Кукла на цепочке - Алистер Маклин

просил ее называть меня Питером и всегда думать обо мне как о Питере. В таком случае она не сделает случайной ошибки. Много лет назад один человек все уши прожужжал мне об этом.

– Это был я. Насколько я понимаю, девушка, вы носите оружие. Вы умеете им пользоваться?

– Меня учили этому в полиции.

– Вам приходилось им пользоваться?

– Нет. И очень надеюсь, что не придется.

– А вы бы смогли им воспользоваться?

– Не знаю. Если мне бы пришлось спасать чью-то жизнь, то возможно. Но я не могу убить человека. Я не люблю оружие, и, боюсь, я не очень смелая.

– Ерунда. Но ваши чувства делают вам честь. Я и сам испытываю то же. И нужно быть очень смелой, чтобы решиться пойти к кракерам.

Аннемари слегка улыбнулась:

– У кракеров свитер с таким большим воротником оказывается очень полезным. Под ним не видно, как бьется пульс у меня на шее.

– Чушь! А как дела у ваших друзей-кракеров? Готовят что-нибудь интересное?

– Они не слишком интересные люди. Можно сказать, даже довольно скучные. Большинство из них только делают вид, что, участвуя в маршах, выступают против властей. Конечно, среди них есть и наркоманы, и продавцы наркотиков. Есть и довольно крепкая группа, которая занимается торговлей оружием. Они продают малогабаритное русское оружие Ирландской республиканской армии и другим подрывным элементам. Но Питер велел мне не беспокоиться по этому поводу.

– Подрывным элементам? Мне это нравится. Итак, Питер, ваша юная подруга не должна беспокоиться по поводу продажи оружия. Почему?

– Вы спрашиваете об этом меня? Америка, Россия, Британия и Франция торгуют оружием совершенно легально с оборотом в миллиарды долларов ежегодно. Тем же занимаются Израиль, Ливия и бог знает кто еще, причем с благословения своих правительств. А с чего бы это нам быть такими богобоязненными, такими моралистами? Почему мы должны прикидываться более святыми, чем все остальные? И это в то время, когда наши частные предприятия имеют просто крошечный годовой оборот! Так или иначе, но я знаю, что по-настоящему вас это не интересует. Единственное, что вас по-настоящему интересует, – это наркотики и те таинственные и все возрастающие угрозы королевской семье и членам правительства.

– Да-да, конечно. Есть что-нибудь интересное в этой области?

Аннемари покачала головой:

– Васко… Вы слышали о Васко?

– Слышал, хотя и никогда его не видел. Надеялся встретиться с ним сегодня. Я думал, что он придет вместе с вами.

– Я тоже так думала. Мы собирались встретиться в кафе неподалеку почти час назад. Я там была, но не обнаружила никаких признаков Васко, что совершенно на него не похоже.

– Этот ваш друг, он что, настоящий кракер?

– Ну, он кажется таким, но может им и не быть, правда? У кракеров есть свои лидеры – люди, не лишенные характера и обаяния. Есть у них и свой совет. Васко является членом такого совета или близок к нему. Сам Васко говорит, что он против кракеров, и я ему верю. В конце концов, он ведь работает на вас. Примерно так.

– Но вы ему не вполне доверяете? – спросил полковник.

– У меня двойственное отношение к нему, – во всяком случае, так подсказывает мне мой ум. Мои инстинкты велят доверять ему, – ответила девушка.

– А что думаешь ты, Питер?

– Ее инстинкты подсказывают правильно. Васко – полицейский. Сержант-детектив.

– Полицейский? – Аннемари поджала губки, глаза ее сердито вспыхнули. – Ну спасибо! Большое спасибо!

– Не будь ребенком, – сказал ван Эффен. – Разве ты призналась ему, что работаешь в полиции?

Девушка не ответила, и де Грааф поспешно вмешался:

– Моя дорогая, здесь действует принцип «знать только то, что необходимо для дела». Он ведь и мне ничего не говорил. Вероятно, он считает, что мне не нужно знать об этом. Вы собирались сказать что-то по поводу Васко?

– Да. Возможно, это важно, не знаю. Вчера ночью Васко сообщил мне, что у него, похоже, появилась какая-то зацепка. Его приблизил к себе один из членов совета, который знает, что Васко довольно часто бывает во внешнем мире, – для этих людей все, что лежит дальше пригородов Амстердама, является внешним миром. Васко сказал, что его пригласили на встречу с какой-то важной персоной и что эта встреча должна была состояться в полночь. Я не знаю, что это за важная персона.

Ван Эффен спросил:

– А кто этот человек, который приблизил к себе Васко? Ты можешь его описать?

– Конечно могу. Невысокий, лысеющий, бородка с проседью, сильно косит на правый глаз.

Де Грааф посмотрел на ван Эффена:

– Еще один, у которого проблемы с глазами. Как его зовут?

– Юлий.

– Юлий, а дальше?

– Просто… – Аннемари помедлила. – Юлий Цезарь. Я знаю, это звучит безумно, но они там все сумасшедшие. Никто не пользуется своим настоящим именем. Сейчас у них пошла мода на историю, что-то вроде игры «Бери с меня пример». Поэтому там есть Александр Великий, Чингисхан, Карл Великий, лорд Нельсон, Елена Троянская, Клеопатра и так далее. Люди берут себе имена героев и красавиц, то есть тех, кем они не являются. Вот такой вот Юлий Цезарь.

Ван Эффен спросил:

– Это все, что ты знаешь? И никаких намеков на то, какого рода эта зацепка?

– Никаких. – Девушка поджала губы. – Это не значит, что Васко не знает.

– Довольно странное замечание, – удивился де Грааф. – Что вы имеете в виду?

– Ничего. Мне просто неизвестно, знает он или нет.

– Ну и ну! – Де Грааф насмешливо изучал ее взглядом. – Вы не доверяете своему напарнику?

– Это он мне не доверяет.

– Ну вот, опять! Это не способствует хорошим служебным отношениям.

Ван Эффен сказал:

– Сержант Вестенбринк не испытывает к ней недоверия. Но он три года работал в подполье и из-за этого стал очень скрытным.

– Значит, Вестенбринк. А я-то думал, что знаю всех своих сержантов!

– Он из Утрехта.

– Да, ты забросил широкую сеть. Аннемари, лейтенант в своей работе основывается на том же принципе «знать только то, что необходимо для дела», что и Васко, чье имя, как я почти уверен, вовсе не Васко. Так что стоит ли вам обижаться, если они даже со мной обращаются столь бесцеремонно?

В это время вошел Джордж, извинился, взял со столика у стены телефонный аппарат и поставил его перед Аннемари. Девушка подняла трубку и некоторое время слушала хриплый голос, потом произнесла:

– Спасибо. Пять минут. – И повесила трубку.

Ван Эффен сказал:

– «Охотничий рог», я полагаю. Что сообщает Васко?

– «Охотничий рог», – нахмурился де Грааф. – Надеюсь, это не тот «Охотничий рог», который…

– В Амстердаме только одно заведение с таким названием. Нищие не выбирают. Кроме «Ла Карачи», это единственное безопасное место в городе. Личные связи, господин полковник. Светлое имя амстердамской полиции останется незапятнанным.

– Не знаю, не знаю, – пробормотал де Грааф.

– Ты почти угадал, – нехотя признала Аннемари. – Это действительно «Охотничий рог», но звонил не Васко.

– Я этого и не утверждал. Я спросил: что сообщает Васко? Звонил Генри, владелец заведения. Это значит, что Васко находится под наблюдением, но тот, кто за ним следит, не знает, что невозможно следить за Васко так, чтобы он этого не заметил. Значит, наш друг сюда не придет. Люди, которые за ним следят, очень удивились бы, если бы увидели здесь тебя. Еще больше они удивились бы, обнаружив здесь меня, что причинило бы нам кое-какие неприятности и сделало невозможным твое и Васко дальнейшее использование. Поэтому у Васко оставался только «Охотничий рог». Но даже там он не мог позвонить, так как за ним продолжали следить. Поэтому он написал записочку Генри, который нам и позвонил. Ты должна изложить мне дело и через пять минут передать Генри мой ответ.

Аннемари вздохнула:

– Вот вечно ты так! – Внезапно она просияла. – Но ты ведь не все понял, верно?

– Я гений дедукции, а не ясновидящий. То, чего я еще не узнал, может подождать, включая причины, по которым Васко будет мне звонить.

– Я этого не говорила.

– Генри сказал. Итак, сообщение.

Девушка скорчила гримаску:

– Там было примерно следующее: «Два хвоста. Нельзя отделаться. Встреча с двумя…»

Де Грааф прервал ее:

– Что все это значит?

– Думаю,