Повести монгольских писателей. Том второй - Пурэвийн Хорло

грязь. Пошел собирать черемшу к подножию северного склона. У нас, к сожалению, не научились употреблять эту зелень. Ни в городе, ни в худоне в конце весны лука и чеснока не сыщешь. Черемша могла бы их заменить. В соленом виде она применима круглый год. Здесь, на горе, черемши этой видимо-невидимо. А лес какой богатый! Сосна, береза, кедр, осина, карагана, крушинник. Есть целые рощи корабельной сосны — высокие, прямые деревья. То-то богатство. К середине лета ягоды пошли — черемуха, кислица, земляника, смородина, а там и дикие сибирские яблоки. Водятся здесь медведь, волк, рысь, олень, лиса, корсак, дикий камышовый кот, кабарга, белка, множество самых различных птиц. Их я своими глазами видел. А я еще не ходил за обон, по западному склону не спускался.

Говорят, на горе Нойон издавна жили халхасские сайнэры. Но где именно? Вот и в моей пещере сохранились следы пребывания человека. Я стал делать вылазки за обон, иногда не успевал вернуться домой засветло и ночевал там, где меня заставала ночь. Изредка попадались тощие, облезлые волки. Время от времени удавалось подстрелить козулю. По правде говоря, на одну заряд тратить было жалко, а двух боялся не съесть, так чего ради животных истреблять понапрасну?

Уже месяц, как ни лекарств, ни настоев не пью. Никаких изменений самочувствия не замечаю. Беру с собой воды во фляге, немного мяса и отправляюсь бродить. Оставляю дом и на неделю, и на две. Ночую в маленькой походной палатке и, что ни день, на каждом шагу встречаю все новые богатства и красоту природы — прозрачные и звонкие ручьи, причудливые заросли, вдыхаю разлитый в воздухе тонкий аромат цветов, слышу переливы птичьих голосов, сквозь которые прорывается вдруг отчетливое кукование. «Счастье человека в общении с природой», — прекрасно сказано. Гора Нойон приветлива к незваному гостю. Поправился ты, Дагва, и смерть тебе больше не грозит. Но не стал ли ты как Гэсэр{26}, который забыл свой дом? Что ты ищешь в этих уединенных местах? Или надеешься, как герой из сказки, встретиться с феей и стать зятем хана духов? К сожалению, жизнь не похожа на сказку. Ты же знаешь, как «приятно» коротать одному в горах длинную зиму. Лето уже подходит к концу, осень, можно сказать, не за горами. Сегодня уже десятое августа. Два года назад, как раз в ночь на одиннадцатое, я потерял сознание во время тяжелого приступа. А в прошлом году, погоди-ка… да, двадцать седьмого июля ушел из дома. В начале августа почти умирал. Эх, не попадись мне тогда горький тот стебель, не было бы меня на свете. Да, не податься ли мне поближе к родным краям?

Солнце село на вершину горы. Отыскав место поровнее, я поставил палатку, вскипятил чай и пока сидел пил, к большому выступу в горе подлетела стайка голубей и тут же скрылась где-то внутри.

«Однако гнездо у них здесь», — шевельнулась у меня вялая мысль. Подошел и на высоте своего роста в сумерках с трудом разглядел что-то похожее на отверстие. Утром, когда стайка вылетела из гнезда, снова подошел посмотреть и отпрянул. Передо мной была бревенчатая дверь. Отверстие находилось за ее притолокой.

Жутко мне стало, и сердце сильно забилось. Показалось даже, что за дверью чудище какое-то прячется. Сорвал с плеча винтовку, зарядил и только тогда подавил страх. Сел, прислушался, поглядел по сторонам. Ни звука, только птицы поют. Снова крадучись приблизился к двери. Ну конечно, она закрывает вход в пещеру. По всему видно, человеческая рука не дотрагивалась до нее много лет. Дерево сгнило. Открыть или лучше не трогать? Заглянул в щель над притолокой, и в это время сзади надо мной что-то треснуло. Вздрогнув, дурным голосом заорал: «Стой!» Оглянулся и увидел, как с дерева рядом вспорхнул дятел. Все тело покрылось потом. Я, как Дон Кихот, сам себя извожу, стремясь к несбыточному. «Наверняка это логово халхасских сайнэров. Надо побыстрее убираться отсюда», — думал я, отходя к палатке.

Посидел, попил холодного чаю. Трава и камни у пещеры внушили мне мысль, что нога человека не ступала сюда лет двадцать, а то и побольше. Перед самой дверью пробилась из земли сосенка и уже поднялась выше моего роста. Что же там внутри? Не покоятся ли там останки какого-нибудь сайнэра? Вообще-то дверь открывается наружу, но, прижатая молодой сосной, может и не поддаться. Пока я оглядывал вход и прикидывал, на что решиться, наступил вечер. На закате прилетели те же голуби, а утром улетели опять.

Три дня я наблюдал за дверью, но, кроме голубей, так ничего и не заметил. Окончательно собрался было проникнуть внутрь пещеры, как вдруг мне пришло в голову, что эта дверь — специально устроенный ложный вход. Им не пользуются. И деревце растет здесь не просто так, а чтобы дверь загораживать. Настоящий же вход в пещеру, видно, в другой стороне. «Да, вот это верней будет… Не иначе, так», — осенило меня, и я не стал открывать дверь.

ПИСЬМО ДАМЫ БЕСЦЕРЕМОННОГО

Возможно, вскоре я вернусь домой. Нечего шляться по горам и лодырничать, если все у меня в порядке. Надо успокоить бедную Дулму, своих детишек, надо приносить какую-то пользу обществу, людям. Но нельзя же вот так взять и уйти от этого загадочного места, не выяснив, что там, за дверью. И я отправился отыскивать другой вход в пещеру.

То и дело мне преграждали путь скалы и кручи, непролазные заросли, осыпи, снег, не тающий даже летом. Взглянешь вверх — вершины утеса не видно. Того и гляди, на голову обрушатся огромные валуны. Спеша проскочить под такими глыбами, я ломился через тальник, обдирал в кровь лицо и руки.

За два дня моя одежда превратилась в лохмотья, но кручу я обошел со всех сторон. Однако другого входа в пещеру не обнаружил и вернулся на старое место.

Дверь тихонько приоткрыл тонкой жердью. За нею сумрак. Вошел, держа в одной руке ружье, в другой — фонарик. Хоть я и понимал, что ничто не угрожает мне в этом закрытом со всех сторон месте, но все-таки было не по себе. Громко щелкнула кнопка фонарика. Я сделал несколько шагов и осмотрелся. Пещера была большая, с высокими сводами, земля под ногами усыпана песком и мелкими камешками. В стороне высилась огромная, чуть ли не с юрту-четырехстенку, сине-серая гора голубиного помета. Ценнейшее сырье для производства красителей кож. Еще несколько шагов — и фонарик высветил вдруг бревенчатую стену. Я оторопел и замер на месте. Гулко билось в груди сердце. Крадучись,