Фонарщица - Кристал Джей Белл

– И что же?

– Я не нашла ее. – Я качаю головой и пожимаю плечами. – И Гидеон меня застукал. Он схватил меня за руку, чтобы выволочь наружу. Вот и все.

Это звучит правдоподобно, но я уже чувствую, как горит моя шея, как румянец заливает щеки. Только бы он мне поверил. Я не сомневаюсь в обещании Гидеона причинить вред тем, кто мне дорог, если я расскажу кому-нибудь о Сюзанне, Молли и остальных. Нечего и думать. И мне нечем подкрепить свои слова, так с чего бы Джози мне верить? Особенно после всей моей лжи. Поверит ли мне кто-нибудь, если я расскажу о том, что видела? Это звучит как выдумка. Я вытираю вспотевшие ладони о брюки.

– Значит, он проводил тебя домой, потому что очень заботился о твоей безопасности?

– Он обещал не сообщать о моем вторжении, если я дам согласие на его брак с Пруденс. – Эта гнусная ложь так легко слетает у меня с языка. – И я дала.

– Гидеон тебе угрожает. – Джози встряхивает головой, широко раскрыв глаза и недоверчиво приоткрыв рот. – Тебе надо сообщить об этом.

– Нет.

– Тогда я сообщу.

Он отворачивается, и мое сердце подскакивает к горлу.

– Ни в коем случае. – Я обхожу его и кладу руки ему на грудь. – Если ты меня хоть немного любишь, ты забудешь обо всем об этом. Как будет, так и будет. Умоляю тебя.

Его грудь вздымается под моими руками, сердце колотится сквозь куртку. Гнев в его глазах раскаляет воздух между нами. Я знаю, что он не причинит мне вреда, точно так же, как знаю, что огонь обжигает, но на краткий миг я вижу неподдельную ярость в человеке, который когда-то был таким выдержанным. Мне пора пересмотреть свое отношение. Потому что этого момента я давно боялась.

Джози может прямо сейчас бросить меня. Пойти домой. Жить дальше своей жизнью без меня, имея на это полное право. Именно этого я всегда и ожидала.

Я вцепляюсь в куртку у него на груди, коричневая ткань натягивается, и я прерывисто выдыхаю.

– Пожалуйста, Джози.

Твердость в его взгляде исчезает, и мое сердце подпрыгивает. Это момент нежности. Он тянется к моим рукам. Но затем хватает меня за запястья и отрывает от своей груди. С него довольно. Не успеваю я опомниться, как он уходит, оставляя легкий кедровый аромат. Потом исчезает и тот, и я застываю, не веря своим глазам, а на реке скрипит и стонет «Элизабет». Я остаюсь наедине с влажным туманом, дымом и масляными парами, не смея идти за Джози, потому что Уорблеру грозит опасность, а меня ждут не дождутся фонари.

Я бреду сквозь туман сама не своя. Когда я зажигаю фонарь возле мастерской, Гидеон прислоняется к дверному косяку и следит за мной. Он единственный свидетель того, как разбилось мое сердце, а я-то думала, оно уже давно разбито. Гниль неуклонно захватывает фундамент моей жизни.

Деревья перешептываются в тумане, а может, это сам туман? Точит мой разум, словно термиты. Я заканчиваю смену, не увидев призрака Па на фонаре, чему должна бы радоваться. Но это кажется чем-то несущественным, ведь настоящую боль причиняют живые. Я ложусь спать голодной и оставляю без внимания озабоченный взгляд Пру. Я лежу и чувствую в груди зияющую пустоту, которую не заполнит никто, кроме Джози. Однако я все окончательно испорчу, если стану донимать его. Если для нас еще не все потеряно, я должна ждать. Будет еще время все исправить. Надо надеяться.

– Темп? – Пру стоит в дверном проеме – стройный силуэт в ореоле света. – Ты в порядке?

Я качаю головой, не в силах вымолвить ни слова. Она медленно подходит, подбирает юбки и садится ко мне на кровать. Она сама любовь и забота, когда протягивает руку и вытирает слезу с моей щеки. Плотина внутри меня грозит прорваться.

– С Джози поссорились?

Я киваю.

– Хочешь поделиться?

Я с трудом сдерживаюсь, чтобы не поддаться ее нежности. Мне очень хочется открыться ей, но я должна взвешивать каждое слово, чтобы не навлечь ни на кого беду. Сколько пройдет времени, прежде чем очередная женщина попадет в лапы Гидеона? Сколько пройдет времени, прежде чем я допущу промашку и погублю еще кого-нибудь? Сколько еще я буду смотреть, как он проникает в мою семью и разрушает все и вся, что мне дорого?

Я качаю головой, потому что, как бы сильно мне ни хотелось довериться Пру, открыться и поделиться своими страхами о любимом, я не могу. Потому что здесь замешан Гидеон, без которого Пру себя уже не мыслит. Я всегда считала, что мы как сестры можем доверять друг другу. Что между нами не встанет никто и ничто. Да только Пру не станет слушать мои обвинения в его адрес. Она либо не поймет, либо просто уйдет от такого разговора.

В спальне темно, и я не вижу выражения ее лица. Но искренность и уязвимость в ее позе, желание душевной близости и нежелание лезть в душу, разбивают мне сердце.

– Нет, – говорю я хрипло.

Ее плечики никнут, но она все равно нежно сжимает мне руку, прежде чем выйти из комнаты. Она лучшая из всех нас, Бирнов. Никто ее не достоин.

Когда дверь за ней закрывается, комната погружается в темноту. Когда нет света, нет и теней, нет очертаний предметов. Кромешная тьма. Так ли ощущают себя Молли и Сюзанна? Мириам? И другие бессчетные сирены на носах кораблей? Лежа в темноте, я поддаюсь дурным мыслям и представляю, как меня хоронят заживо и черви медленно пожирают меня. Я в ловушке, из которой не так-то легко выбраться, и мне трудно дышать.

Я сбрасываю с себя одеяло и трясущимися руками тянусь к прикроватному столику. Я зажигаю фонарь. Язычок пламени разгоняет темноту. От стекла исходит тепло, напоминая о том, что я дома. У себя в комнате. Пру тихонько напевает за стеной. Хоть что-то еще в моей власти, пусть даже на самом примитивном уровне. Я та, кто приносит свет во тьму. Разгоняя туман и его злые чары, я указываю людям путь. Свет, огонь – это сила. Если Гидеон в самом деле какой-то древесный демон, то он должен бояться огня.

Мне надо действовать – ничего другого мне не остается. Гидеон ясно дал это понять сегодня утром, когда из реки доставали тело Бенджамина. Я не желаю так жить,