Технология лжи. Нацистская антипартизанская пропаганда на оккупированных территориях СССР. 1941–1944 гг. - Иван Иванович Ковтун

Пропагандисты врага, называя партизан главной причиной продовольственных проблем, прекрасно знали, как выглядит положение на самом деле. Вермахт и СС, используя откровенно хищнические методы, с 1942 г. изыскивали продукты самостоятельно[606]. Интересы местных жителей противник в основном не учитывал[607]. Политика выкачивания продовольствия из тех регионов, где уровень партизанской активности считался критическим, велась с такой жестокостью, какую трудно себе представить.

При этом пропагандистские структуры вермахта и СС продолжали надеяться, что им удастся переломить ситуацию. Начальник отдела пропаганды генерального округа «Вайссрутения» Г.И. Шрётер, выступая 8—10 апреля 1943 г. на совещании в Минске, предложил свою формулу взаимодействия с населением: «Лучшей пропагандой с нашей стороны было бы улучшение продовольственного положения, достаточная заработная плата, несколько упорядоченный товарооборот, но прежде всего выполнение наших обещаний и уничтожение партизан»[608].

Как бы это ни казалось странным, но среди населения еще были люди, верившие посулам врага. По воспоминаниям разведчика спецотряда НКГБ БССР «Боевой» Г.В. Капустенка, в конце апреля 1943 г. группа советских патриотов вошла в деревню Ходорово. Их встретил пожилой крестьянин, который стал агитировать бойцов немедленно сдаваться. Старик попытался им внушить, будто Красная армия разбита, и такая же участь ждет всех, кто не признает «новый порядок». Партизаны увидели в этом крестьянине заблудшего человека, старались его разубедить, но он продолжал держаться своего мнения. Хотя общий настрой населения кардинально изменился, в сельской местности продолжали встречаться жители, находившиеся в плену образов и текстов нацистских медийных структур[609].

В последние месяцы оккупации работа немецких пропагандистов сопровождалась провалами. Тяжелое положение рейха становилось все более очевидным. Скрывать его было трудно, а порой и невозможно, так как набравшие силу партизаны сообщали людям то, о чем молчали газеты противника[610]. На этой почве доверие к нацистам утратили даже те, кто сотрудничал с ними[611]. Германская пирамида управления стремительно проседала и рушилась в своих основаниях. Внутреннее разложение низовых структур власти привело к ее полному параличу на местах. Никакие технологии пропаганды здесь уже помочь не могли. Грядущий крах системы немецкого господства был виден, реален и ощутим.

Аграрная пропаганда как способ противодействия «малой войне»

Наиболее острая борьба между нацистами и силами советского сопротивления развернулась в сфере «реформирования деревни». Преобразования в этой сфере, с точки зрения пропагандистского освещения, должны были показать, что немцы собираются оздоровить крестьянскую среду и вывести население из-под влияния партизан. Реализация этих планов представлялась в качестве последовательных шагов, направленных на изменение жизни в сельской местности.

Несмотря на жестокие репрессии вермахта в первые месяцы войны, органы германской пропаганды активно занимались воздействием на сознание крестьян, обещая им большое количество прав и свобод при «новом порядке». Так, в сентябре 1941 г. роты пропаганды распространили листовку «Граждане Советского Союза, бойцы и командиры РККА!» (№ 149 R/2, тираж неизвестен). Содержание агитки сообщало жителям сельской местности о преимуществах, предоставляемых немецкими властями: «Находившиеся до настоящего времени в личном пользовании колхозников крестьянские дворы и приусадебные участки передаются в полную собственность крестьянам и не будут облагаться налогами и поборами. При условии хорошей уборки урожая и успешном проведении осеннего сева крестьянские участки будут увеличены вдвое»[612].

Листовка «Смотрите как…» (№ 128 RA/1, тираж 1 млн экз.), опубликованная в начале ноября 1941 г., имела другую задачу. Здесь пропагандисты разместили фотоколлаж, призванный показать, как хорошо стало в населенных пунктах после того, как туда пришли солдаты фюрера. Эта мысль выражалась словами: «В освобожденных от сталинского ига деревнях жизнь возрождается, как после тяжелой двадцатилетней болезни». Фотоаппараты корреспондентов зафиксировали постановочные сцены: крестьяне восстанавливают свои дома, косят сено, пекут хлеб, ведут скотину домой. Последнюю фотографию сопровождала подпись: «Ее [т. е. корову. – Прим. авт.] не отобрали немцы, как лжет вам сталинская пропаганда»[613].

Тональность другой листовки, адресованной сельским жителям, отличалась большой эмоциональностью. Агитка имела название «Колхозники» (№ 229 В/2, тираж неизвестен) и увидела свет в декабре 1941 г. Основная ее цель состояла в том, чтобы создать негативное впечатление о Сталине, который представлялся источником всех бед крестьян: «Сталин – это голод! Сталин – это страх! Сталин – это пустые прилавки сельпо. Сталин – это забранные на фронт и убитые ваши мужья и дети. Сталин – это вечная нужда, вечные поборы, вечные издевательства. Сталин – это закрытые церкви. Сталин – это холодная сибирская каторга для ваших отцов. Сталин – это рабский труд на чужих казенных полях». Только с приходом вермахта, убеждала листовка, ситуация изменилась[614].

Эти, а также другие образцы пропагандистской продукции, выпущенные немцами, представляли собой подготовительный этап к масштабной аграрной реформе. Однако, прежде чем противник смог о ней заявить, нацисты испытали шоковое состояние, узнав, что в некоторых районах партизаны раздают колхозникам землю. Впервые о таких случаях велась речь в сообщении от 30 ноября 1941 г. начальника тылового района группы армий «Центр» генерала фон Шенкендорфа: «По донесению офицера связи отдела пропаганды “В”, в южной части района ответственности 339‑й пехотной дивизии партизаны уже раздали крестьянам колхозные земли. Партизаны заявили, что делают это от имени советского правительства. В остальной части России советского правительство также начало разрешать крестьянам обрабатывать свою землю и отказываться от колхозной системы. Фашистские завоеватели, по их словам, только давали пустые обещания и еще нигде не действовали в этом направлении. Эта мера оказалась чрезвычайно действенной с точки зрения пропаганды среди русских, тем более что и сейчас, несмотря на многократные просьбы германской администрации, не произошло ни обещанного удвоения собственной земли среди землевладельцев, хорошо собравших урожай и осуществивших осеннюю обработку почвы, ни явного стремления к единоличному хозяйству»[615].

Определенное замешательство, возникшее у врага после таких донесений, во многом объяснимо. Вопреки заявлениям об отмене колхозной системы, нацисты поначалу делали все, чтобы сохранить ее для удовлетворения нужд действующей армии. Конечно, существование колхозов вроде бы противоречило взглядам национал-социализма, но сама коллективная форма труда облегчала контроль за хранением и поставками продукции, а также позволяла выкачивать продовольствие из деревни[616].

Принцип максимального удовлетворения собственных потребностей за счет местных ресурсов как был, так и оставался главным на протяжении всей оккупации. И задача немецкой пропаганды заключалась в том, чтобы сопровождать процесс изъятия соответствующими информационными мероприятиями: с одной стороны, снимать негативный эффект от грабежей и реквизиций, а с другой – удерживать население от сопротивления режиму.

15 февраля 1942 г. рейхсминистр А. Розенберг подписал согласованный с ведомством