Дыхание Донбасса - Владимир Дмитриевич Пронский

– Мамуль, ну, успокойся… Вот и дождалась, услышала. У меня всё хорошо.

– Ты где?

– В госпитале, мам. С лёгким ранением.

– А говоришь, что всё хорошо, а сам с ранением. Какое место ранило?

– Ранения всякие бывают, мам. Ногу зацепило. Как вы там?

– Да все глаза проглядели, с телефоном не расстаёмся ни днём, ни ночью. Уж не знали, что и думать. А ты сам объявился! Ой, счастье-то какое. Радость-то какая! Ты где же находишься-то?

– В Воронеже, мам.

– Ой, это недалеко – можно приехать.

– Пока никуда приезжать не надо. Вот немного оклемаюсь, тогда видно будет. Как вы-то там, как папа?

– Он работает, я тоже на работе. Недавно вышла, а перед этим в больнице лежала – ты знаешь: делали операцию по удалению грыжи на позвоночнике. Теперь можно сказать, что оклемалась, а то ни еду приготовить, ни в доме убраться не могла. Оля помогала, каждый день приходила.

– Это какая Оля?

– Сынок, ты чего? Невестка наша, о тебе часто спрашивала: нет ли весточки. Пыталась звонить, да только телефон твой постоянно отключен.

– Мам, у всех так… Как у отца дела?

– Нормально, работает, о тебе переживает. Сейчас сообщу ему, обрадую!

– Не надо, мама… Сам позвоню. Сделаю сюрприз.

Вера Алексеевна вздохнула:

– Звони, сынок, звони. Если бы ты знал, как я счастлива, когда слышу твой голос. Как я счастлива!

– Тогда, мама, пока. Целую тебя и обнимаю. Ещё наговоримся. До скорой встречи. Сейчас папе позвоню.

Семён передохнул, прокрутил весь разговор, вспоминая каждое слово матери, и вдруг почувствовал, что и сам готов заплакать от всего того, что испытал за два месяца после мобилизации. Всего за два месяца! И сколько таких месяцев будет ещё у тех, кто остался на фронте, кто ютится в эти минуты в окопах и блиндажах. Со стороны глядя, это и представить невозможно, только побывав там хотя бы день, час или даже минуту, можно понять, что это такое – фронтовая жизнь.

Передохнув, попив водички, Семён высветил номер отца и, когда он взял трубку, сказал три слова:

– Папа, это я!

– Слышу, слышу, дорогой сынок! Ты где?

– В госпитале: живой и почти невредимый.

– Где лежишь, с каким ранением?

– В Воронеже бездельничаю, ногу зацепило…

Семён долго говорил с отцом, а когда разговор закруглили, Иван Семёнович спросил:

– Маме звонил?

– Звонил…

– Ну и хорошо. А то хотел её порадовать!

– Ещё успеете наговориться. До созвона. Целую и обнимаю, – попрощался Семён и услышал, как отец глубоко и по-особенному радостно вздохнул.

Поговорив с родителями, Семён почувствовал себя страшно усталым. Поставил смартфон на подзарядку, закрыл глаза, прилёг. Спать не собирался, зная, что надо позвонить дочке, услышать её голос и сделать это так, чтобы поменьше втягиваться в разговор с Маргаритой.

Наверняка у неё накопилось множество вопросов, и она переложит их на него; он давно заметил, что при живом муже она никогда не напрягала, потому что все вопросы тот решал сам, а она, если вмешивалась, то только тогда, когда результат был известен, – и всегда выходило так, что без её мнимого вмешательства ничего положительного не произошло бы.

Понимая, что без дела лежать бесконечно невозможно, зная, что дочка ждёт его звонка, он связался с Маргаритой и, услышав её голос, почти не узнал. Зато она сразу его определила:

– Вот и зятёк ненаглядный вспомнил о нас?! И где же вы, уважаемый Семён Иванович, пропадаете?

– В госпитале…

– Опять на больничной койке? С чем на этот раз?

– Ногу зацепило. Как вы поживаете? Как Виолка?

– Простужены обе. Так что сидим дома, лечимся народными средствами… – Если бы Семён мог видеть разговор с Маргаритой со стороны, то увидел бы, как его Виолка, отложив куклу, укладываемую спать, насторожилась, подошла к бабушке и попыталась понять, с кем так необычно разговаривает она. – Ну, а ты-то давно попал к врачам?

– Вчера… Так что у меня всё впереди.

– Всё так серьёзно?

– Серьёзно – не серьёзно, а на костылях прыгаю.

– Ну что, что? – донеслось до Семёна Маргаритино недовольство. – Твоя доча трубку отнимает, рвётся поговорить с папой!

– Папочка, это ты? Жду-жду, а тебя всё нет и нет! Когда закончится твоя командировка?

– Почти закончилась. Ещё немного, и мы увидимся!

– Я очень скучаю и… – Она не договорила, завсхлипывала, и Маргарита принялась сердито успокаивать её.

– Виола, не плачь, ты же большая, понимаешь, что иногда взрослые уезжают на работу, а потом возвращаются. Вот и я завершу необходимые дела и приеду. Тогда будем говорить сколько угодно, а потом пойдём гулять и купим пончиков в сахарной пудре и наедимся до отвала. Договорились?

– Да, папочка! Приезжай скорее, я буду тебя очень ждать.

Семён решил, что разговор завершён, но трубку взяла Маргарита, и сразу с вопросом:

– А почему ты не спросишь, как мне живётся, сколько тягот приходится переносить, нападок и лжи.

– О чём речь?

– Понимаю. Тебя это особенно не касается, а меня бывшие дружки мужа достали. Они от известного тебе ушлёпка Подберёзова узнали, что я ему вернула деньги, поверив на слово, сделала, можно сказать, исключение, а он взял и всем рассказал. И теперь несколько человек подали на меня исковые заявления, в суде их объединили в одно дело, и теперь предстоит разбирательство. При моём адвокате понятно, что они получат шиш без масла, но ведь нервы-то мотают, и каково всё это терпеть, ведь я далеко не девочка.

– Адвокат-то надёжный?

– Надёжней не бывает. Ещё с Германом Михайловичем работал: и специалист прекрасный, и душа-человек – Виолку подарками задарил.

Прибылой насторожился от слов Маргариты об адвокате, о его подарках дочке, сразу стало понятно, что неспроста он подкатывает к вдове. А что: недвижимости у неё много осталось от мужа, почему бы не поживиться. А для этого можно и на чужого ребёнка немного потратиться. Зато какое доверие будет. К тому же, если дарит, значит, бывает у Маргариты дома, гоняют чаи и всё такое прочее, а несчастная Виолка смотрит на это. Поэтому она и заплакала, услышав отца. «Вот излечусь и обязательно заберу к себе! Отец я или кто?» – решил он.

– Ну и дай бог, если поможет и есть к нему доверие, – не стал раскрывать своих мыслей Семён. – От Ксении нет известий?

– Как в воду канула. А вот её Максима в городе видели, раскатывает на дорогой машине.

– Кто это сказал?

– С работы Ксении звонила её подруга, сообщила, что видела его, не могла ошибиться. Я всё-таки позвонила его матери, хотела навести справки, хоть что-то узнать, но никто трубку не взял, что тоже