Кукла на цепочке - Алистер Маклин

Этот прогноз встревожит многих людей среднего и пожилого возраста, тех, кто помнит прошлое, – особенно после недавних заявлений о печальном состоянии дамб. Подобные погодные условия в пятидесятых годах вызвали жуткие наводнения. А дамбы сейчас не в лучшем состоянии, чем тогда.

– Вы немного сгущаете краски, господин Аньелли. Вспомните об огромных заградительных сооружениях, построенных в дельте на юго-западе.

– А где гарантия, что Северное море бросит все свои силы именно в этом направлении? Что толку закрывать парадную дверь, если задняя дверь валится с петель!

Аньелли припарковал машину на улице Вурбургвал и достал с заднего сиденья два больших зонта.

– Не очень-то они нам помогут в такой ливень. Подождите минутку, пока я вытащу управляющее устройство из багажника.

Через минуту Ромеро и лейтенант уже стояли у двери, от которой у Аньелли был свой ключ. Они вошли в плохо освещенный коридор, пол которого был покрыт обшарпанным линолеумом. Аньелли сложил свой зонт и постучал условным стуком в первую дверь справа: три удара, потом один и еще три. Дверь открыл человек, называющий себя Хельмутом Падеревским. Увидев спутника Аньелли, Хельмут попытался скрыть неприязнь, но это ему не удалось. Лейтенант сделал вид, что ничего не заметил.

– С Хельмутом вы уже знакомы, – сказал Аньелли, проводя ван Эффена в комнату, которая в отличие от коридора была ярко освещена и неплохо меблирована.

Вторым знакомым лицом оказался Леонардо Аньелли. Он кивнул ван Эффену и улыбнулся.

Кроме Леонардо и Падеревского, в комнате было еще четверо людей, все молодые, симпатичные и респектабельные. Эти люди вполне могли быть студентами-старшекурсниками или завсегдатаями парижских салонов. Однако в последнее десятилетие молодые люди подобного типа не только участвовали в работе преступных групп с политической ориентацией в Германии и Италии, но еще и занимались их организацией и руководили ими. Эти молодые интеллектуалы представляли собой гораздо большую опасность, чем обычные преступники, которые думают только о том, как побольше награбить. Обычные преступники, как правило, готовы расстаться с нечестно нажитым добром, если им будет угрожать опасность. Люди, подобные двум молодым помощникам Аньелли, фанатично преданы своему делу. Они ни перед чем не остановятся, чтобы добиться своего, какими бы призрачными, утопическими и странными ни казались их цели большинству нормальных людей. Эти молодые люди были похожи на тех, кого медом не корми, дай только поговорить о Прусте или Стендале, порассуждать о философии Канта и Гегеля. Но любители высоких материй редко собираются тайно, тем более в непосредственной близости от шестнадцати килограммов аматола, аккуратно сложенного в углу.

Аньелли указал на двух молодых людей:

– Это Йооп и Иоахим. У них, конечно, есть и другие имена, но в данный момент они ими не пользуются.

Йооп и Иоахим были удивительно похожи: оба высокие, сутуловатые, в очках. Молодые люди слегка улыбнулись ван Эффену, но единодушно воздержались от ответной любезности, когда лейтенант сказал, что рад их видеть. Аньелли повернулся к молодой темноволосой девушке с приятной улыбкой:

– А это Мария. В данный момент она тоже забыла свою фамилию.

– Хм! – сказал ван Эффен. – Такую фамилию, как Аньелли, трудно забыть.

– Вы, кажется, из тех людей, от которых ничто не ускользает. Да, Мария моя сестра. А это Кэтлин.

Кэтлин, невысокая и стройная, с голубыми глазами и темными волосами, была очень хорошенькой, и даже насмешливое и несколько скептическое выражение лица нисколько ее не портило.

– Кэтлин? – спросил ван Эффен. – Это же ирландское имя. Не хочу вас обидеть, но вы – воплощенный идеал ирландской девушки. Вы словно красавица из песни «Я отвезу тебя домой, Кэтлин».

Кэтлин насмешливо присела в реверансе:

– Любезный господин, вам угодно мне польстить. Такое сравнение вовсе меня не обижает. Моя мать – ирландка, чем я и горжусь на свой, кельтский манер.

Ван Эффен понял, что видит предполагаемую ученицу профессора Спанрафта. Вне всяких сомнений, именно эта девушка говорила по телефону с помощником редактора «Телеграфа» Морелисом и с другими людьми.

– Мне сегодня обещали встречу с вашим шефом, но я его здесь не вижу.

– Он просил принести вам свои извинения, – сказал Аньелли. – У него срочная встреча, которую нельзя отменить.

Ван Эффен подумал, что ни один мало-мальски воспитанный человек не станет отменять встречу с министром юстиции.

– Это вся ваша группа?

– Нет. – Аньелли махнул рукой. – Здесь те, кто сегодня с нами.

– К сожалению, я не смогу продолжить знакомство с этими молодыми людьми, – заявил ван Эффен. – Возможно, они и с нами, но я не с ними. – Он повернулся к двери. – Надеюсь, что путешествие в подвал доставит им удовольствие. Прошу меня извинить, господин Аньелли. Спокойной ночи!

– Подождите минуту! – Аньелли, перестав улыбаться, смотрел на ван Эффена с явным непониманием и растерянностью.

– Минуту? Да ни секунды! В такой-то компании! – Ван Эффен окинул презрительным взглядом присутствующих, которые озадаченно уставились на него. – Если вы думаете, что я отправлюсь на вражескую территорию со взрывчаткой в сопровождении толпы зевак, наступающих мне на пятки, то вы сошли с ума. И не говорите мне, что у вас есть хорошие информаторы во дворце, – опасность всегда существует! – Он потянулся к дверной ручке. – Найдите себе другого специалиста по взрывам – из сумасшедшего дома.

– И в этом все дело? – с облегчением вздохнул Аньелли. – Друг мой, эти люди не пойдут с нами. Или вы думаете, что я тоже сумасшедший? Пойдем только вы, я и Леонардо.

– В таком случае что здесь делают все эти люди? Только не говорите, что это не мое дело. Это мое дело. Я больше всего ценю свободу. Ненужный риск – это угроза моей свободе. Разве вы не знаете, что чем больше народу, тем опаснее? Вам не кажется, что глупо держать столько народу поблизости от места, где вы решили провести террористический акт? Почему вы не руководствуетесь принципом «знать только то, что необходимо для дела»?

– Это помещение не является нашей базой, господин Данилов. Мы здесь только на один вечер, – неловко оправдывался Аньелли. – Сегодня эти люди – просто наблюдатели.

– Что же они наблюдают?

– Эффект от взрыва.

– Какой эффект? Падение стен Иерихона? Здесь нечего наблюдать!

– Психологический эффект. Реакцию людей. Это необходимо нам для дальнейшей работы.

– Чью реакцию? Людей, слоняющихся по площади перед дворцом? – Ван Эффен недоверчиво посмотрел на Аньелли. – Так ведь сейчас проливной дождь! Сегодня вечером на площади не будет ни единой живой души. – Лейтенант окинул взглядом хмурые лица присутствующих. – Прямо-таки детки на пикнике воскресной школы. Им что, нужна острота ощущений? Или, присутствуя здесь, они чувствуют себя причастными? Помоги нам, Боже! – Он решил, что уже достаточно продемонстрировал свое моральное превосходство. – Дайте взглянуть, что вы приготовили для дела.

– Разумеется, – ответил Аньелли, почти не скрывая облегчения. – Йооп!

– Да, господин Аньелли. – Йооп вынул из шкафа несколько коробок, поставил на ковер и начал открывать. – Взрыватель, детонаторы, батареи. Переключатель. Устанавливается вот так, приводится в действие…

– Йооп! – остановил его Аньелли.

– Что?

– Тебе приходилось взрывать с помощью этого устройства?

– Нет, конечно.

– А почему?

– Потому что я не взрывник. Ой, верно. Простите.

Молодой человек смущенно отошел.

Ван Эффен посмотрел на Аньелли:

– У вас есть ключ от радиоуправляющего устройства?

– Да, конечно. – Аньелли протянул лейтенанту ключ. – Мы с Леонардо просим нас извинить, мы вас ненадолго покинем.

Оба брата вышли в коридор.

Ван Эффен отомкнул металлический ящик с устройством дистанционного управления и изучил приборную доску. Он включил питание, нажал на кнопку в одном месте, щелкнул переключателем в другом, подрегулировал датчики в нескольких местах, потом покрутил ручку настройки длины волны. Казалось, никто на него не смотрел, и все же лейтенант знал, что все присутствующие наблюдают за его работой.

– Дело несложное, да? – улыбаясь, спросила Кэтлин.

– Согласен. Не могу понять, зачем я здесь.

Ван Эффен закрыл крышку на замок и положил ключ в карман.

– Вы что, не доверяете людям? – возмутилась Кэтлин.

– Не доверяю. Особенно детям. Но если не подвергать детей искушениям, они будут меньше шалить, верно? Мне вовсе не хочется взорваться в подвале дворца.

Братья Аньелли вошли в комнату. Ван Эффен обернулся. Оба были