Кукла на цепочке - Алистер Маклин

они считают, что я сейчас настолько убит горем, что не распознаю подделку. Им, конечно, нужна не Жюли, а я. Чего они этим добиваются? Пытаются давить мне на психику, чтобы я стал более сговорчивым.

Де Грааф какое-то время сидел молча, потом встал, налил себе еще бренди, вернулся на место, немного поразмышлял и сказал:

– Мне не очень приятно это говорить, лейтенант, но может случиться так, что в следующий раз тебе позвонят и скажут: «Сдавайся, лейтенант, не то твоя сестра умрет, и уж мы постараемся, чтобы она умирала долго». И ты это сделаешь?

– Сделаю что?

– Сдашься?

– Ну конечно сдамся. Извините, господин полковник, я уже опаздываю на встречу в «Трианоне». Если для меня будут сообщения, звоните мне туда. Стефану Данилову, если помните. Как долго вы намерены здесь пробыть?

– Пока не получу карты или планы, раздобытые сержантом Оудшорном. И пока сюда не придет лейтенант Валкен, которого я собираюсь ввести в курс дела.

– Что ж, все факты вам известны.

– Будем надеяться, – многозначительно сказал полковник.

Когда ван Эффен ушел, Тиссен спросил де Граафа:

– Я понимаю, что это не мое дело, господин полковник, но как по-вашему, лейтенант и в самом деле сделал бы это?

– Сделал бы что?

– Сдался.

– Ты же слышал, что сказал лейтенант.

– Но это почти самоубийство, – заволновался Тиссен. – Для него это был бы конец.

– Ну, кому-то уж точно был бы конец, – хладнокровно ответил де Грааф.

Через черный ход отеля «Трианон» ван Эффен вернулся в свою комнату, позвонил дежурному и спросил Чарльза.

– Чарльз? Это ван Эффен. Как наш друг, вернулся?.. Хорошо. Я знаю, что он слышит каждое сказанное тобой слово. Поэтому будь добр, скажи следующее: «Конечно, господин Данилов. Кофе немедленно, потом не беспокоить. Ожидаете посетителя в шесть тридцать». И дай мне знать, когда он уйдет.

Тридцать секунд спустя Чарльз позвонил лейтенанту и сказал, что вестибюль пуст.

Ван Эффен едва успел закончить преображение в Стефана Данилова, когда зазвонил телефон. Это был де Грааф, который все еще находился в квартире Жюли. Полковник сообщил, что у него есть нечто интересное и он хотел бы показать это лейтенанту. Ван Эффен обещал быть через десять минут.

Вернувшись в квартиру сестры, лейтенант обнаружил, что Тиссен ушел, а его место занял лейтенант Валкен. Невысокий, коренастый, румяный, с приятным характером, к тому же любитель поесть, он был на несколько лет старше ван Эффена, но ниже по положению, что его нисколько не беспокоило. Они были добрыми друзьями. В данный момент Валкен обозревал ван Эффена и делился впечатлениями с полковником:

– Какое перевоплощение! Нечто среднее между жуликом и белым работорговцем, с легкой примесью профессионального игрока вроде тех, что подвизались на ходивших по Миссисипи пароходах. В любом случае определенно преступный элемент.

Де Грааф посмотрел на ван Эффена и поморщился:

– Я бы и на километр не подпустил его ни к одной из моих дочерей. У меня вызывает недоверие даже звук его голоса. – Полковник указал на стопку бумаг, лежавших перед ним на столе. – Хочешь просмотреть все, Питер? Или показать то, что меня заинтересовало?

– Только то, что вас заинтересовало.

– Господи, что за голос! Хорошо, посмотри верхние пять карт.

Ван Эффен изучил каждую из них по очереди. Все они явно были планами одного и того же здания, но разных его этажей. Количество комнат на каждом этаже не оставляло сомнений, что здание очень большое.

Ван Эффен поднял голову и спросил:

– А где ван Рис?

– Черт бы побрал твои глаза! – огорченно воскликнул де Грааф. – Как ты понял, что это планы королевского дворца?

– То есть вы не поняли?

– Я – нет. – Де Грааф сердито нахмурился, что он делал крайне редко и с большим трудом. – Я ничего не понимал, пока этот молодой архитектор, или кто он там, из геодезического управления не объяснил мне. Ты, Питер, лишил старика маленькой радости, – сказал полковник, чуточку рисуясь: на самом деле он считал себя мужчиной в расцвете сил.

– Я просто догадался. Не далее чем через три часа мне предстоит оказаться в этом здании, поэтому мои мысли невольно то и дело возвращаются к нему. Так что там с ван Рисом?

– Мой старый и верный друг! – В голосе де Граафа звучала вполне понятная горечь. – Господи, а я еще привел его в свой клуб! Лучше бы я сразу тебя послушался, мой мальчик. Нам следовало немедленно проверить его банковские счета.

– Значит, никаких счетов?

– Пусто, все исчезло!

– И очевидно, ван Рис тоже?

– Четыре миллиона гульденов! Четыре миллиона! Управляющий банком подумал, что это довольно необычно, когда клиент снимает такую сумму, но…

– Но честность и мотивы столпов общества обычно не подвергаются сомнению.

– Он бы обязательно был забаллотирован, – уныло заметил де Грааф.

– На свете есть и другие клубы. Схипхол, я надеюсь, до сих пор не действует?

– Вот и ошибаешься. – Уныние не покидало лица де Граафа. – Минут пятнадцать назад сообщили, что вылетел первый самолет. Компания KLM, на Париж, взлетел минут двадцать назад.

– Ван Рис со своими миллионами, конечно, устроился в первом классе?

– Да.

– И никаких оснований для задержания. Никаких обвинений. Фактически против него нет твердых улик. Но мы их непременно найдем, и тогда я поеду и возьму его. Я имею в виду, когда все это кончится.

– Твоя склонность к противоправным действиям всем известна, лейтенант.

– Вы правы. Тем не менее ни мои склонности, ни ваше баллотирование, ни даже тот факт, что ван Рис в настоящий момент уже находится в воздушном пространстве Франции, не относятся к делам первостепенной важности. Что действительно важно, так это то, что ван Рис, передавший террористам из FFF все, что они хотели знать о плотинах, дамбах и шлюзах, и тем самым полностью выполнивший свою задачу, был связан также и с теми, кто собирается устроить взрыв в королевском дворце. Теперь мы убедились, что братья Аннеси работают в союзе с FFF. Именно Жюли первая предположила, что это не простое совпадение, хотя должен сказать без ложной скромности, что подобная мысль приходила и в мою голову.

– Твоя скромность делает тебе честь, лейтенант.

– Спасибо, господин полковник. Сейчас мы можем быть почти уверены в том, что имеем дело не с тремя организациями, а с одной. Это должно все упростить и помочь нам справиться с ситуацией.

– Ну да, конечно. – Де Грааф бросил на лейтенанта взгляд, выражающий что угодно, кроме восхищения. – Вот только как?

– Как? – задумчиво переспросил ван Эффен. – Я не знаю.

– Господи, спаси Амстердам, – пробормотал полковник.

– Что вы сказали?

Стук в дверь избавил де Граафа от необходимости развивать свою мысль. Валкен открыл дверь и впустил высокого худого господина с седеющими волосами, в очках без оправы и с аристократическими манерами. Де Грааф поднялся и сердечно приветствовал его:

– Хью, друг мой! Как любезно с твоей стороны прийти сюда, тем более так быстро! Боюсь, я причинил тебе большое неудобство своей просьбой.

– Вовсе нет, мой добрый друг, вовсе нет. Пациенты пластических хирургов не умирают на месте, если их срочно не обслужат. Обычно им приходится ждать по полгода. А при таком расписании нетрудно время от времени втиснуть внепланового пациента.

Де Грааф представил присутствующих друг другу.

– Профессор Джонсон, лейтенант ван Эффен, лейтенант Валкен.

– А, лейтенант ван Эффен. Полковник мне уже объяснил, что вам нужно. Должен сказать, что требования довольно необычные, даже для нашей профессии. Мы больше привыкли удалять шрамы, а не наносить их. И тем не менее…

Он посмотрел на шрам на лице ван Эффена. Достал увеличительное стекло и осмотрел шрам более тщательно.

– Неплохо, очень даже неплохо, мой друг. В вас есть артистическая жилка. Меня бы вы, конечно, не провели, потому что я всю жизнь изучаю шрамы и видел их огромное количество, причем самых разных. Но что касается любителя, не специалиста по пластической хирургии… Я не думаю, чтобы любитель усомнился в подлинности этого шрама. Позвольте осмотреть жуткую рану, которую скрывает перчатка на вашей левой руке. – Профессор внимательно осмотрел руку. – Клянусь Юпитером, это еще