Повести монгольских писателей. Том второй - Пурэвийн Хорло

Посуды у меня явно не хватало. Приготовишь пищу — а положить не во что. Ну так вот: чем без дела сидеть, лучше верблюдов пасти, и я принялся вырезать блюдо. Через пару дней обновил свое изделие — отведал на нем аппетитной оленины. Чем же теперь заняться?

Начал резать поделки из березы и корня караганы. Дошел до того, что лучины для разжигания огня выстругивал, как зубочистки. Самочувствие какое-то неопределенное: нельзя сказать, чтобы был здоров, но и хвори во мне вроде бы нет.

После очередного приступа несколько дней лежал в лежку. Если бы рядом был хоть кто-нибудь, головы бы поднять не смог. Ну, а в моем положении приходилось хоть ползком ползти, но разжечь огонь, согреть воды, попить… До последнего времени, преодолевая слабость, готовил мучную похлебку, так теперь и мука кончилась. Через несколько суток пришел в норму. Выполз наружу. Скоро наступит время охоты, а пока дичи мало, лишь изредка покажется одинокая рысь. Деревья покрыты шапками снега, заметно увеличился снежный покров на северном склоне.

За обоном множество скал, каменных осыпей, крутых утесов, глубоких оврагов. Лазать там опасно: можно свалиться, покалечиться. Однажды загнал туда рысь, а приблизиться не решился, пришлось вернуться. Но после таких походов улучшаются аппетит и сон. Вот так и проходит время.

Морозы ослабли. Зима подходит к концу. Еды остается все меньше. Захотелось супа из свежего мяса косули. Чтобы ее добыть, надо спуститься к подножию южного склона. Попробовал — снег не пускает. Возвращаясь, где-то на середине склона начал скользить. Глядь, из-под огромного, размером с юрту камня поднимается парок. Взобрался чуть выше и вижу в промоине величиной с тоно стоит мутноватая, с желтизной вода. На северном склоне этой горы источников много, но этот отличается от всех других родников. В воде — маленькие белые цветочки. Края промоины покрыты льдом. Как ни наклоняюсь, до воды не достать, того и гляди, соскользнешь вниз. Лег на живот с того краю, что пониже, — насилу дотянулся. Еле-еле достал. Вода не холодная. Зачерпнул кружкой — в воде суетятся бесчисленные большеглазые насекомые, похожие на головастиков. Интересная штука — каких только сюрпризов не преподносит природа! Мало того, что высоко в горах не замерзает в сильные морозы маленький родничок, так в нем еще и цветы живут, и насекомые обитают. Странное явление, ни за что не поверил бы, если не увидел бы собственными глазами. «А источник-то, видать, минеральный. Может, целебный даже», — предположил я и выпил кружку. Обычно зубы от холодной воды ломит, а тут ничего. И то ли пить мне хотелось, то ли вода показалась такой вкусной, только я одну за другой осушил три кружки.

Посидел на краю промоины, понаблюдал за живностью в воде. Насекомые в ней так и кишат. Занятно было бы посчитать, сколько их попало ко мне в желудок.

…И тут началось. Сначала я почувствовал резь в животе, потом его раздуло до невозможности, так что и сидеть стало трудно. Верно говорят: стоит собаке раз запнуться, еще семь раз споткнется. Так и ко мне теперь всякая зараза пристает. Мало своей прежней, так еще одну болячку приобрел. Состояние как при дизентерии, а до дому не так близко, да и там один синтомицин. Видать, вода в роднике заражена болезнетворными бактериями. Но с другой стороны, вода незамерзающего зимой родничка, в которой сохраняется жизнь, вряд ли может быть опасной для человека. Только полегчало мне в последние дни, так на́ тебе — снова здорово.

Но пока я шел домой, боль отпустила, рези кончились, живот опал. Даже синтомицин пить не стал.

Теперь я почувствовал, что проголодался. Оставленные перед уходом на огне свиная грудинка и оленина были готовы. Запах был до того соблазнительный, что я буквально набросился на еду и съел, пожалуй, больше, чем когда-либо. А утром встал опять голодный. Вот новость: с той поры, как напился воды из тепловатого родника, постоянно ощущаю голод и ем, словно прожорливый дракон.

И вправду, вода-то целебная. Я стал ходить к промоине каждый день и, уже не боясь последствий, всякий раз выпивал строго по три кружки. Скоро я стал заметно полнеть. На ремешке от часов пришлось проколоть еще одну дырку. Как-то поглядел на свое отражение в воде. Куда девалась моя бесцветно-унылая физиономия? На меня смотрело здоровое, кровь с молоком, загорелое лицо.

— Выздоравливаю, — не в силах сдержать радости, закричал я.

И сил у меня прибавилось. Я забыл про одышку, не испытывал приливов внезапной слабости.

Наступила весна. За два месяца ни одного приступа. Ясно, жизнь во мне победила. «Конечно, рассуждал я, помогла и вода из минерального источника, и отвар из множества разных трав. Но ведь все это — случайность, слепая удача. А будь у меня, скажем, злокачественная опухоль, так вышло бы по-другому… Ошибка в диагнозе — нереально. Прошлой весной, когда лежал в больнице, две девчонки-медсестры, устроившись на подоконнике за перегородкой, болтали о моем неоперабельном случае… Отлично помню! Но тогда почему стало лучше? Или рано я возрадовался? Ладно, поглядим. Зиму пережили, что-то нам принесет лето.

Разумеется, борясь за свою жизнь, никакого открытия я не совершил и говорить о какой-либо системе лечения, полезной для других, не приходится. Реально, однако, то, что в одном из тысяч собранных мною растений вероятно оказалось вещество, подавляющее возбудитель болезни. Взять хоть бурьян с золотистым стеблем. Отменное снотворное и болеутоляющее средство. А этот — шипотел, что ли? При лечении ран он незаменим, за полдня затягивает порез. Горошкоголовник — тот сон прочь гонит. Поить бы настоем из него студентов в предэкзаменационную горячку — то-то бы обрадовались! Это я на себе испытал. А что говорить о еще неизведанном?! А вода! У меня такое ощущение, что она вывела из тела мою хворобу начисто. В будущем, когда проведут исследования, люди к этому источнику валом повалят. Только вот место труднодоступное. На лошади добраться, и то не просто. Ну да кому нужно, тот ползком доберется. Да что это я? При нынешнем развитии техники сюда, если нужно будет, так и на вертолетах полетят. Да, а меня консультантом пригласят…» Так я рассуждал, бодро шагая к своей пещере.

Как говорится, всему свое время. Днем и ночью таял лед, оседал снег, просыпалась природа и жизнь.

ИСПЫТАНИЕ САМОГО СЕБЯ И ПОИСКИ НЕИЗВЕСТНО ЧЕГО

Ни рыба ни мясо — ни здоров, ни болен. Решил разобраться наконец, выздоровел или нет: прекратил пить и отвары из трав и минералку. Горы окончательно освободились от снега, подсохла