Технология лжи. Нацистская антипартизанская пропаганда на оккупированных территориях СССР. 1941–1944 гг. - Иван Иванович Ковтун

за новую Россию, фронт вскоре бы лопнул. Русские, независимо от класса, почувствовали бы, что к ним приближаются не иноземные завоеватели, а союзники и освободители… Проницательные русские явно понимают, что мы не заявляем о каких-либо военных целях в отношении России, и логически связывают этот факт с нашими неудачами в умиротворении страны»[568].

Высказанные капитаном А. Костом мысли были учтены сотрудниками германской военной разведки. Упоминавшийся выше начальник отдела «Иностранные армии – Восток» полковник Гелен исходил из тех же соображений. Зная, какая обстановка сложилась в захваченных областях, он предлагал изменить политику в отношении населения. Причем, замечал полковник, оставалось не так много времени до того момента, когда мирные жители повернутся в сторону партизан. За год оккупации, рассуждал Гелен, ничего не сделано для того, чтобы представить невзгоды и тяготы войны периодом, который сменится общим подъемом. В городах и селах преобладали настроения, сформированные под влиянием советских пропагандистов, рассказывавших о «новом порядке» как о режиме террора и насилия. По мнению Гелена, нужны были срочные меры, чтобы остановить дальнейшее распространение негативной информации[569].

Однако усилия Гелена и тех, кто разделял его точку зрения, в сущности оказались тщетными. В документах органов пропаганды рейха, а также в отчетах боевых частей и соединений, направленных на борьбу с партизанами, по-прежнему звучали фразы о том, как важно сориентировать население относительного его будущего существования. Но ничего, кроме высокопарных слов, эти донесения не содержали. В частности, в докладе от 29 мая 1943 г. об итогах операции «Майский жук» командир 203‑й охранной дивизии замечал: «Тот факт, что рука об руку с этим должен перейти на нашу сторону союзник бандитов – русское крестьянское население – здесь будет только обозначен. Для этого необходимо, чтобы требования, неоднократно выдвигавшиеся всеми причастными к этому делу инстанциями, были выполнены и чтобы была объявлена пропагандистская тема № 1, т. е. провозглашение для русского народа на оккупированных территориях четкой политической цели будущего формирования страны»[570].

Настроения местного населения и его отношение к «новому порядку» в свете документов германских органов пропаганды, привлеченных к борьбе с партизанами

Начиная с первых дней вторжения немцы стремились контролировать настроения местного населения. Поскольку в отношении бывших советских граждан пропагандистская схема действий противника носила общий характер, то нацисты во многом исходили из обстановки, используя опыт, ранее накопленный в предыдущих военных кампаниях. На базе контактов с мирными жителями постепенно складывалось представление о том, как и кто относится к вермахту и гражданским властям. Особое внимание при анализе уделялось тому, насколько честны в своих оценках вчерашние рабочие и крестьяне. Враг хотел знать все: кто его поддерживает, кто его ненавидит и кто не торопится с ним сотрудничать.

Касаясь столь сложного вопроса, нелишним будет сказать о том, что в документах противника термин «население» включал в себя представителей трех категорий – тех, кто лоялен немцам, тех, кто занимал нейтральную позицию, и тех, кто был против них. В отчетах германских органов пропаганды первые две категории нередко сливались в одно целое. Кроме того, выводы, сделанные командирами пропагандистских подразделений в служебной переписке, не всегда соответствовали реальной картине.

Отношение местных жителей к «новому порядку» в первые месяцы оккупации формировалось под влиянием двух тенденций. С одной стороны, значительная часть населения попала под воздействие немецкой дезинформации, сумевшей завоевать внимание аудитории при помощи сенсационного и шокового контента. Сводки с полей сражений, показательные акции в деревнях и селах, обильное распространение пропагандистского материала и слухов позволили нацистам в относительно сжатые сроки создать герметичное пространство, не пропускавшее какую бы то ни было другую информацию извне. Заранее подготовленный набор «образов врага» и повсеместное их внедрение быстро привели к негативным последствиям. Избавиться от их отрицательного воздействия в один миг не представлялось возможным: советская контрпропаганда оказалась неспособна оперативно реагировать на психологические атаки противника. С другой стороны, необдуманные действия партийных функционеров, напрямую связанные с тактикой «выжженной земли» (применение которой прямо требовали многочисленные директивы и приказы первых месяцев войны), отталкивали население и замедляли развитие партизанского движения.

Например, первый секретарь Духовщинского РК ВКП(б) Г.Ф. Цуранов (Смоленская область), вспоминая о начальном этапе оккупации, отмечал: «В первое время крестьяне нас не поддерживали, большинство из них отшатнулось от нас… Особенно свирепствовали люди в районе Басинского и Преображенского сельских советов. Под руководством фашистских холуев население деревень Жуково, Навельнево, Кеново, Хмелевка, Цыганы ходили в облаву на партизан и коммунистов… Большая часть населения, поддавшись фашистским демагогам, симпатизировала немцам как “освободителям”»[571].

Под сильное воздействие немецкой пропаганды попали жители Курской области. Здесь враг тоже использовал население для борьбы с партизанами. Так, 22 октября 1941 г. староста села Акимовка Кривошеев выдал немцам Крупецкий отряд, приведя карателей в лес. Противник пытался уничтожить бойцов, но им удалось вырваться из блокады. 28 октября 1941 г. на базу Дмитровского отряда прибыли представители колхозного актива и предъявили ультиматум: «Если партизаны не прекратят свою деятельность, то они выдадут весь отряд». Колхозники объясняли свое требование тем, что за убийство солдат оккупанты угрожали расправой над их семьями. 1 декабря 1941 г. лесник Обухов выследил расположение продовольственного склада и землянок Дмитровского отряда, сообщил об этом карателям и повел их по следу. Партизаны вынуждены были уйти в соседний лес[572].

На территории Орловской области, особенно в Брасовском районе, воздействие нацистской пропаганды оказалось еще сильнее. Местная группа убежденных сторонников «нового порядка» во главе с К.П. Воскобойником и Б.В. Каминским не только объявила охоту на коммунистов, подпольщиков и партизан, но и активно вела агитацию в пользу германских властей, призывая участников сопротивления добровольно сложить оружие и присоединиться к восстановлению мирной жизни[573].

Зимой 1941/42 г. произошла активизация партизанской борьбы в немецком тылу. Контрнаступление Красной армии под Москвой вызвало в партизанских отрядах прилив сил и привело к оживлению их боевой деятельности. Советские патриоты совершали налеты на воинские гарнизоны, уничтожали опорные пункты и управления, казнили местных бургомистров, старшин и полицейских. В ряде областей РСФСР и БССР власть оккупантов ослабла, был утрачен контроль над целыми районами, возникли партизанские края и зоны[574].

Изменение обстановки на фронте привело к тому, что стало постепенно меняться и настроение местных жителей. В отчете о положении № 11 отдела пропаганды «Остланд» от 15 января 1942 г. сообщалось: «Ввиду советских успехов в боевых действиях настроение населения на данный момент очень подавленное. На участках фронта население в целом ожидает возвращения русских и большого отступления немецких войск. Эти мысли умело подкрепляются лозунгами устной пропаганды, распространяемой партизанами. К этому добавляются русские листовки, обещающие скорое возвращение Советов»