Фонарщица - Кристал Джей Белл

Снова этот шепот. Он исходит не от потолка или стен. Я делаю еще шаг и наклоняюсь ближе к фигуре. Свет свечи разливается, обрисовывая заготовку лица. Нет, не заготовку. Все уже готово. До того реалистично, что у меня сердце замирает – я готова поверить, что на столе настоящая женщина. У нее тонкие черты, чуть вздернутый нос, большие глаза. Проработка поразительная. Даже складочки на тонких губах. Она кажется мне знакомой.

Посвист исходит у нее изо рта. Мурашки бегут по моим рукам, по коже, словно тысячи муравьев. В голове звенят колокольчики. Я наклоняюсь ближе к деревянному рту. Посвист. Вот – едва заметная прорезь между верхними и нижними зубами. Трещина в дереве. Я подношу свечку совсем близко. Огонек выхватывает что-то розовое и блестящее. Оно шевелится. Это язык.

Глава 15

Я кричу. Отшатываюсь назад, роняя свечку. Она падает на пол. Снова темно. Я резко оборачиваюсь, у меня перехватывает дыхание. Ударяюсь голенью о табурет, и вещи с грохотом сыплются на пол. Я спотыкаюсь, теряю равновесие, падаю на колени. Шарю кругом и нащупываю рукоятку стамески. Хватаю ее и ползу, пока не добираюсь до угла, где сворачиваюсь калачиком, прижавшись лбом к полу, обхватив руками голову.

Глаза смотрят на меня. Отовсюду. Шепот. Фигура на столе приподнимается, я просто знаю это. Сползает со стола, дерево скрипит при каждом шаге, язык щелкает за деревянными челюстями. Подходит ближе. Мои вздохи эхом отдаются от пола, достаточно громко, чтобы выдать меня. Я жду, когда горячая, крепкая хватка сомкнется на моей шее. Когда фигура поднимет меня в воздух. Развернет и уставится на меня немигающим взглядом. Но ничего такого.

Я считаю до трех и оглядываюсь через плечо. Слишком темно, чтобы что-то разглядеть, но сквозь слабый свет за окнами видно, что надо мной никто не стоит. Фигура неподвижно лежит на столе. Я встаю с колотящимся сердцем, все еще сжимая в руке стамеску. Прохожу по центру комнаты, не решаясь поворачиваться спиной к ужасу, распростертому на столе.

Тихий посвист прорезает тишину, словно кто-то дышит мне в затылок, выжидая. Это дурной сон. Кошмар. Наяву такое невозможно. Должно быть, здесь властвуют какие-то злые силы. Я никогда не находила утешения в молитве, но, если Бог действительно есть, значит, должно быть и зло. А что еще это может быть? Что ему надо? Что надо ей?

Я резко вдыхаю. Слабая догадка возникает, словно снег на воде, и тут же тает в реке страха. Это невозможно. Этого не может быть. Я делаю шаг вперед, не сводя глаз с лица фигуры на столе. Я вспоминаю знакомый облик. Вздернутый носик и большие глаза. Тонкие черты. Я не решаюсь снова прикоснуться к фигуре, не могу заставить себя. Вместо этого я убираю стамеску в карман и обхватываю себя руками. Когда я наклоняюсь над столом, меня окутывает ванильный аромат белого дуба. Я прерывисто выдыхаю.

– Сюзанна?

Тон посвиста меняется, в нем слышится нотка отчаяния. У меня сжимается грудь. Отчаянное неверие обвивается вокруг моей шеи, перехватывая дыхание. Как такое возможно? Я не понимаю. Деревянное лицо Сюзанны медленно проступает из темноты, словно откликаясь на мое внезапное озарение. Или на свет, льющийся из окна.

Я стряхиваю с себя оцепенение, паника сотрясает мне грудь, пульс отдается в ушах. Я забираюсь на шатающийся стол. Ножки бухают об пол так громко, что я вздрагиваю. Дверь в другом конце помещения распахивается, освещая мастерскую. Я бросаюсь к окну, в спешке разбрасывая инструменты. Пол скрипит под тяжелыми шагами, набирающими скорость. Я высовываю одну ногу из окна, держась руками за раму. Я почти справилась.

Моя куртка натягивается. Меня дергают назад, и на миг я зависаю в воздухе, прежде чем грохнуться спиной об пол. Белая вспышка. Из меня вышибло дух. Я тону над землей. Хватаю ртом воздух, как рыба, пойманная в сети и вытащенная на берег. Я умру здесь. Щелчок закрывающейся двери. И окна. Напряжение отпускает меня. Воздух. Я делаю огромный вдох. Кашляю и встаю на четвереньки. Дыши, Темп. Дыши. Слезы текут по щекам. Сделав несколько жадных вдохов, я смахиваю их. Держась за стол, я поднимаюсь, пошатываясь от слабости.

Гидеон стоит между мной и входной дверью, рядом с ним, на краю стола, – масляная лампа. Половина его лица на свету, другая – в тени, но его лихую улыбку под прикрытыми веками ни с чем не спутаешь.

– Что… – заикаюсь я, не в силах отдышаться. Я хватаюсь за стол одной рукой, а другую сую в карман. Твердая ручка стамески помогает мне сохранить самообладание, когда я слышу отчаянный посвист Сюзанны. Я сглатываю и говорю: – Что ты с ней сделал?

Гидеон не двигается. Словно вовсе меня не слышал. Ни возражения. Ни возмущения. Ни разъяснения. Кто угодно нашел бы что сказать для отговорки. Но не Гидеон. Нет. Я имею дело не с кем угодно, и он не собирается мне отвечать. Во всяком случае, на этот вопрос.

– Как? – Я бросаю взгляд на деревянную фигуру, на Сюзанну, и снова смотрю на него. – Кто ты такой?

Гидеон заправляет прядь волос за ухо, уголки его губ опускаются.

– Ты знаешь, кто я, Темперанс.

– Корабельный резчик. Но это… – Я указываю дрожащей рукой на Сюзанну. – Это что-то другое. Что-то злое.

Его тихий смех окутывает меня, как пчелиный рой.

– Ты слишком молода, твоя жизнь слишком коротка, чтобы по-настоящему познать зло.

Он делает шаг вперед, оттесняя меня вглубь мастерской, и мне приходится отступать. Я киваю в сторону Сюзанны, стараясь не сводить с него взгляда, кем бы он ни был.

– Что это, по-твоему?

– Поддержание баланса между Уорблером и его населением.

– Мучая и убивая молодую женщину?

– Мучая и убивая? Нет. Я просто распознал и обезвредил достойную противницу. По правде говоря, это комплимент. – Он протягивает руку к Сюзанне, касаясь изогнутых деревянных ног. Его пальцы скользят по ее телу, пока он приближается ко мне. От нежности в его прикосновении мне становится дурно. Он поднимает на меня взгляд. – Она проживет очень долго. Я забочусь, чтобы они всегда жили долго.

Они? Другие так называемые противницы? Но кто способен на такое?.. Вчера я видела другое реалистичное лицо. На захожем китобойном судне появилась новая фигура. Сирена, губы которой были приоткрыты, как будто она пела. Или кричала. Молли. От этой догадки мои глаза округляются, и я снова