Фонарщица - Кристал Джей Белл

и, привстав на цыпочки, щурится куда-то через мое плечо. Я беру с маминой тарелки пирожок с моллюсками и жадно жую горячее тесто. Он буквально тает у меня во рту. Я узнаю рецепт Селии. Она готовит их каждый год. Интересно, она вернула перчатки Молли ее родным?

Я тянусь за очередным пирожком с моллюсками, стараясь не поддаваться грустным мыслям, но мама поворачивается влево, и моя рука скользит по ее колену. Неужели она только что отодвинула от меня свою тарелку? У меня непроизвольно вырывается удивленный смех. Я смотрю ей в лицо, и во мне зарождается хрупкая надежда. Она смотрит в сторону, на причал, безразличная к моему присутствию.

– Рад видеть тебя, Темперанс.

Я отвожу взгляд от мамы и проглатываю последний кусочек пирожка, теряющий вкус.

– Добрый день, Гидеон.

Корабельный резчик одет в черный сюртук до бедер, синюю жилетку и длинные черные брюки, заправленные в сапоги. Длинные волосы, зачесанные по обыкновению назад, выглядывают из-под черного цилиндра, который прибавляет ему и без того немалый рост. Прямая осанка довершает впечатление невозмутимости. Однако напряженность в его взгляде предполагает недобрый интерес.

Я вздрагиваю, когда кто-то сжимает мне руку.

– Ты ведь не ревнуешь к Сюзанне? – Укоризненный тон Пру вторгается в пространство, ставшее вдруг тесным для меня.

– Ну что ты.

Я придвигаюсь к ней поближе, но она, похоже, не замечает моего дискомфорта. Преодолев себя, я воздвигаю воображаемый барьер между собой и Гидеоном. Притворяюсь, что мы здесь вдвоем с Пру, обсуждаем наши сердечные дела. Все нормально.

– Тогда предлагаю тебе заявить о своем присутствии. Кроме того… – Она протягивает руку к Гидеону, который подходит ближе, преодолевая мой барьер, словно якорь – воду. Она берет его под руку, и я глубоко вдыхаю через нос. – Я бы хотела потанцевать с Гидеоном.

– Давай. Я останусь с мамой.

Я не желаю смотреть на Гидеона, по шее у меня разливается жар, и на моей светлой коже, без сомнения, проступают красные пятна.

– Пожалуйста, развлекайся, – бормочет он.

– Мама в порядке, Темп. Иди. Джози слишком добр, чтобы отказать Сюзанне. А она, похоже, готова всю ночь не отпускать его. – Пру кивает в сторону танцующих.

В толпе возник просвет. Джози снисходительно улыбается, глядя сверху вниз на Сюзанну, которая хлопает ресницами под звуки новой песни с застенчивой улыбкой на губах. Глупо полагать, что Джози стал бы ждать меня, особенно учитывая мой отказ участвовать в празднике. Он волен танцевать с кем угодно. Ревность и раздражение – это две эмоции, которым здесь не место. Я не стану вести себя как влюбленная школьница. Даже в сложившихся обстоятельствах такая реакция неестественна для меня – делать поспешные выводы и действовать, ни секунды не колеблясь. Я украдкой кошусь на Гидеона и Пру, мой взгляд прикован к их крепко сжатым рукам.

Пру счастлива. Когда я снова смотрю в ее глаза, они искрятся азартом. На ее розовых губах появляется улыбка надежды. Да, она счастлива, но не только за себя. И за меня. За нас. Я появилась тут, хотя сказала, что не приду, и мы говорим о Джози, который, как она знает, завладел моим сердцем.

Может, это и значит быть беззаботной? Посмеяться с сестрой и переключиться на что-то другое вместо изнуряющего страха лишиться работы и возможности заботиться о семье? Лишиться той части своей жизни, которой ты гордишься? Я была так полна решимости взвалить всю тяжесть на свои плечи, что, возможно, лишила наши с Пру отношения чего-то важного. Единства – во всем, но особенно в радости. Как раз этого чувства нам не хватало в доме последние четыре года. Она права. Неужели так уж плохо тешить себя мыслями о чем-то лучшем?

Восторженный крик маленькой девочки привлекает мое внимание. В руке у нее зажата кукла. Отец заключает ее в объятия и перекидывает через плечо. Причал оглашается гулкими звуками. Кружки с элем звякают друг о друга в знак приветствия. Молодые женщины хихикают, когда мимо них с важным видом проходят завидные женихи. Похлебка разливается по тарелкам, деревенские парни с хрустом вгрызаются в яблоки. Стайка детей в стороне от танцевальной площадки играет в серсо, деревянный обруч, за которым тянется сине-зеленая лента, летит по воздуху и ловится на штырек в руках у маленькой щербатой девочки.

Вечер наполнен весельем. Это повод забыть о трудностях и обязанностях – во всяком случае, для большинства из нас – и радоваться жизни. Помнить, что мы – сообщество. Джози и другие китобои с «Мириам» провели в море шесть месяцев, и их друзья и родственники рады видеть их дома. Благодарны им за успешное путешествие и благополучное возвращение. Год был богатый, урожайный. Хотя исчезновение Молли омрачает веселье, мир не может остановиться. Разве только для ее семьи. Их отсутствие не ускользнуло от меня. Но жизнь не стоит на месте. Она продолжается. Даже без таких людей, как Молли. Как Па.

Все отдыхают и веселятся, включая совет. На них ни следа тревожности, их щеки уже раскраснелись от выпитого, на рубашке мэра явное пятно от еды. Напряжение отпускает меня. Я тоже участвую в этом. Я могу быть здесь. Я должна быть здесь.

Пру так и сияет улыбкой. Я пробираюсь сквозь толпу беседующих людей, некоторые постукивают каблуками, и мимо танцующих пар, пока не добираюсь до Джози с Сюзанной. Глаза Джози округляются. Я хмурюсь и указываю на Сюзанну, которая стоит ко мне спиной, и его темно-карие глаза внезапно искрятся задором. Он беспомощно пожимает плечами, едва сдерживая смех. Я прочищаю горло:

– Могу я вмешаться?

Сюзанна оглядывается через плечо, и ее улыбка тает при виде меня. Она поворачивается к Джози, ее кудряшки подпрыгивают при движении.

– Ты ведь не откажешься закончить наш танец.

Судя по ее плаксивому тону, она дуется. Я скрещиваю руки на груди и едва сдерживаюсь, чтобы не начать притоптывать.

– Я обещаю закончить наш танец позже, Сюзанна. Темп скоро начнет свой обход. Я бы не хотел упустить возможность потанцевать с ней.

Он не чужд светскости. Она вздыхает:

– Обещай мне минимум два танца.

Джози следует поздравить с тем, что он сохранил лицо, несмотря на ее умоляющий тон. Я могу только закатить глаза:

– С нетерпением жду их оба.

Он ласково улыбается, и она приседает в неглубоком реверансе. Кто-то натыкается на меня. Толпа расступается, когда я оборачиваюсь и оказываюсь в нескольких дюймах от огромного торса. Я поднимаю взгляд.

– Разве тебе никуда не надо, фонарщица? – Леонард злобно щерится на меня.

Глава 11