Кукла на цепочке - Алистер Маклин

обвязаны голубой шелковой ленточкой, и – о чудо! – лицо открыто целиком – зрелище довольно редкое во время ее прогулок. Лорд Кирксайд сказал, что ей двадцать один, но сейчас, во сне, с кругами под глазами, она выглядела не старше семнадцати. Выскользнувший из ее рук журнал лежал на полу. На прикроватной тумбочке стоял полупустой стакан воды, а рядом бутылочка с таблетками нембутала. Забвение – не очень приятная штука здесь, в Дуб-Сгейре, и мне кажется, что Сьюзан Кирксайд приходилось тяжелее, чем остальным.

Я взял полотенце у раковины в углу комнаты, постарался стереть основную грязь с лица, привел волосы в некое подобие порядка и ободряюще улыбнулся в зеркало. Я выглядел как те, чьи фото помещают на страницах «Полицейской газеты».

Потребовалось почти две минуты, чтобы ее разбудить или, по крайней мере, вывести из темных глубин забвения в полусознательное состояние. Еще одна минута на то, чтобы она полностью пришла в себя. Может, поэтому она не закричала? Ей потребовалось время, чтобы осознать присутствие чужого человека в комнате посреди ночи. Кроме того, доброжелательная улыбка так долго не сходила с моего лица, что аж мышцы свело, хотя я не думаю, чтобы это сильно помогло.

– Кто вы такой? Кто вы такой? – Ее голос дрожал, голубые глаза, затуманенные от сна, широко открыты от страха. – Не прикасайтесь ко мне! Не… Я позову на помощь… я…

Я взял ее за руки, чтобы показать ей, что касаться можно по-разному.

– Я вас не трону, Сью Кирксайд. Чего вы добьетесь криками о помощи? Не надо кричать. Вы славная девушка. Лучше говорите шепотом. Иначе это не мудро и не безопасно, как считаете?

В течение нескольких секунд Сьюзан смотрела на меня, затем ее губы задвигались, словно она хотела что-то сказать, страх передо мной отступал. Неожиданно она села прямо:

– Вы мистер Джонсон. Человек с вертолета.

– Вы должны быть осторожнее, – сказал я с укором. – За такой вид вас бы арестовали даже в «Фоли-Бержер». – Свободной рукой она натянула одеяло до подбородка, а я продолжил: – Меня зовут Калверт. Я работаю на правительство. Я друг. Мне кажется, вам нужен друг, Сьюзан. Вам и вашему старику, то есть лорду Кирксайду.

– Что вы хотите? – прошептала она. – Что вы здесь делаете?

– Я здесь для того, чтобы покончить с вашими страданиями. Хочу, чтобы вы пригласили меня на свадьбу с достопочтенным Джоном Роллинсоном. Может, вы назначите ее на конец следующего месяца? Мне полагается отпуск в это время.

– Уходите отсюда! – В ее тихом голосе слышалось отчаяние. – Уходите отсюда, или вы все испортите. Прошу, прошу, прошу вас, уходите! Я умоляю вас! Уходите. Если вы друг, уходите. Прошу, прошу вас, уходите.

Может, она действительно хочет, чтобы я ушел?

– Кажется, они хорошенько промыли вам мозги, – сказал я. – Если вы верите их обещаниям, то поверите всему, что угодно. Они не отпустят вас, они не станут так рисковать, они уничтожат любые следы, которые могут указать на них. Включая тех людей, с которыми они взаимодействовали.

– Они не посмеют, они не посмеют. Я была там, когда мистер Лаворски обещал папе, что никто не пострадает. Он сказал, что они бизнесмены, а бизнесмены никогда не убивают. Он говорил серьезно.

– Лаворски? Должно быть, так и было. – Я посмотрел на честное напуганное лицо. – Вероятно, он сам в это верил, когда давал обещание. Полагаю, он не упомянул, что они убили четверых за последние три дня и четырежды покушались на меня.

– Вы обманываете. Вы все это придумываете. Такого рода вещи… такое больше не происходит. Умоляю вас, оставьте нас!

– Вот как, значит, говорит истинная дочь вождя старого шотландского клана, – парировал я жестко. – Мне от вас никакой пользы. Где ваш отец?

– Не знаю. Мистер Лаворски и капитан Имри, он тоже с ними заодно, пришли за ним в одиннадцать часов вечера. Отец не сказал, куда собирается. Он мне никогда ничего не говорит… – Она осеклась и выхватила руки из моих, ее щеки покрылись бледно-красными пятнами. – Что значит – от меня никакой пользы?

– Он сказал, когда вернется?

– Что значит – от меня никакой пользы?

– Вы молоды и не очень сообразительны, мало что знаете об этом мире и поверите всему, что скажет закоренелый преступник. Но самое главное: это происходит потому, что вы не верите мне. Вы не верите единственному человеку, который может спасти вас всех. Вы глупенькая упрямица, мисс Кирксайд. Если бы достопочтенный Роллинсон не попал из огня да в полымя, я бы сказал, что он от вас легко отделался.

– Что вы имеете в виду?

На молодом лице сложно скрыть эмоции, но у нее получилось.

– Он не сможет на вас жениться, если умрет, – жестко сказал я. – А он обязательно умрет. И все потому, что Сью Кирксайд позволит этому произойти. Потому что она ослепла и не поверила в правду, которая ей открылась. – На меня снизошло вдохновение: я опустил воротник и снял шарф. – Нравится?

Конечно, ей не понравилось. Ее щеки побледнели. Я видел свое отражение в зеркале на туалетном столике, и мне оно тоже не понравилось. Дело рук Квинна во всей красе. Калейдоскоп цветов сомкнулся сплошным кольцом вокруг моей шеи.

– Квинн? – прошептала она.

– Вы знаете, как его зовут. Вы с ним знакомы?

– Я знаю их всех. Ну, по крайней мере, большинство из них. Повар как-то рассказал, что пьяный вдрызг Квинн хвастался на кухне, что когда-то работал цирковым силачом и однажды повздорил со своим партнером из-за женщины. И задушил его. – Ей пришлось сделать усилие, чтобы отвести взгляд от моей шеи. – Я думала… я думала, это пустая болтовня.

– И вы все еще считаете, что эти ребята – миссионеры-благотворители Общества по распространению христианских знаний? – Я ухмыльнулся. – Вы знаете Жака и Крамера? – (Она кивнула.) – Я убил их обоих сегодня. После того как они убили моего друга. Они сломали ему шею. Они попытались убить меня и моего босса. И я убил еще одного. Он пришел ночью, чтобы убить нас. Мне кажется, его звали Генри. А сейчас вы мне верите? Или все еще считаете, что мы водим хороводы вокруг старого майского дерева на зеленой лужайке, распевая «Ring-a-ring o’ roses»?

Шоковая терапия сработала отлично. Ее лицо из бледного стало пепельным.

– Кажется, меня стошнит, – сказала она.

– Позже, – холодно отозвался я.

Несмотря на очень низкую самооценку, мне все же хотелось заключить ее в объятия и сказать: «Ну-ну, не переживай, красавица, оставь все старому дяде Филипу, все будет хорошо». Было сложно удержаться, но я устоял и отвратительным голосом произнес:

– У нас нет времени на такие сцены. Вы же хотите выйти замуж? Ваш отец сказал, когда вернется?

Она посмотрела на раковину в углу комнаты, будто решая, стошнит ее или нет, затем взглянула на меня и прошептала:

– Вы такой же плохой, как и они. Вы ужасный человек. Вы убийца.

Я потряс ее за плечи и строго спросил:

– Он сказал, когда вернется?

– Нет.

Ее взгляд был полон отвращения. Давненько на меня так не смотрели женщины. Я отпустил ее.

– Вы знаете, чем эти люди здесь занимаются?

– Нет.

Я поверил ей. Ее старик знает, но не сказал ей. Лорд Кирксайд слишком проницателен, чтобы верить, что незваные гости просто соберутся и уйдут, не причинив им вреда. Вероятно, он отчаянно полагал, что если ничего не расскажет дочери и поклянется, что она ничего не знает, то ее оставят в живых. И если он действительно так рассуждал, то ему срочно необходим психиатр. Но я был несправедлив. Будь я на его месте или, если говорить точнее, плавай я в таких же мрачных водах, что и он, то хватался бы за любую соломинку.

– Очевидно, вы в курсе того, что ваш жених жив, – продолжил я. – И ваш старший брат тоже. И остальные. Их всех удерживают здесь, правильно?

Она молча кивнула. Ну зачем она на меня так смотрит?

– А сколько всего пленников?

– Дюжина. Даже больше. И среди них