Фонарщица - Кристал Джей Белл

боясь любого шага из-за страха мести. Не желаю давать власть над собой этому злодею, чтобы он запугивал меня, принуждал к чему-то. Я сильная и способная. Я заслужила право быть фонарщицей. Это моя жизнь. Уорблер – мой дом. Разве могу я допустить, чтобы другие женщины страдали, когда я могу что-то с этим поделать? Даже если для этого надо самой стать чудовищем. Как-никак я дочь своего отца.

В четверть третьего, когда Пру уже крепко спит, я одеваюсь как можно тише. Выходя на улицу со спичками в кармане, я вспоминаю Сюзанну, распростертую на столе, в деревянном плену. Вспоминаю боль от хватки Гидеона, как вылез корень из его руки, как затянулась его рана. Демон, обладающий силой дерева. Что ж, у меня тоже есть сила. Я вздергиваю подбородок, спускаюсь по дорожке и начинаю пробираться к ратуше, чтобы взять свою запасную канистру с ворванью.

С каждым шагом туман окутывает меня все сильнее, словно пытаясь отвадить от задуманного. Мне нет до него дела. Поступь моя тверда.

Глава 18

В мастерской Гидеона свет не горит, как и в доме. И все же я жду, навострив уши на любой звук внутри или снаружи, на улице. Убедившись, что поблизости никого и что Гидеон, по всей вероятности, спит, я дважды обхожу дом, заглядывая в три окна на первом этаже, и проверяю количество дверей. Две. Передняя и задняя, которая открывается наружу. Я раздумываю, не подложить ли под дверь булыжник, не подпереть ли чем-нибудь, но здравый смысл меня останавливает. Пожар не вызовет подозрений.

На миг я поддаюсь сомнению, и прежняя решимость тает. Это уже не просто идея. Я действительно готова это сделать? Могу ли я и вправду лишить кого-то жизни? Гидеон всегда возьмет верх надо мной, поэтому я должна сделать все, что в моих силах, чтобы защитить не только тех, кого люблю, но и всех жителей Уорблера. Я вижу только один выход из этой безнадежной ситуации. Но даже так жизнь есть жизнь.

Туман укрыл все вокруг влажным одеялом. Огонь разгорается, когда все сухо, а сырое дерево – плохое топливо. Огонь распространится только в том случае, если займется внутри. К счастью, задняя дверь не заперта. Я бесшумно проскальзываю внутрь, затаив дыхание. Теперь я в волчьем логове.

Гидеона нигде не видно. Я выдыхаю, но не могу унять бешено колотящееся сердце. В доме холодно, не то что в его пахучей мастерской. Я не знала, чего ожидать, входя в его жилище. Но когда я пробираюсь по нему, замирая и вглядываясь в тени, не притаился ли там Гидеон, наблюдающий за мной, все, что я могу разглядеть, – это то, что, при всех его строгих, рассудительных манерах, в его мебели и ее расположении нет ни лада, ни порядка. Все сделано из разных пород дерева. Столы, стулья, диваны, скамейки, табуретки, рамы картин, вазы – все разномастное. Древесина темная и светлая, заболонная и ядровая[15], узловатая и гладкая.

Пожалуй, в беспорядочных, разительных контрастах есть своя прелесть. Взять уорблерский лес, в котором столько разных деревьев, и у каждого своя листва. Но здесь прежде всего тесно и неуютно. Попытка создать непринужденное впечатление не удалась. В затхлом воздухе висит резкий запах лака и нафталина. На столах стоят деревянные вазы, полные цветочных лепестков, аромат которых давно выветрился. С потолка кухни свисают различные травы и цветы, напоминающие ивовые ветки.

Плетеные коврики заглушают мои шаги, когда я расхаживаю по комнате, пытаясь придумать, как развести огонь, не разбудив Гидеона. Подниматься наверх слишком рискованно. Крепко ли спят демоны? Или он там, наверху, прислушивается к каждому моему шагу, ожидая, когда я попадусь в ловушку?

Я подавляю приступ страха и останавливаюсь у камина. Тлеющих углей там нет, зато есть отличная поленница дров, которые можно разжечь. Я сую руку внутрь и обнаруживаю, что заслонка уже закрыта. Превосходно. Кто скажет, что хозяин просто не закрыл дымоход слишком рано, не загасив как следует огонь?

Как можно тише я стягиваю коврики, прокладывая плетеную дорожку от камина к столу и стульям. По комнате разбросаны пригоршни лепестков, еле слышно шуршащих, словно капли дождя.

В любой момент я ожидаю почувствовать Гидеона у себя за спиной. Горячее дыхание на своей шее. Пальцы, хватающие меня за волосы, вырывая их с корнем. Его шепот мне на ухо, когда он хватает меня за руку и под кожу мне вонзается корень. Бросив взгляд через плечо, я убеждаюсь, что одна. Но это не унимает дрожь в моих руках, так что я могу запросто что-нибудь уронить, разбудив Гидеона. Тогда конец моему плану по избавлению Уорблера от его коварства, и остаток жизни я проведу за решеткой или еще того хуже. Закончу жизнь в петле, как Па.

Решимость моя возрастает. Ворвань легко льется из канистры, тягучая консистенция успокаивает мои расшатанные нервы. Я замазываю обе двери и все подоконники на первом этаже, чтобы, когда загорится огонь, не было возможности сбежать. Остатки ворвани идут на коврики и лестницу. Затхлый воздух быстро заполняется удушливым рыбным духом. Помыслить не могу, чтобы я была на настоящих китобойных судах, когда там варят и отжимают китовый жир. Джози говорил, что после того, как он надышался таким отвратным запахом, он скорее уснет в куче навоза, чем еще раз нюхнет ворвань. От одной мысли о Джози у меня ноет сердце.

Как только канистра пустеет, я выставляю ее за заднюю дверь и возвращаюсь к камину. Это сердце Гидеонова дома. Я собираюсь отнять человеческую жизнь. Смогу ли я жить после этого? Па не смог. К горлу снова подкатывает ком. Я встряхиваю руками, потираю ладони о бедра. Достаю из кармана коробок спичек и выбираю одну, катая между пальцами. В отличие от Па, я руководствуюсь благой целью. Люди страдали с его попустительства. Я же их спасаю.

Требуется несколько минут, чтобы пламя перекинулось с хвороста на поленья. Я тем временем заматываю рот и нос шарфом. Дым уже распространяется по комнате, заслонка не дает ему выйти в дымоход. Следом загорается коврик у очага. Ворвань загорается, и язычки пламени распускаются с шипением, пробегая по промасленной дорожке. Лепестки вспыхивают оранжевым и белым, их края скручиваются и тлеют. Это почти красиво.

Я слышу скрип половиц над головой. Легкое движение. Кашель. Мое скачущее сердце бьется в горле.

– Погоди еще, – шепчу я.

Я спешно поджигаю входную дверь и окна. Пламя от ворвани взвивается так быстро, что на пальцах у меня