Избранные произведения писателей Южной Азии - Такажи Шивасанкара Пиллэ

Родители Карутаммы не позвали ее с мужем на четвертый день в гости, это вызвало толки и на берегу Триккуннаппужи. По обычаю, кто-то должен был явиться и пригласить молодых от имени отца. Как будто бы у Карутаммы — не то что у ее мужа! — есть родня. Почему же ее не позвали? Или она поссорилась со своими родителями? Или в самом деле ее выдали замуж, чтобы от нее отделаться? Ведь даже самые бедные рыбаки находят средства на устройство такого праздника, а отец Карутаммы — человек не бедный.

Вот что говорили рыбаки и их жены на берегу Триккуннаппужи.

А Карутамма? Она все время ждала, что за ней приедут. Она все еще не хотела поверить, что отец от нее отрекся навсегда, и здоровье матери тревожило ее. Своими тревогами она долго не решалась поделиться с мужем: неизвестно, как он ко всему этому отнесется. Но в конце концов не выдержала и заговорила с ним о том, что ее мучило.

Однажды, когда они только что пообедали и Палани, как ей казалось, находился в благодушном настроении, она сочла минуту подходящей и сказала, будто про себя:

— Жива ли еще моя мать или нет?..

Палани промолчал. Она внимательно посмотрела ему в лицо, стараясь определить, как он отнесся к ее словам. Лицо его ничего не выражало. Она набралась смелости и попросила:

— Поедем к моим родителям!

Его ответ — как удар по лицу:

— И не думай об этом!

Этого она не ожидала. С какой решительностью и с какой злобой он это сказал! При взгляде на его лицо Карутамме даже сделалось страшно; он побагровел от гнева.

Она пересилила себя и попыталась улыбнуться:

— Что же это будет, если ты станешь и дальше так со мной разговаривать? У нас может родиться дочь. Она вырастет, выйдет замуж… Попросит у мужа отпустить ее в гости к родителям, а он ей ответит, как ты только что мне ответил? Что тогда?

И снова, как удар по лицу, звучит ответ Палани:

— Ты спрашиваешь — что тогда? Нам придется стерпеть!

Карутамме нечего ответить. Сейчас бесполезно его уговаривать.

Но через несколько дней, когда, как ей показалось, снова выдался благоприятный случай, она спросила:

— Если ты сам не хочешь ехать; то, может быть, отпустишь меня одну навестить больную мать?

Против этого Палани не возражает. Он дает согласие, но тут же говорит:

— Если ты уедешь, то обратно можешь не возвращаться.

В Карутамме закипает гнев, но она сдерживается. Она даже заставляет себя улыбнуться и говорит только:

— О! До чего упрямы мужчины!

Проходят дни, и Чакки в Ниркуннатте ничего не знает о Карутамме, а Карутамма в Триккуннаппужи ничего не знает о Чакки. И обе они — мать и дочь — тосковали друг о друге. Оставаясь одна, Карутамма часто плакала. Чакки слабела с каждым днем.

Узнав, что Чакки серьезно больна, Перикутти пришел ее навестить. Чемпанкунджу в это время не было дома. При виде Перикутти Чакки разразилась слезами. У Перикутти больно сжалось сердце: как исхудала и постарела мать Карутаммы…

Да и сам Перикутти тоже сильно изменился. Это уже не был прежний веселый молодой торговец. От всего его облика веяло глубокой печалью.

Сквозь рыдания Чакки проговорила:

— Я… я… скоро уйду…

Перикутти видел, насколько она изнурена болезнью. Тем не менее он возразил:

— Что ты такое говоришь, Чакки, честная рыбачка? Ты вовсе не так уж опасно больна!

Чакки знаком велела ему сесть около ее постели. Перикутти сел. Чакки смотрела на него и продолжала плакать. Перикутти не знал, что сказать.

Кое-как Чакки справилась со слезами и проговорила:

— Мне многое надо сказать молодому торговцу.

Перикутти ответил, что рад ее выслушать.

Прежде всего Чакки заговорила о долге, но Перикутти сразу же перебил ее — просил об этом не беспокоиться. Чакки принялась ругать своего мужа: назвала его жестоким и жадным, сказала, что ничего не может с ним поделать — не может заставить возвратить Перикутти деньги.

— Чакки, честная рыбачка, не думай об этом, не убивайся!

— Нехорошо поступили мы с тобой, бедный молодой торговец!

Еще кое о чем должна Чакки сказать молодому торговцу: об этом заговорить ей труднее, чем о невыплаченном долге. Собравшись с духом, она сказала:

— Дочку нашу мы выдали замуж и отослали ее, но не в хорошее место… Боюсь, не найдет она там своего счастья… Боюсь, что она страдает там и тоскует, как и ее мать…

Перикутти молчит. Он не смеет заговорить, когда речь идет о Карутамме. Чакки продолжает:

— Вот я лежу и жду смерти. А мое дитя не идет со мной проститься.

В последних словах прозвучала вся материнская скорбь: разве нет причин для сердца матери тосковать и убиваться?

Ее дочь любила. У нее был избранник сердца. Она выдана замуж за другого, за нелюбимого. Но кто поручится, что ее прежняя любовь не следует за нею, как тень, в новой жизни? Новая жизнь? Власть прошлого над сердцем человеческим велика… и еще одно: откуда знать, что муж ее любит или полюбит в будущем?..

Так думала Чакки; вслух же она только сказала:

— Мне кажется, будто мою дочь посадили в крошечную лодку из коры кокосовой пальмы и пустили лодку в море…

Перикутти пробует утешить Чакки:

— Не думай так, Чакки, честная рыбачка! Палани — хороший человек, дельный рыбак. Твоей дочери будет с ним хорошо…

Чакки в сомнении покачала головой. Потом задумчиво проговорила:

— Когда-то на этом берегу ты играл с моей дочерью…

Больное место задето в сердце Перикутти. Он живо вспомнил то счастливое время. Чакки поняла, что в эту минуту творилось в его душе. Ведь ей очень хорошо известно, что Перикутти любит ее дочь, а та любила Перикутти. И, конечно, известно ей также, как сильна любовь, какую власть имеет она над жизнями!

Чакки сказала:

— Я никогда не носила в моем чреве мальчика, сын мой. У меня родились только девочки…

И вдруг, в неожиданном порыве чувства, она воскликнула:

— Нет! У меня есть сын!

Перикутти взглянул на нее с удивлением, как бы спрашивая взглядом: кто же это? И тогда Чакки, отвечая на его немой вопрос, крепко сжала ему руку.

— Вот мой сын! Его зовут Перикутти.

Какую отраду вызывают эти слова в сердце Перикутти! Девушка, которую он любил, досталась другому. Но теперь, после слов Чакки, ему кажется, что родственные узы связали его с Карутаммой: они брат и сестра!

Чакки не ждет ничего хорошего от замужества Карутаммы. Недаром вспоминает она, как ее дочь еще в детстве дружила с Перикутти.

А в душе