Кукла на цепочке - Алистер Маклин

Я сказал, что мне понадобится его помощь этой ночью, одно из его судов и его парни на следующие двадцать четыре часа. А прямо сейчас мне нужен радиопередатчик. Он кивнул:

– Можешь на нас рассчитывать. Я скажу парням. Передатчик тоже в твоем распоряжении. Можешь им тотчас воспользоваться.

– А как насчет того, чтобы мы вдвоем отправились на наше судно? Я оставлю тебя там, а затем вернусь за передатчиком?

– Слушай, ты не доверяешь своей команде?

– Я боюсь, что в любую минуту нос «Файркреста» просунется в эту дверь.

– Давай поступим по-другому. Я разбужу пару своих парней, мы отправим «Шармейн» – это ближайшее к разделочному сараю рыболовное судно – к «Файркресту», я поднимусь на борт, и мы будем курсировать до тех пор, пока ты не отправишь сообщение, затем вернешься на «Файркрест», а парни возвратятся на «Шармейн».

Я вспомнил о водовороте белых бурунов за пределами гавани и спросил:

– Не слишком ли опасно отправлять судно в море в такую ночь?

– А что не так с этой ночью? Сегодня прекрасно и свежо. Лучше и быть не может. Это еще ничего. Ребята как-то отправились в море при сильном шторме в шесть часов вечера в декабре.

– По срочному делу?

– Ну конечно. – Он усмехнулся. – Истощились наши запасы, и парни хотели добраться до Торбея до закрытия пабов. Так-то, Калверт.

Я ничего не добавил. Просто здорово, что Хатчинсон будет рядом в такую скверную погоду. Он повернул в коридор, затем произнес:

– Двое парней женаты. Интересно…

– Никакой опасности. Кроме того, вы будете вознаграждены за свою работу.

– Давай без этого, Калверт. – (Удивительно, обладатель глубокого грохочущего голоса временами звучал очень мягко.) – Мы не возьмем денег за такую работу.

– А я вас и не нанимаю, – устало произнес я; у меня уже и так достаточно недоброжелателей, не хватает, чтобы и Тим Хатчинсон к ним присоединился. – Страховая компания назначила вознаграждение. Мне велено предложить вам ровно половину этой суммы.

– Ну это совсем другое дело. Я всегда рад сократить доходы страховых компаний. Но половины не надо, Калверт. Это слишком много за один день работы, тем более учитывая все то, что ты уже сам сделал. Двадцать пять процентов нам, семьдесят пять процентов тебе и твоим друзьям.

– Вам положена половина. Вторая половина пойдет на выплату компенсаций пострадавшим. Например, на Эйлен-Оране есть пожилая пара – они ни в чем не будут нуждаться до конца своих дней.

– А как же ты?

– Я получаю зарплату, но не спрашивай сумму, для меня это больная тема. Государственным служащим запрещается получать денежное вознаграждение.

– Ты хочешь сказать, что тебя избивают, подстреливают, ты чуть было не утонул, на тебя совершено несколько покушений, а ты всего-навсего получаешь вшивый чек? Что вообще тобой движет, Калверт? Какого черта ты все это делаешь?

– Это не очень оригинальный вопрос. Я сам им задаюсь раз двадцать в день, а с недавнего времени еще чаще. Нам пора.

– Разбужу парней. Они очень обрадуются золотым часам, ну или что там подарят страховщики. Разумеется, часики должны быть с гравировкой. Мы настаиваем.

– Вознаграждение предусмотрено только наличными, никаких материальных ценностей. Сумма будет зависеть от того, сколько украденного удастся вернуть. Мы уверены в том, что вернем весь груз «Нантсвилла». Шансы высоки. Общая сумма вознаграждения составляет десять процентов, вам полагается пять. Минимальная выплата для тебя и твоих парней составит четыреста тысяч фунтов стерлингов, максимальная – восемьсот пятьдесят тысяч. Фунтов стерлингов, конечно.

– Сколько, сколько?

Тим Хатчинсон выглядел так, словно на него рухнула Лондонская телебашня. Я снова все повторил, и теперь он выглядел так, словно на него упал всего лишь телеграфный столб.

– С такими ставками можно и попотеть, – осторожно сказал он. – Ни слова больше. Даже не думай о том, чтобы дать рекламу в газете «Телеграф» о поиске сотрудников. Тим Хатчинсон – тот, кто тебе нужен.

И я в этом не сомневался. В такую ночь, темную, как судный день, при дожде, льющем как из ведра, и сгущающемся тумане, когда невозможно определить разницу между морскими барашками и волнами, пенящимися у рифов, несомненно, Тим Хатчинсон – тот, кто мне нужен. Полмиллиона фунтов стерлингов за такие условия работы – это еще дешево.

Тим Хатчинсон относился к той поистине редкой породе, для которой морская стихия – настоящий дом. Двадцать лет каждодневной работы и оттачивания во всевозможных условиях редкого дара, с которым нужно родиться. После такой школы любой станет первоклассным специалистом. Можно провести параллель с великими гонщиками Гран-при – Караччолой, Нуволари и Кларком. Эти ребята мчат на скоростях, недосягаемых для первоклассных водителей быстрых автомобилей. Так же и Хатчинсон. Он работает на уровне, недосягаемом для самых замечательных яхтсменов-любителей. Поищите в яхт-клубах и олимпийских сборных по парусному спорту по всему миру, и все равно не найдете ему подобных. Их можно отыскать разве что среди профессиональных рыбаков, ведущих промысел в открытом море, и то такие экземпляры встречаются нечасто.

Хатчинсон мастерски управлял судном. Его огромные руки едва касались рукоятки и штурвала. Он обладал ночным зрением, как у сипухи, и слухом, позволяющим различать волны, разбивающиеся в открытом море, о рифы или о берег. Австралиец мог безошибочно оценить размер и направление волн, идущих на него в темноте и тумане, и отреагировать должным образом. Создавалось впечатление, что у него встроенный компьютер, который сразу коррелировал ветер, волны и течения с собственной скоростью судна, и поэтому Хатчинсон всегда точно знал, где мы находимся. Я могу поклясться, что он способен учуять землю даже с подветренной стороны. Этот любитель крепкого табака, попыхивая черной сигарой, от которой все окружающие страдали параличом органов обоняния, будет непреклонно идти в нужном направлении. Достаточно провести десять минут рядом с Хатчинсоном, чтобы осознать свое полное ничтожество в области морей и судов. Довольно постыдное открытие.

Австралиец провел «Шармейн» на полном ходу через проход зловещей гавани, напоминавший Сциллу и Харибду. С обеих сторон пенящиеся рифы с белыми клыками дотягивались до нас. Казалось, Хатчинсон их не замечал. Конечно, он не обращал на них никакого внимания. Двое парней, которых он взял с собой, – пара коренастых ребят ростом примерно шесть футов два дюйма – чудовищно зевали. Хатчинсон увидел «Файркрест» за сотню ярдов до того, как я стал различать очертание судна, и аккуратно подвел к нему «Шармейн». К слову, у меня получится совершить подобный маневр с машиной. Я смогу так же непринужденно припарковать ее у обочины средь бела дня при условии, что день будет удачный. Я поднялся на борт «Файркреста» к сильно встревоженным дяде Артуру и Шарлотте, которые не услышали нашего прибытия. Я вкратце описал положение дел, представил Хатчинсона и вернулся на «Шармейн». Через пятнадцать минут, закончив радиовызов, я снова был на «Файркресте».

К тому времени дядя Артур и Тим Хатчинсон стали не разлей вода. Бородатый австралиец-гигант был чрезвычайно вежлив и почтителен, использовал слово «адмирал» при обращении к дяде Артуру, который, в свою очередь, выглядел необыкновенно радостным и спокойным с Хатчинсоном на борту. Если бы я расценил это как неуважение к моим качествам моряка, то, конечно, оказался бы прав.

– Куда мы сейчас направляемся? – спросила Шарлотта Скурас.

Крайне досадно, что она была столь же спокойна, как и дядя Артур.

– На Дуб-Сгейр, – ответил я. – Навестить лорда Кирксайда и его очаровательную дочь.

– На Дуб-Сгейр?! – Похоже, она выглядела растерянной. – Мне казалось, вы говорили, что ответ лежит на Эйлен-Оране и Крейгморе?

– Да. Ответы на некоторые важные вопросы. Но конечной точкой и основанием радуги является Дуб-Сгейр.

– Вы говорите загадками, – с досадой произнесла она.

– А мне все понятно, – весело встрял Хатчинсон. – Основание радуги, мэм. Именно там лежит горшочек с золотом.

– Прямо сейчас не откажусь от чашечки кофе, – сказал я. – Кофе на четверых, и я приготовлю его этими замечательными руками.

– Мне лучше прилечь, – заявила Шарлотта. – Я очень устала.

– Я выпил ваш кофе, – с угрозой сказал я. – Теперь выпейте мой. Долг платежом красен.

– Только если это не займет много времени.

Конечно, я не стал медлить.