Том 1. Новеллы; Земля обетованная - Генрих Манн

— Я об этом, разумеется, слыхал, — поспешил соврать Андреас, — но не совсем уяснил себе детали.

— Это и не так легко, как вы полагаете. Многие их никогда себе и не уяснят: Туркхеймер большой человек — этим все сказано. Представьте себе, что Туркхеймер сговорился с президентом или диктатором республики Пуэрто-Стервенца, который, кстати сказать, будто бы беглый каторжник, осчастливить эту очаровательную южную республичку железной дорогой. Президент назначает Туркхеймера своим генеральным консулом и поручает ему выпуск акций этой концессии. На берлинской бирже их к котировке не допустили. (Тогда еще Туркхеймер не был тестем Гохштеттена. Поразительно, чего мы достигли под покровительством глупцов!) В Вене правительство оказалось сговорчивее. Но главным покупателем акций «Железные дороги Пуэрто-Стервенца» была все же Германия. Что поделаешь, у немецкой публики трогательное пристрастие к ценным бумагам со звучными названиями. Как говорят, тропическая республика даже выплатила первые дивиденды. Но когда президент от эмиссии на семьдесят миллионов не получил ни пфеннига, он смекнул, что Туркхеймер даст много очков вперед даже видавшему виды каторжнику, и отказался от этого предприятия. Он решил, что для экономического и морального преуспеяния его страны железные дороги не нужны; кроме того, выяснилось, что Пуэрто-Стервенца окончательно обанкротилась. Тут уж, разумеется, Туркхеймер ничем помочь не мог, и с тех пор Германская империя делает республике бесконечные представления. Говорят, скоро туда опять пошлют крейсер для защиты интересов немецких кредиторов и чтобы показать миру, как далеко простирается могучая длань Германии. Понимаете, дорогуша?

— Стало быть, семьдесят миллионов! — в раздумье произнес Андреас.

— Не правда ли, большой человек, — вдохновенно воскликнул Кафлиш. — Я всегда говорю: для нас, современных литераторов, нет ничего выше гениев действия. Наполеон, Бисмарк, Туркхеймер!

Он попросил вторую сигарету и погрузился в молчание. Мысли усталого Андреаса задержались на последних словах Кафлиша. Итак, этот человек тоже в своем роде не чужд литературных идеалов. Впрочем, идеалы были в свое время и у тех, что заседали за столом в «Кафе Ура», пока они не продались очередному Иекузеру; и при случае идеалы эти опять всплывали часа в три ночи, если их потчевали на даровщинку вином. После впечатлений этого вечера Андреас вкушал приятный отдых в сознании своего превосходства: превосходства свободного поэта над пишущим поденщиком.

Кафлиш протер стекло. Карета завернула на Линиенштрассе.

— Мне надо обратно, — заметил он. — Я живу на Альбрехтштрассе. Прямо удивительно, — начал он снова, — какое счастье вам сегодня привалило! Вы, наверно, оторвали порядочный куш, а ведь это была удачная мысль — показать вам игорный зал. Сделайте одолжение, очень рад. Всегда готов услужить коллеге и не требую процентов. A propos [19], нельзя ли перехватить у вас до первого сто марок? Если бы вы только знали, какой Иекузер скаред. Прямо сказать стыдно: за шесть лет работы у него я почти все пальцы исписал, а получаю по-прежнему только десять пфеннигов за строку. А за неполные строки он вычитает!

Андреас сунул руку в карман и, не дождавшись, пока Кафлиш кончит, дал ему кредитку. Кафлиш не сразу его поблагодарил. Должно быть, он не ожидал больше двадцати марок.

Экипаж остановился, и Андреас попрощался. Не успел он захлопнуть за собой дверцу, как Кафлиш опустил окно и крикнул ему вслед:

— Послушьте, минутку! У меня не хватит мелочи, заплатите, пожалуйста, вы!

VII

У каждого своя блажь

Андреас проснулся около полудня с мыслью о портном Берендте на Моренштрассе. Пойти туда? Но это значит принять подарок от дамы, и вдобавок тут есть еще одно отягчающее обстоятельство: эту даму он рассматривает как свою будущую любовницу. А главное, все как будто знают Адельгейдин трюк с портным. Но ведь не обязательно верить всему, что говорят! Он имеет полное право не верить. А уплатив всю сумму по счету, он вовсе не обязан интересоваться, получает ли портной еще какие-то деньги, хотя бы и от супруги генерального консула Туркхеймера. Впрочем, раздумывать здесь нечего, дело идет о необходимом для его карьеры шаге. Цель оправдывает средства.

Только покончив с этими рассуждениями, вытащил он из кармана вчерашний выигрыш. Он расправил на столе кредитки и побренчал золотыми. Но затем опять сгреб все деньги и небрежно сунул в карман. Он внушал себе, что обладание такой суммой вполне для него естественно и что по его заслугам так оно и должно быть, а значит, приходить в раж не от чего. Жизнь, для которой он рожден, только начинается.

Когда он уже собрался уходить, лакей Туркхеймеров принес ему визитную карточку Адельгейды. Она была адресована господину Берендту на Моренштрассе. «Уже? — подумал Андреас. — Все идет как по маслу!» Насвистывая, спустился он с четвертого этажа, нанял экипаж и доехал до Унтерденлинден. На углу Фридрихштрассе он купил за семь марок галстук, который тут же повязал, желтые перчатки, шляпу и батистовый носовой платок. Эти предварительные приобретения придали ему смелости, и он решил позавтракать у Эме. В воспоминание о туркхеймеровском буфете он заказал устриц и бутылку шабли.

Затем с сигарой во рту медленно отправился на Доротеенштрассе. Кёпф сразу задал ему вопрос:

— Ну как? Довольны?

— Идет помаленьку, — ответил Андреас с горделивой скромностью. — Я выиграл две тысячи марок, а в следующий раз, надеюсь, смогу сказать вам на основании личного опыта, какое белье носит фрау Туркхеймер.

— Однако вы времени не теряете, — заметил Кёпф, по обыкновению многозначительно подмигивая.

— Вам нужны доказательства? — спросил Андреас. Он был задет за живое и уже сунул было руку во внутренний карман. Но в последний момент счел визитную карточку, адресованную портному, не очень лестным для себя документом и оставил ее в покое.

— Серьезно, уверяю вас, мне чрезвычайно повезло. О своих заслугах я умалчиваю.

— Нет, пожалуйста, почему же, — попросил Кёпф.

— Впрочем, в таком доме не трудно стяжать успех при том приятном свободном тоне, который там царит. Являешься туда, как в чуждый мир, и сразу же чувствуешь себя, будто у старых знакомых. Женщины с вожделением смотрят по сторонам и только и ждут, кого бы осчастливить. Потом, неизвестно откуда, на тебя сваливаются деньги. Да и откуда вообще все те деньги, что валяются там на полу?

— Ну уж так и валяются? — развеселившись, спросил собеседник.

— У меня такое чувство, будто