Путь Абая. Книга IV - Мухтар Омарханович Ауэзов

Подскакали Жаркымбай, Дубай, Кулайгыр. Подвязали наушники тымаков.

- Дай нам Кудай удачи!

- Пусть нам выпадет счастье Оразды69!

Вполголоса пробормотав пожелания друг другу, они разъехались, каждый к своей ватаге.

Все ближе приближались барымтачи к табунам.

Кокенцы, названные «врагами» тех, что замыслили набег, на самом деле были миролюбивыми казахами. Они вели оседлую жизнь, освоили разные ремесла, сеяли хлеб, занимались извозом. Аулы их отличались от всех аулов кочевников. В каждом дворе в краю Кокен стояли двухколесные арбы или четырехколесные повозки. Селились они, в отличие от скотоводов, в больших аулах. По их названиям можно было определить, чем население занимается. В ауле Балта-Орак (топор-серп) жили плотники и землепашцы. В поселении Жалпак (ширь) на просторных лугах люди косили сено на продажу. Находясь недалеко от города, они вполне могли прокормиться подобным мирным трудом.

Только у кокенцев были аулы, называемые «крыкуйли», то есть «сорокакибиточные». Скотоводы, которым нужны просторные пастбища для их скота, никогда не селятся таким скопом, жители же таких больших аулов занимались земледелием и ремеслами.

Местечко Кандар70 называлось так не потому, что там было пролито много крови. Привычка местных людей давать имена своим детям с прибавлением окончания хан (Асамхан, Салим-хан, Жумахан, Семейхан, Жабайхан, Торехан) связана была не с тем, что они были потомками ханов. Отчего-то было принято так у местных родов, и даже те, что прибывали туда жить в поисках нового места под солнцем, давали новорожденным имена с присовокуплением того же «хана». Потому и около восьмидесяти семейств имели своих «ханов», и местность обрела название - Кандар. Жили там в основном разного рода ремесленники.

Среди них были представители многих и разных кочевых родов - и наряду с уаками проживали там Бура, Найман, Жалык-бас, Басентиин, Матай, Керей и много обнищавших беженцев-тобыктинцев, которые осели в Кандаре и обрели какое-нибудь посильное ремесло.

Этим людям больше всего на свете нужен был покой, который часто нарушался, особенно в последнее время. Земледельцам жилось и так трудно на тех малых землях, что оставили им то-быктинцы, захватившие просторные пастбища для табунов своих лошадей. Если бы распахать эти земли, эту степную целину, покрытую густыми травами, то жизнь оседлых кокенцев стала бы намного сытнее. Но шестидесятитысячные табуны Оразбая и других владетелей Тобыкты не давали никакой надежды на такое счастье! Тобыктинские табуны паслись здесь весной, летом и осенью до самого декабря, когда выпадал большой снег и степь покрывали глубокие сугробы. Но, глядя на щедрые снега, душа земледельца скорбела, предполагая, каким обилием благодатной влаги напитают они весной степную землю, которую у них отняли...

Итак, люди Кокена были решительно настроены вернуть свои земли, и настойчивый, неотступный Серке этой весною добился присылки землемеров. Однако все настойчивее разносились слухи о нападении на Уак, готовящемся главарями то-быктицев. И, оставив свои весенние полевые работы, свернув на время ремесла, кокенцы двинулись в кочевье, собравшись воедино у озера Тущиколь. Они решили дать военный отпор, если тобыктинцы устроят против них набег. Объединив всех своих лошадей в один табун, они стали пасти их на прибрежных лугах возле озера.

На слухи о том, что тобыктинцы собираются снарядить ба-рымтачей, чтобы грабить аулы Кокена, первым обратил серьезное внимание все тот же Серке. Он настоял на том, чтобы многие по отдельности стоявшие аулы уаков перекочевали к одному месту - озеру Тущиколь. И он же стал созывать дружину смелых, крепких джигитов из разрозненных аулов Кокена, чтобы выступить против тобыктинцев военной силой, если те нападут на мирный край. «Вы способны отразить любое нападение! Ваши руки не поднимали соилы и шокпары, но вы умеете обращаться с топором и молотом. Ваши руки в мозолях, привыкли пахать землю, а не размахивать соилами, но если на вас пойдут с шокпарами, вы можете взять в эти руки оглоблю!» Так воодушевлял своих людей смелый и разумный Серке. И по его призыву явились все мужчины, способные держать оружие.

В ополчение к озеру Тущиколь пришли известные в Уаке крепкие и отважные джигиты, в былые годы, когда сами еще вели кочевническую жизнь, прославившиеся как мастера конного боя с шокпарами, соилами, пиками и секирами. Но они никогда не были привержены воровству и разбою и лишь в случае надвинувшейся опасности могли сплотиться, чтобы отразить набеги барымтачей или отбить у них угнанный скот. Сейчас они объединялись, чтобы совместно пасти и охранять свои не очень многочисленные табуны. Этих джигитов, умеющих постоять за себя и свои аулы с боевым оружием в руках, называли в народе «баглан71 седла», «смелый табунщик», «лихой наездник», и никакого отношения к барымте они не имели. Они постоянно находились при табуне, вместе с ними пасли и охраняли коней человек двадцать совсем юных джигитов-подростков. Это и сорокалетний Бостан, выходец из кандаров, и Конай из среды Балта-Орак, а также джигиты из разных родов и аулов - Енсе-бай, Марка, Кулжатай. Все они бывали в столкновениях с воинственными тобыктинцами и хорошо знали коварные привычки и воровские уловки их барымтачей.

Среди уаков самым опытным и смелым багланом-воином был Бостан. С большой головой на короткой, толстой шее, с массивным торсом, это был человек невероятной, верблюжьей силы и большой воинской отваги. Рядом с ним всегда находился Конай, высоченный, сухощавый, жилистый, широкоплечий, быстрый. Ночью при встрече с этим человеком, когда он ехал на своем рослом коне, можно было принять его за великана, оседлавшего верблюда. Третьим был кряжистый, как пенек дуба, Кулжатай с аспидно черной лохматой бородою. Он надел для боя верблюжий чекмень, оголявший шею и грудь.

Бостан сегодня был особенно насторожен. Сильный ветер, дувший от Семейтау, он считал на руку врагу, а для своих невыгодным.

- Если враги подойдут с подветренной стороны, то они нас будут хорошо слышать, а мы их услышать не сможем. Так что, джигиты, мы должны разделиться надвое. Одни погонят табун сначала на Семейтау, а потом, через некоторое время, круто свернут его в сторону, на север, и погонят к озеру. А остальные, человек пять-шесть, поскачут по ветру навстречу противнику и постараются его задержать.

- Дельный совет!

- Так и сделаем!

- В ауле и так сидят с оружием наши люди, не спят.

- Им спать не велено, и разжигать костры тоже.

Конай подтвердил:

- Сегодня в ауле все должно выглядеть так, как будто люди давно отошли ко сну. Договорились, что ночные сторожа будут поменьше кричать. Но у каждого дома должен стоять оседланный конь, привязанный к забору.