Кукла на цепочке - Алистер Маклин

как люди солидные, намекнули, что не намерены спускаться по веревочной лестнице, подвергаясь опасности быть снесенными ветром, оправдать их присутствие стало трудновато. Несколько журналистов и операторов могли бы сказать, что имеют право находиться в вертолете. Но даже они позднее признали, что их поездка была бесполезной.

«Чианук», летевший в двухстах метрах от поверхности воды и в полукилометре от моря, находился прямо напротив Остеренда, когда дамба была прорвана. Зрелище нельзя было назвать эффектным: негромкий звук, немного дыма, немного камней, немного брызг. Однако взрыв достиг цели: воды залива Ваддензе устремились в узкую пробоину и затем на польдер. Стоявший менее чем в полукилометре от пробоины океанский буксир сразу направился к бреши. Когда пилот повернул вертолет на запад, вероятно, чтобы посмотреть, в каком состоянии находится польдер, де Грааф наклонился к одному из экспертов Управления гидротехнических сооружений. Ему пришлось кричать, чтобы его услышали:

– Как дела, господин Оккерсе? Сколько понадобится времени, чтобы заделать брешь?

– Ну, черт бы их побрал, черт бы их побрал! Негодяи, дьяволы, монстры! – Оккерсе сжимал и разжимал кулаки. – Монстры, говорю я вам, монстры!

Огорчение господина Оккерсе можно было понять. Строительство и поддержание в порядке дамб было смыслом его жизни.

– Конечно монстры, – согласился де Грааф. – Так сколько времени это займет?

– Одну минуту. – Оккерсе прошел вперед, поговорил с пилотом и так же быстро вернулся на место. – Сначала надо посмотреть. Пилот опустит вертолет пониже.

«Чианук» развернулся, прошел над водой, покрывшей часть польдера, и завис метрах в пятнадцати над водой и метрах в двадцати от дамбы. Оккерсе прижался носом к стеклу. Буквально через несколько секунд он отвернулся и подал знак пилоту. «Чианук» направился в сторону суши.

– Умные, гады! – прокричал Оккерсе. – Очень умные. Пробоина совсем небольшая, и террористы очень точно выбрали время для взрыва.

– Разве время суток имеет значение?

– Даже очень большое. Точнее, имеет значение уровень прилива. Они не стали взрывать, когда прилив был высок, потому что тогда затопление было бы серьезным и вызвало бы сильные разрушения.

– Значит, эти люди не такие уж негодяи?

Казалось, Оккерсе его не слышал.

– Они не стали взрывать дамбу и в тот момент, когда прилив был низок. Мне кажется, преступники знали – откуда, ума не приложу, – что мы собираемся заткнуть брешь носом судна. Для этой цели мы приготовили океанский буксир. При низкой воде этот буксир, скорее всего, был бы не в состоянии подойти к дамбе достаточно близко. – Оккерсе покачал головой. – Не нравится мне все это.

– Вы полагаете, что они имеют внедренного информатора?

– Я этого не говорил.

– Я высказал вашему другу Йону де Йонгу предположение о том, что у террористов есть информатор в Управлении гидротехнических сооружений.

– Чушь! Это невозможно! В нашей организации? Невероятно!

– Де Йонг сказал примерно то же самое. Но ничего невозможного тут нет. Почему вы думаете, что ваша организация застрахована от проникновения? Возьмите, например, Британскую секретную службу, где секретность возведена в ранг религии. И тем не менее к ним просачиваются шпионы, причем не так уж редко. Если это случается даже с ними, при их-то возможностях, то вероятность того, что это может произойти с вами, гораздо выше. Тут не о чем говорить. Сколько понадобится времени, чтобы заделать брешь?

– Буксир должен блокировать примерно восемьдесят процентов потока воды. Начался отлив. У нас все приготовлено, все под рукой: бетонные блоки, маты, ныряльщики, стальные пластины, быстро схватывающийся бетон. Значит, несколько часов. С технической точки зрения это несложная работа. Не это меня беспокоит.

Де Грааф кивнул, поблагодарил его и вернулся на свое место рядом с Кондстелом.

– Оккерсе говорит, что заделать брешь не проблема. Не сложнее обычных ремонтных работ.

– Я и не думал, что с этим будут какие-то проблемы. Эти негодяи обещали, что ущерб будет минимальным, а у них слово не расходится с делом. Не это меня беспокоит.

– Оккерсе только что сказал то же самое. Главное беспокойство в том, что они осуществляют свои акции безнаказанно. Мы в ужасном положении. Вы можете поручиться, что сегодня вечером мы не получим новой угрозы?

– Не могу. Нет смысла гадать, чего добиваются эти люди. В свое время они дадут нам знать. И наверное, бесполезно сейчас спрашивать вас, как продвигается расследование.

Де Грааф сосредоточился на раскуривании сигары и ничего не ответил.

Сержант Вестенбринк был одет в грязно-белую робу, расстегнутую до пояса, чтобы продемонстрировать яркую гавайскую рубашку. На нем также была фуражка, какие носят владельцы барж, и круглое медное кольцо в ухе. Ван Эффен подумал, что по сравнению с теми, с кем Васко приходилось жить, он еще недостаточно разодет, но в то же время одежда его была достаточно вызывающей, чтобы сам ван Эффен и двое мужчин, сидевших напротив него за столом в одной из кабинок «Охотничьего рога», казались образцами респектабельности. Один из них, в сером костюме безупречного покроя, был примерно одного возраста с ван Эффеном – смуглый красавец с темными вьющимися волосами и черными глазами. Когда он улыбался, а это случалось довольно часто, сверкали превосходные зубы. Ван Эффен решил, что это потомок выходцев со Средиземного моря, от которых его отделяло не более двух поколений. Его спутник, невысокий лысеющий мужчина, был, вероятно, лет на десять или пятнадцать постарше. На нем был скромный темный костюм, на лице – ниточка темных усов, единственная броская черта его внешности, в остальном совершенно заурядной. Ни один из них ни в малейшей степени не походил на представителей криминального мира (впрочем, лишь немногие из преуспевающих преступников внешне похожи на преступников).

Младший из двоих – он назвался Ромеро Аньелли, и это имя вполне могло быть настоящим – достал мундштук черного дерева, турецкую сигарету и отделанную золотом зажигалку из оникса. Любой из этих предметов выглядел бы неестественным и даже вызывающим в руках многих мужчин, но что касается Аньелли, все три предмета казались совершенно необходимыми. Он зажег сигарету и улыбнулся ван Эффену:

– Надеюсь, вы не обидитесь, если я задам вам несколько вопросов. – У него был приятный баритон, и говорил он по-английски. – В наши дни предосторожность не может быть излишней.

– Лично мне предосторожность не мешает в любой день. Если ваши вопросы будут уместны, то, конечно, я отвечу на них. В противном случае не отвечу. А я смогу также задать вам несколько вопросов?

– Разумеется.

– Правда, вы можете задать больше вопросов, чем я.

– Я не вполне понимаю…

– Я просто хочу сказать, что у нас тут разговор потенциального работодателя с нанимаемым работником. Предполагается, что наниматель может задавать больше вопросов.

– Теперь понятно. Я не буду злоупотреблять своим преимуществом. Должен сказать, господин Данилов, что вы сами больше похожи на нанимателя.

И действительно, благодаря тесно обтягивающему костюму и пухлым щекам у ван Эффена был вид процветающего человека, и к тому же весьма дружелюбного.

– Я не ошибусь, предположив, что вы носите оружие?

– В отличие от вас, господин Аньелли, я не привык, чтобы обо мне заботились дорогие портные.

– Оружие заставляет меня нервничать.

В обезоруживающей улыбке Аньелли не было ни малейших следов нервозности.

– Оружие заставляет нервничать и меня. Вот почему я его ношу – на случай, если мне встретится человек, который тоже его носит. – Ван Эффен улыбнулся, достал из наплечной кобуры «беретту», вытащил магазин, протянул его Аньелли и убрал пистолет на место. – Помогло ли это вашим нервам?

Аньелли улыбнулся:

– Как рукой сняло.

– А напрасно. – Ван Эффен сунул руку под стол и вытащил крошечный автоматический пистолет. – «Лилипут» – во многих отношениях игрушка, хотя и смертельная в руках того, кто хорошо стреляет с семи метров. – Он вынул магазин, протянул его Аньелли и убрал пистолет в кобуру на лодыжке. – Это все. Три пистолета – это уже слишком.

– Могу себе представить. – Исчезнувшая на миг улыбка Аньелли снова засияла. Он подтолкнул оба магазина к ван Эффену. – Не думаю, что нам сегодня понадобится оружие.

– Конечно. Но кое-что другое нам бы не помешало. – Ван Эффен опустил магазины в боковой карман. – Мне всегда казалось, что разговоры…

– Мне пиво, – сказал Аньелли. – Хельмуту