Кукла на цепочке - Алистер Маклин

позвонить после двух часов, когда мы будем знать, что затеяла FFF. Полковник убежден, что эти злодеи не станут взрывать шлюз в Хагестейне. Аквалангисты не обнаружили там никаких следов подводных работ.

Ван Эффен позвонил в управление и попросил к телефону дежурного сержанта.

– Я по поводу Фреда Классена и Альфреда ван Риса. Наблюдатели звонили? – Он некоторое время молча слушал. – Значит, наш человек упустил ван Риса? Кто знает, может, это случайность, а может, Рис намеренно оторвался. Полагаю, что у вас есть номер машины. Всем офицерам выйти на патрулирование. Не приближаться. Просто определить местонахождение. Запишите мой номер и позвоните мне сюда.

Обед был превосходным, но не слишком радостным. Жюли и Аннемари были преувеличенно жизнерадостны, но временами у них прорывалось сдерживаемое напряжение. Если ван Эффен это и заметил, то ничего не сказал. Однако Жюли знала, что от брата ничто не ускользнет.

Кофе пили в гостиной. Вскоре после двух приехал полицейский на мотоцикле, чтобы забрать кассету, записанную в «Охотничьем роге».

Жюли сказала:

– Я слышала, что ты ждешь звонка от полковника. А потом?

– Потом высплюсь в твоей постели, если не возражаешь. Не знаю, удастся ли мне сегодня поспать, поэтому пару часов отдохнуть не помешает. Этому делу может помочь бренди. Мне кажется, ты собиралась мне его предложить, а потом забыла?

Звонок полковника раздался, когда лейтенант уже наполовину опорожнил рюмку с бренди. Это был не разговор, а краткий монолог де Граафа. Ван Эффен несколько раз сказал «да», пару раз «понимаю», потом попрощался и повесил трубку.

– FFF взорвала дамбу на канале Норд-Холланд ровно в два часа дня. Воды вытекло много, но она покрыла землю лишь тонким слоем. Никто не пострадал. Шлюз в Хагестейне не тронут. Полковник предполагал, что так и будет. Аквалангисты не обнаружили там зарядов, и де Грааф убежден, что люди из FFF либо не смогли приблизиться к шлюзу, либо не сумели спрятать заряды. Он также убежден, что методы, которыми FFF пользуется при организации взрывов, очень примитивны и ограничены взрывами простых объектов типа дамб или берегов каналов.

– Но ты в этом сомневаешься? – спросила Жюли.

– Я ничего не могу сказать. Мне известно об этом не больше вас. Может быть, полковнику удобнее считать, что дело обстоит именно так. А может быть, FFF хочет, чтобы полковник, а значит, и вся страна думали именно так. По всем приметам эти люди изобретательны и группа хорошо организована. Но это впечатление может быть обманчивым. Кто они: простачки, которые хотят, чтобы их считали дьявольски изобретательными преступниками, или изощренные преступники, которые хотят прикинуться простачками? Решайте сами. Я не могу. Я собираюсь немного отдохнуть. Включите радио, ладно? У FFF, похоже, вошло в привычку делать публичные заявления после нанесения ударов. Не будите меня, чтобы сообщить о новых угрозах. Лучше вообще меня не беспокойте.

Лейтенант едва задремал, когда вошла Жюли, потрясла его за плечо и разбудила. Он открыл глаза и мгновенно проснулся.

– Это называется, ты меня не беспокоишь? Неужели небеса рухнули на землю?

– Извини. Тебе пришло письмо.

– Разбудить измученного человека, который только что заснул, из-за какого-то письма?

– Его доставили с нарочным, – терпеливо сказала она. – На нем есть наклейка «Срочно».

– Дай посмотреть.

Ван Эффен взял конверт, быстро просмотрел адрес и почтовый штемпель, открыл конверт, вынул до половины его содержимое, потом снова засунул в конверт, а сам конверт положил под подушку.

– И из-за этого ты меня побеспокоила! Один из моих приятелей решил надо мной подшутить. В следующий раз пусть сначала небеса обрушатся на землю, тогда буди.

– Дай мне посмотреть, что в конверте, – резко сказала Жюли. Она присела на постель, дотронулась до руки брата и ласково попросила: – Пожалуйста, Питер!

Ван Эффен собирался что-то сказать, но передумал. Он сунул руку под подушку, извлек содержимое конверта и отдал Жюли. Это было не письмо, а открытка, чистая с одной стороны. На другой стороне были грубо нарисованы гроб и петля.

Жюли попыталась улыбнуться.

– Ну что ж, прошло три месяца со времени последней открытки, не так ли?

– Да? – равнодушно произнес ван Эффен. – Действительно, прошло три месяца. А что случилось за эти три месяца? Ничего. И нет оснований считать, что что-то случится в ближайшие три месяца.

– Если это совершенно не важно, почему ты спрятал письмо?

– Я не прятал. Я отложил его на глазах у моей маленькой сестрички, которую мне не хотелось расстраивать.

– Можно мне посмотреть на конверт? – Жюли осмотрела конверт и вернула его брату. – Все остальные открытки поступали из разных стран. Эта – из Амстердама. Ты сразу это увидел, потому и убрал конверт. Значит, братья Аннеси в Амстердаме.

– Может быть, да. А может, и нет. Открытка могла прийти из любой страны другу или сообщнику, который переслал ее по нашему адресу.

– Я в это не верю. Пусть я и младшая, но я уже взрослая и сама в состоянии думать и чувствовать. Я знаю, что они в Амстердаме. Уверяю тебя, Питер, это так. Ох, Питер! Это уже слишком. Одна кучка сумасшедших угрожает затопить страну, вторая собирается взорвать королевский дворец, а теперь еще и это. – Она покачала головой. – Все сразу. Почему?

– Необычное стечение обстоятельств.

– Ох, лучше уж молчи. Ты что, не понимаешь, что происходит?

– Я знаю об этом не больше тебя.

– Может, и так. А может, и нет. Не знаю, верить ли тебе. Что же нам делать? Что ты собираешься делать?

– А чего ты от меня ждешь? Я буду патрулировать улицы Амстердама до тех пор, пока не встречу человека, несущего на плече гроб, а в руках – петлю. – Питер положил руку на плечо сестры. – Прости мне мое раздражение. С этим я ничего не могу поделать. Но зато я могу поспать. В следующий раз убедись, пожалуйста, что небеса уже обрушились.

– Ты безнадежен.

Жюли слегка улыбнулась, встала, увидела, что брат уже закрыл глаза, снова покачала головой и вышла из комнаты.

Едва ван Эффен успел задремать во второй раз, как в комнату снова вошла Жюли.

– Извини, Питер. Это полковник де Грааф. Я объяснила, что ты спишь, но он велел тебя позвать, даже если ты уже умер. Велел разбудить тебя и дать тебе трубку. Он утверждает, что дело очень срочное.

Ван Эффен дотронулся до комода:

– Он мог бы воспользоваться этим телефоном.

– Вероятно, полковник звонит из какого-то общественного места.

Ван Эффен прошел в гостиную, выслушал полковника, сказал: «Я выезжаю» – и повесил трубку.

– Куда ты? – спросила Жюли.

– Встретиться с человеком, которого полковник считает моим другом. Его имя мне неизвестно. – Ван Эффен сунул пистолет в кобуру под мышкой, повязал галстук и надел пиджак. – Как ты заметила, Жюли, все происходит разом. Сначала эти психи с дамбой. Потом психи с дворцом. Дальше психованные братья Аннеси. А теперь это.

– Что «это»? Где находится твой друг?

– Ни за что не догадаешься. В морге!

Глава 5

Старая часть Амстердама очень красива: извилистые каналы, очаровательные средневековые улочки. Здесь чувствуется дыхание истории. Однако городской морг вовсе не был красив. В нем вообще не было ничего привлекательного. В нем все было некрасиво и даже уродливо. Он был функционален, но бесчеловечен и производил отталкивающее впечатление. Одни только мертвые и могли вынести пребывание в таком месте. Однако работавшие в морге люди в белых халатах хоть и не посвистывали за работой, но и ничем особенным не отличались от служащих любых контор или фабричных рабочих. Это была их работа, и они старались делать ее как можно лучше.

Добравшись до морга, ван Эффен увидел, что полковник де Грааф и серьезный молодой человек, которого ему представили как доктора Принса, уже ждут его. На докторе был обычный для врача белый халат и стетоскоп. Было трудно представить, какова функция стетоскопа в морге. Возможно, с его помощью проверяли вновь прибывших – действительно ли они умерли. Хотя, скорее всего, это была просто деталь формы. Де Грааф находился в мрачном настроении, но это никак не было связано с окружающей обстановкой. За долгие годы службы де Грааф привык к моргам.