Нет! На это Карутамма не способна: она — честная жена рыбака и не нарушит волю мужа. Поступи она иначе, ее осудила бы и сама покойная мать. Нет! Она будет умолять, обнимая его колени, обливаясь слезами, пока не вырвет согласие или не умрет!

Она почти уверена, что отец ее никогда не простит. Он даже не захотел известить ее о смерти матери, — на что ей надеяться? Она нарушила его волю и покорно ушла за мужем. Вся ее дальнейшая жизнь связана с ним, она во всем будет ему послушна. Ах, если бы он ее отпустил!

Но Палани молчит.

Карутамма вспоминает о Панджами. Ей кажется, она слышит, как плачет маленькая Панджами в далеком Ниркуннатте, как зовет свою сестру. После смерти матери что за сиротливая жизнь предстоит ей в опустевшем доме! Отец с утра уходит на лов, она остается одна, целый день одна… А что будет с ней дальше? Она вырастет, превратится в красивую девушку и в один злосчастный день может повстречаться на берегу с новым Перикутти!

Карутамма чувствует себя несчастной, а Палани? Разве Палани счастлив? До женитьбы он вел спокойную, лишенную огорчений жизнь, и если бы тогда его спросили, счастлив ли он, ответ мог быть только один: да, он счастлив! А теперь?

Наконец Палани прервал свое долгое молчание. Но не для того, чтобы