Фонарщица - Кристал Джей Белл

– Что они делают на «Мириам»?

– Ночью Бенджамин повредил носовую фигуру. Надо думать, напился и ошалел. Ее забирают для ремонта.

Он пожимает плечами и отворачивается к тому, что кажется ему более интересным, – к телу Бенджамина. Пока на нос «Мириам» закидывают канаты, один из рабочих, чем-то мне знакомый, стоит неподвижно. Когда он оборачивается, я встречаюсь взглядом с Гидеоном, и по спине у меня пробегает дрожь. Он снимает кепку и наклоняет голову. Он ждал, когда я увижу его. Я откашливаюсь, привлекая внимание Дэвида.

– На фигуре нашли кровь?

– Кровь? – Он хмурится в явном недоумении.

Кровь на Мириам никому не показалась странной? Мимо меня проносят тело Бенджамина, его бледное лицо облепили волосы, точно темные черви. Позади него Мириам ждет, когда ее уберут, а канавка, которую я сделала стамеской, неразличима с такого расстояния. Смерть Бенджамина вызывает подозрения. Поскользнулся и упал? Возможно. Но учитывая, что Гидеон пришел за Мириам всего через несколько часов после моей вылазки, да еще из-за повреждения, которое можно было легко устранить на корабле или вообще оставить без внимания? Эта смерть не несчастный случай.

Я снова перевожу взгляд на Гидеона, на его хитрую улыбку. Он, должно быть, узнал, что я разговаривала с Бенджамином. Что я была здесь, проверяла Мириам. Вопрос в том откуда. Ответ приходит быстро, словно ветер. Гидеон скрывался в тумане. Там шагала не корабельная вахта. Это был он. Должно быть, Бенджамин привлек его внимание, что-то сказал. Пьяных мало кто слушает, даже когда они говорят правду. Я недооценивала бдительности Гидеона. Нет такой черты, которую он не переступит. Верить, что я действительно смогу найти какие-то улики для возбуждения дела против него, просто смешно. Смех сквозь слезы. Детская наивность в суровой реальности.

Сожаление душит меня, как якорь на шее, грозящий утянуть меня на дно реки.

– Темп?

Я вздрагиваю, когда голос Дэвида выдергивает меня из воронки паники. Он настороженно щурится на меня, прежде чем заговорить.

– Нет, никакой крови. Бенджамин ковырнул ее стамеской, но поскользнулся и свалился в реку. Он был слишком пьян, а река слишком холодна, чтобы выплыть в тумане. Неудивительно, что он утонул.

Гидеон убрал улики, пока другие не заметили. Судя по подозрительному взгляду, которым мой провожатый меня наградил, Гидеон явно надеялся, что я спрошу. Я так и слышу небрежный комментарий Дэвида в таверне: Темперанс точно с приветом. Она думала, что носовая фигура кровоточит. Как по-вашему, у нее с головой не в порядке?

Гидеон кивает мне, прежде чем снова повернуться к Мириам. Ему нравится играть со мной. Его невозможно перехитрить. Пока он настороже, ответов не найти. Бенджамин мертв, а Мириам убирают. Что он собирается с ней сделать, я не знаю. У меня нет способа остановить его. Я парусная лодка без попутного ветра, неподвижная и беспомощная в огромном океане.

Уходя с причала, я слышу, как за мной идет Дэвид под стук киянок, снимающих Мириам с креплений.

* * *

Я уже готова приступить к вечерней смене с фонарем в руке, и только распахиваю входную дверь, как вижу Джози.

– Джози, что ты здесь делаешь?

– Генри занят.

Голос ровный, ничего не выражающий. Что-то не так. В детстве ему никогда не удавалось что-то подолгу утаивать от меня, да он и не пытался. Он никогда не скрывал своих чувств от меня. Это, кроме прочего, мне в нем и нравится.

– Привет, Джози! – окликает его Пру из-за моей спины.

Он заглядывает мне через плечо и слегка улыбается.

– Добрый вечер, Пру. Ты прямо щебечешь как птичка. Есть повод?

– Я выхожу замуж за Гидеона. Темп дала нам разрешение.

Она без ножа меня режет. Улыбка Джози становится шире, но она не от сердца. Я это вижу.

– Как прекрасно. Поздравляю.

Он приподнимает кепку, поворачивается и идет дальше по дорожке. Пру закрывает за мной дверь, и я бегу трусцой, догоняя его. После Собрания закат стал временем холодным и хмурым. Там, где раньше слышались веселые голоса людей, возвращавшихся домой, теперь царит тишина. В глазах женщин подозрение и страх. В глазах мужчин укор и беспомощность. Никто больше не кличет Молли. Даже Сюзанну. Это тишина тревожного наблюдения. Ожидания. Мало ли что еще может случиться.

Джози ждет, пока я достану свое снаряжение и позвоню в колокол, чтобы все в Уорблере знали: я вышла на смену. Впрочем, я уже не уверена, что это дает им прежнее облегчение. Прошло больше недели с тех пор, как пропала Молли. Столько всего случилось за это время. Единственное, что меня тогда угнетало, – это тревога по поводу возвращения Джози. Теперь он дома. В безопасности. Но я не чувствую близости. Мне не хватает его.

Я кладу руку на арку, на резного кита, и оглядываюсь через плечо.

– Помнишь, когда…

Но он идет дальше с моей стремянкой и приставляет ее к первому фонарю. Я прячу обиду поглубже и спешу к нему.

– Извини, что не заглядывала к тебе, Джози. – Я забираюсь на стремянку и протираю стекла камеры. – Я неважно себя чувствовала.

Это отчасти правда. Он что-то бормочет себе под нос, пока я зажигаю фитиль и закрываю дверцу. Я спускаюсь обратно.

– Что ты сказал?

Он качает головой. Вместо того чтобы давить на него, я иду дальше и обслуживаю фонарь за фонарем в напряженном молчании. Джози раньше никогда не скрывал своих мыслей. Я не знаю, как понимать его теперь. С каждым фонарем мне все тяжелее. Когда мы оказываемся перед таверной, он говорит, не отрывая взгляда от тумана, клубящегося вокруг наших ног:

– Ты стеной стояла против свадьбы Пру и Гидеона. Что изменилось?

– Я и сейчас против. – Я щелкаю зубами, спохватившись, но слова уже вылетели.

– Тогда зачем разрешать?

Я вижу холодное, бледное тело Бенджамина на носилках и содрогаюсь. Джози будет в опасности, если я расскажу ему правду. Я чищу и зажигаю фонарь, чувствуя на себе взгляд. Выжидающий. Я спускаюсь на землю и мотаю головой.

– Я не хочу говорить об этом сейчас.

Джози хмурится, лицо мрачнеет, он скрещивает руки на груди.

– А мне интересно.

Я издаю полувздох-полустон и отнимаю стремянку от фонаря. Джози стоит как вкопанный, когда я обхожу его.

– Тебя это не касается, Джози.

Я ненарочно задеваю его, но он отшатывается, будто я его пихнула.

– Меня это не касается? – усмехается он. – Темп, я люблю тебя. Пру мне родная душа. Это меня еще как касается. Почему ты закрываешься от меня?

– Ничего не закрываюсь!

Ну зачем? Зачем он так именно сейчас? Только этого мне еще не хватало.