Новобранцы холодной войны - Ирина Владимировна Дегтярева

— Часа через два-три буду. Может, уже утром встретимся?

— Я тебя жду сегодня, — отрезал Толмачев, — из аэропорта сразу ко мне.

Похоже, у него хватало дел на предстоящую ночь, и он не собирался все улаживать в гордом одиночестве.

В зале ресторана заиграла музыка, отодвигались стулья, народ поднимался из-за стола и почти уже достиг стадии бурного веселья. Одна из дальних родственниц Виктора, тетя Таня, пришедшая на юбилей с костылями после операции на тазобедренном суставе, встала около двери и наблюдала за гостями, которые двигались по палубе в такт и не очень в такт музыке. Потом вдруг лихо отбросила костыли и тоже пошла танцевать. Причем весьма ловко.

Виктор, продвигаясь между танцующими к выходу, сделал пару па около тети Тани, чем вызвал ее улыбку. Танцевать он не умел, и со стороны это выглядело забавно. Долговязый, худощавый, он походил на легкоатлета. Прыгун в высоту или прыгун с шестом. Впрочем, в юности он и в самом деле занимался легкой атлетикой.

Даже несмотря на солидный градус алкоголя в крови родственников и знакомых, Виктор почувствовал на себе их заинтересованные взгляды. Не в плане своих хореографических «способностей», а потому что многие знали, что он работает в ФСБ. Без деталей, естественно. Но интерес определенный имелся. И опасения, если не сказать страх. Большинство из них вообще смутно представляло себе работу контрразведки. По фильмам, по старым советским книгам, путая, правда, с военной контрразведкой, о которой все вроде бы больше наслышаны и которая тоже в составе Федеральной службы. Про «Смерш» в годы Великой Отечественной помнят почти все. Или припоминают времена НКВД…

На трапе дебаркадера Виктор засмотрелся на захватывающие дух окрестности. Уже зажглись вечерние огоньки по берегу. Разноцветные, они помаргивали в снежной дымке, кое-где на оголившемся от ветра льду отражался их свет, как в воде. Очередной порыв морозного ветра продул Виктора так, что он, подняв воротник пальто, припустился почти бегом по обледеневшим мосткам, ведущим к берегу. Затем пришлось карабкаться по скользкой лестнице и ждать такси на ветру. На открытом месте, да к тому же на возвышенности, пробрало до костей. Уже когда садился в самолет, почувствовал, что наверняка теперь простынет.

Жене позвонил еще из зала ожидания перед вылетом. Аллу со службы не отпустили с ним на юбилей. Она работает в Институте криминалистики ФСБ, и нередко именно за ее подписью приходят экспертизы в его отдел.

— Погулял? — не без легкого ехидства спросила она, едва услышала его голос.

— Из-за стола выдернули, — вздохнул Виктор, сам посмеиваясь над своей незадачливостью. — У меня всегда так: только начинаешь радоваться жизни… А ты тоже не ликуй, домой, судя по всему, сегодня не приеду. Что называется, с корабля на бал. Только у меня наоборот — с дебаркадера на работу. — Он рассказал ей, как отплясывала тетя Таня, отбросившая костыли. — Вот и я сейчас в кабинете Степаныча такую чечетку спляшу, загляденье. Под его дудку. Что ты хихикаешь?

— Представила в красках… Напоминает индийских факиров с коброй.

«Факир», не смуглый, не в чалме, но при усах, черных с проседью, и с темными кругами под глазами, казавшимися темнее и больше из-за бокового освещения настольной лампы, гипнотизировал взглядом явившегося по его хотению и велению Яфарова.

— Ты извини, Витя, пришлось тебя вызвать, — начал он не с такой начальственной интонацией, как по телефону. — Кофе себе наливай, — Толмачев кивнул на столик с кофемашиной. — И вот там папочка для тебя. И аудиозапись. Правда, порезанная и плохого качества. Из СВР нам передали. У нас тут и без них шла работа в одном любопытном направлении, а эта наводка лишь подтвердила подозрения. Вопрос только, связаны наши дела или нет. Сомневаюсь, что действуют два независимых друг от друга человека, но, конечно, не исключаю, — вздохнул он. — Однако, если церэушникам обеспечивать работу двух агентов, сам понимаешь, затраты и риски чересчур возрастают. В ЦРУ народ прижимистый. Время — деньги и тому подобное. Не чихнут без выгоды. А тут требуется специфическая аппаратура. Нет, распыляться не стали бы. Один их агент действует в России — это точно.

Виктор пожал плечами, достал из кармана очки в прямоугольной грубоватой оправе и с привычной присказкой «Мартышка к старости слаба глазами стала» принялся читать расшифровку аудиозаписи на испанском. Прилагался и перевод. Но Виктор предпочитал оригинал.

— Включишь? — он протянул флэшку через стол.

Толмачев удовлетворенно кивнул. Ему нравилась неспешность и дотошность своего зама. Яфаров с его татарскими корнями походил на испанца — чуть смуглый даже посреди зимы, с зеленовато-бежевыми умными глазами. Сейчас как нельзя кстати пришлось его знание испанского.

В кабинете дома один зазвучала запись, сделанная неведомым им агентом в Стамбуле, и наполнила помещение ветром и шумом чужого города. Могло показаться, что вот-вот затрепещут листки, лежащие стопкой на углу стола Толмачева.

Говорил мужской голос на классическом испанском, низкий и резкий:

«Сосредоточиться необходимо на предстоящих февральских событиях. Осталось несколько дней до начала…»

Затем ветер на террасе зашумел сильнее, и после этого порыва мужчины заговорили по-английски о том, что неплохо бы в выходные поехать вместе за город, посмотреть окрестности Стамбула. Первый на выраженном американском сказал, что приехал в Стамбул всего дней на пять и затем снова отправится в Европу.

«Повидаться с Химиком надо, — пояснил он и после паузы добавил: — Я жажду цивилизации. Но какая теперь в Европе цивилизация! Одни арабы, негры и индусы. Грязные, вонючие, заполонили все наши чистенькие улицы, заселились в красивые дома, скоро, глядишь, выживут и нас».

Собеседник вздохнул и ответил: «Они и в правительство пролезли. Это куда опаснее. Чужаки никогда не станут настоящими британцами, французами, немцами. Как ни рядись, все равно чужие».

«А как там Лэнгли? Ты давно оттуда?»

«Я сейчас все больше в Испании или в Латинской Америке. Дома почти не бываю. Разве что ЦУ оттуда получаю регулярно, — судя по интонации говоривший скривился. — Одно бессмысленнее другого. Но ничего, карабкаюсь в гору этой бессмыслицы в надежде, что добьюсь хоть какого-то удобоваримого результата».

Пауза в записи, но, судя по тому, что Толмачев поднял палец, еще что-то должно было последовать.

«Аргентинец действует осмотрительно…» — прозвучала фраза, выдернутая из незначительного контекста, из болтовни о сортах пива и прогулках за город.

Яфаров и Толмачев переглянулись. Они оба хорошо знали, что в Лэнгли находится ЦРУ. Двух мнений быть не может. Разговаривают церэушники. А значит, следует поискать особый скрытый смысл в их словах.

— Ты сопроводиловку прочти, — посоветовал Толмачев, заметив недоумевающий взгляд Виктора.

Поискав в папке, Виктор и в самом деле нашел листок