Колчаковский террор. Большая охота на депутатов - Сергей Станиславович Балмасов

Кроме того, в данном документе прямо говорилось о необходимости физически расправиться с не признавшими его переворот «учредиловцами» при помощи оружия[379].

Особо подчеркивалось, что «бывшие члены Самарского КОМУЧ, не сложившие своих полномочий, несмотря на указ об этом бывшего Всероссийского правительства (то есть свергнутой Колчаком же легитимной Директории, переворот против которой автоматически отменял все договоренности между «учредиловцами» и «сибиряками» – ред.) и примкнувшие к ним антигосударственные элементы в Уфимском районе в ближайшем тылу сражающихся с большевиками войск, пытаются поднять восстание против Государственной власти, ведут разрушительную агитацию среди войск, задерживают телеграммы Верховного командования (в чем отметился генерал-майор тогда еще чехословацкой службы С. Н. Войцеховский – ред.); прерывают сообщение Западного фронта и Сибири с оренбургскими и уральскими казаками; присвоили громадные суммы денег, направленные атаману Дутову для организации борьбы казаков с большевиками (известно об одной подобной неудачной попытке «перехватить» пять миллионов рублей, и, вероятно, подобные «вбросы» преследовали попытку поссорить «учредиловцев» с казаками – ред.). Пытаются распространить преступную работу по всей территории, освобожденной от большевиков.

ПРИКАЗЫВАЮ:

§ 1. Всем русским военачальникам самым решительным образом пресекать преступную работу вышеуказанных лиц, не стесняясь применять оружие.

§ 2. Всем русским военачальникам, с командиров полков и выше, начальникам гарнизонов арестовывать (таких – ред.) лиц для предания их военно-полевому суду, донося об этом по команде и непосредственно начальнику штаба Верховного Главнокомандующего.

§ 3. Все начальники и офицеры, помогающие преступной работе вышеуказанных лиц, будут преданы мной военно-полевому суду.

Той же участи подвергну начальников, проявляющих слабость духа и бездействие власти»[380].

Иными словами, омский адмирал открыто объявил войну КОМУЧ и выступившим против него членам Учредительного Собрания, единственного де-юре легитимного органа власти (выбранного всероссийским голосованием – ред.) страны после краха прежних институтов управления. Причем происходило это в условиях гражданской войны, в которой и белые, и красные, легитимностью не обладали.

Тем самым Колчак вдохновлял своих подчиненных на внесудебную расправу с «учредильщиками». В противном случае он ограничился бы требованием предать их обычному не «чрезвычайному» суду. Однако это было для него очень опасно ввиду указанной выше «учредиловской» легитимности.

Роль Дитерихса

Важную роль в подготовке ликвидации российской демократии сыграл Дитерихс, желавший вернуться на «русскую службу». Он задействовал командира 3-го Уральского корпуса генерала М.В. Ханжина, подобравшего исполнителей «десанта» в Уфу. Показательно, что последнего в январе 1919 г. назначили командующим Западной армией.

По данным Чернова, «В Уфе войска Учредительного Собрания благодаря измене Войцеховского (также получившего выгодные предложения службы от Колчака – ред.), отправили на передовую линию, и Уфу заняли реакционные войска. Много членов ЦК партии арестовали и расстреляли»[381].

Чехи и Народная армия не помогли им, поскольку Дитерихс приказал подчиненному ему Войцеховскому (вскоре стал комкором) «не вмешиваться»[382].

Причем Дитерихс тогда тесно работал с начальником колчаковской Ставки Лебедевым. Последний писал ему 19 ноября, прося совета «как можно ликвидировать сопротивление управляющих ведомствами в Уфе, разыгрываюших из себя власть в Уфимском районе, на театре военных действий, что должно повлечь предание полевому суду», тем более, что по его словам они обещали прекратить свою работу еще Директории[383].

Тем самым он намекал на возможность применения против эсеров чехословацкого военно-полевого суда, неоднократно выносившего российским гражданам смертные приговоры (например, с членами Красноярского Совдепа в 1918 г.) И «учредиловцам» также грозила казнь как мятежникам в условиях военного времени.

Однако реально как мы помним Директория должна была отказаться от власти в пользу Учредительного Собрания 1 января 1919 г. Кроме того, апеллирование колчаковцев к свернутой име же Директории выглядит нонсенсом.

В любом случае, Дитерихс обещал Лебедеву не допустить увода войск с фронта (видимо, в первую очередь чехословацких, их могли использовать для наказания путчистов) и его ослабления[384]. Но при этом он оглядывался на свое непосредственное начальство – чехословацкого командующего Я. Сыровы и Чехосовет. Иными словами, Дитерихс оказался в схожем с Гайдой положении. Относительно их дилеммы историк И.Ф. Плотников пишет: «И руки чесались у генералов в отношении сопротивления перевороту учредиловцев, и головы болели в выработке образа действий»[385].

Учредительная военная организация против Колчака

Однако «учредиловцы» не были безмолвными «овечками на заклание». Об этом свидетельствует деятельность эсеровской военной организации, руководимой одним из них – Сургучёвым. В силу тайного характера её работы о ней известно немного.

Так, контрразведка Ставки Колчака задержала прапорщика Л. Коровина[386], связного между восставшими против большевиков ижевскими рабочими, доверенного лица КОМУЧ при их армии и Фоминым. В частности, у этого офицера изъяли «Список предметов для Ижевской Народной армии от 6 ноября № 2898»[387], судя по всему, необходимых им для продолжения борьбы.

Возможно, замыслы «учредиловцев» относительно использования против Колчака ижевцев сорвались из-за глупости задержанного. Так, Коровин признался контрразведчику при Ставке генерал-майору В. А. Бабушкину на допросе, что, выполняя порученное ему задание, вступил в споры «29 ноября в вагоне поезда, шедшего из Челябинска в Уфу с пассажирами, заявив, что не он один противится власти Колчака, борьба с которым только начинается». Он «с жаром отстаивал деятельность членов Учредительного Собрания, а его председателю Чернову прочил бессмертную память за его земельную реформу». И «за противоправительственную агитацию на станции Миасс Коровина задержали по требованию пассажиров».

По мнению контрразведчиков, он был «передатчиком конспиративной переписки лицам и организациям, объявившим борьбу воссоздавшемуся Правительству»[388].

Нейтрализация

Против «учредителей» в Уфу из Челябинска под предлогом следования на фронт[389] 2 декабря отправили отряд из 450 человек гвардии полковника Круглевского, командира 41-го Уральского пехотного полка 11-й Уральской дивизии[390].

Депутат же Учредительного Собрания Святицкий утверждал, что это было дело рук самарского военного министра Галкина, подтверждений чему нет. Вероятно, он молчаливо одобрил происходящее и пассивно содействовал Круглевскому.

Круглевцы прибыли в Уфу 4 декабря. «Знал об этом штаб Войцеховского, и председатель (по другим данным – представитель) и член Чехосовета в Уфе Власек, в самый последний момент сообщивший учредиловцам об истинной цели Круглевского. Однако противодействовать ему было поздно[391].

По другим данным, известия о готовящемся аресте поступили «учредиловцам» еще вечером 2 декабря. Тогда же они собрались обсудить, что делать, но не могли согласовать свои действия – «дать себя арестовать или скрыться», поскольку не все верили, что Круглевский прибыл за ними[392].

Некоторые рассчитывали на защиту отряда «Съезда Учредительного Собрания» из 800 человек, но он якобы был «слабо вооружен и малонадежен»