Кукла на цепочке - Алистер Маклин

замешан в шантаже и пытках. И даже когда вы знаете это наверняка, вам все равно трудно в это поверить. Но хватит о нем. Полагаю, вы провели приятный вечер, господин полковник: вам не пришлось иметь дело с преступными элементами и не надо было в любой момент ожидать пули в спину.

Де Грааф махнул рукой. Его жест можно было трактовать как: «Это все пустяки, не имеющие отношения к делу».

– Встреча была интересной, но только в ограниченной степени. Боюсь, что сегодня Бернард был не очень-то сообразителен и не склонен к сотрудничеству. – Бернардом полковник называл Бернарда Дессенса, министра юстиции.

– Он напоминал взволнованную старушку, которая боится принять на себя ответственность, не желает связывать себя никакими обязательствами и только и ищет, на кого бы эту ответственность свалить? – спросил лейтенант.

– Именно так. Я бы сам не мог… Я уже говорил тебе, Питер, что нельзя так отзываться о министре нашего правительства. Другую сторону представляли два человека – Риордан и Самуэльсон. Человек, называющий себя Риорданом, приложил усилия, чтобы изменить свою внешность. Другой не пытался ничего скрыть. Это значит, что он очень уверен в своих силах. У Риордана длинные черные волосы до плеч – я думал, что подобный стиль давным-давно вышел из моды, – он очень загорелый, носит кепочку, как у владельца баржи, и черные очки.

– Детали маскировки должны быть броскими. – Ван Эффен немного подумал. – Он случайно не был очень высоким и неестественно худым?

Де Грааф кивнул:

– Я так и знал, что ты сразу догадаешься. Это тот самый парень, что распоряжался захватом катера у… Как его зовут?

– Рыботорговца из Схипхола? Деккер.

– Да, Деккер. Должно быть, это тот самый человек, которого он нам описал. И я склонен согласиться с твоим смелым предположением, что этот парень, Риордан, или как там его зовут, альбинос. Темные очки, темный тональный крем под загар, чтобы скрыть алебастровую бледность кожи. Черный парик, чтобы скрыть белые волосы. У второго, у Самуэльсона, волосы седые, густые и вьющиеся. Седые брови и седая козлиная бородка. Он не альбинос, хотя и голубоглазый. Обычно такие седые волосы бывают у пожилых людей, однако у него на лице почти нет морщин. Но этот тип довольно полный, что может объяснить отсутствие морщин. Самуэльсон выглядит как нечто среднее между идеализированным представлением об американском сенаторе и каким-нибудь надутым плутократом – например, нефтяным миллиардером.

– Кто знает, может, он загримирован еще лучше Риордана.

– Вполне возможно. Оба они говорили по-английски, из чего я сделал вывод, что Самуэльсон не говорит по-голландски. Оба упирали на то, что они американцы ирландского происхождения, и я в этом не сомневаюсь. Не нужно быть Гектором или одним из его друзей-профессоров, чтобы распознать акцент уроженцев северо-восточных штатов или жителей Нью-Йорка. Почти все время говорил Риордан. Он просил, нет, он требовал, чтобы мы связались с британским правительством. Точнее, чтобы мы выступили посредниками между FFF и Уайтхоллом, поскольку Уайтхолл более охотно будет контактировать с правительством другой страны, чем с никому не известной группой. Когда Бернард спросил, что же все-таки собирается обсуждать FFF с Уайтхоллом, они ответили, что речь пойдет о Северной Ирландии, но отказались сообщать подробности до тех пор, пока голландское правительство не согласится с ними сотрудничать.

Де Грааф вздохнул.

– К сожалению, наш министр юстиции кипятился и негодовал, хотя и знал, что его поставили в безвыходное положение. Естественно, суверенному государству не следует вести переговоры по поручению банды террористов. Министр распространялся об этом в течение пяти минут, но я тебя пощажу и избавлю от всей этой парламентской риторики. В конце своей речи он сказал, что такие переговоры будут проводиться только через его труп. Риордан засомневался в том, что Дессенс дойдет до такой крайности, и высказал убеждение, что четырнадцать миллионов голландцев придерживаются диаметрально противоположной точки зрения. Потом он перешел к довольно неприятным личным выпадам и угрозам. Риордан утверждал, что ничего не изменится, если даже Дессенс совершит самоубийство сейчас же, не сходя с места. И добавил, что дамба в Восточном Флеволанде, в районе Лелистада, будет взорвана в полночь, если правительство не согласится принять выдвинутые условия к десяти часам вечера. Потом Риордан достал бумагу со списком мест, где, по его утверждению, могут быть произведены взрывы. Он не сказал, заложены ли уже мины в этих районах, – как всегда, FFF держит нас в подвешенном состоянии. В числе перечисленных мест – а их было так много, что я забыл половину, – были Леуварден, Северо-Восточный польдер в районе Урка, Амстелмер, Виерингермер, Пюттен, польдер южнее Петтена, Схаувен-Дёйвеланд и Валхерен – мы ведь помним, что произошло в Валхерене во время войны?[11] В том списке были Восточная и Западная Шельды – помним ли мы, что там произошло в феврале тысяча девятьсот пятьдесят третьего года?[12] – а также немало мест в Северной и Южной Голландии. Риордан сделал несколько зловещих замечаний по поводу погоды, спросил, заметили ли мы, насколько высок уровень Северного моря и как силен ветер, напомнил, что приближается время весенних приливов, в то время как уровни Рейна, Ваала, Мааса и Шельды близки к минимальному за все время наблюдений, – не кажется ли министру Дессенсу, что все это напоминает февраль пятьдесят третьего года? Потом Риордан потребовал, чтобы FFF предоставили возможность поговорить с министрами, которые наделены правом принимать решения и у кого есть мужество их принимать, а не с нытиками, которые заботятся только о сохранении собственного кресла, что было уж совсем несправедливо по отношению к Бернарду. Риордан пообещал, что FFF выразит свое неудовольствие ходом переговоров, взорвав несколько общественных зданий в столице. Затем эти двое шепотом посовещались, и Риордан объявил, что они выбрали для взрыва королевский дворец и предлагают всем желающим поискать там взрывные устройства до того, как они будут взорваны. Он заверил нас, что от взрыва во дворце люди не пострадают. Взрыв будет произведен через пять минут после ухода представителей FFF. Он также добавил, что любая попытка их задержать, помешать им уйти либо проследить за ними неизбежно приведет к тому, что дамба в Восточном Флеволанде будет взорвана не в полночь, а в девять часов вечера. На этой радостной ноте Риордан и Самуэльсон закончили встречу. Как ты знаешь, взрыв во дворце произошел точно в назначенное время.

– В этом я уверен. – Сейчас был не самый подходящий момент для того, чтобы рассказывать де Граафу, что именно он, ван Эффен, нажал кнопку. Лейтенант вздрогнул от холода и нашел на ковре место посуше. – Кажется, у меня начинается воспаление легких.

– Выпей бренди, – махнул рукой де Грааф. Он был погружен в свои мысли, и его раздражало, что кто-то может забыть об универсальном средстве от простуды. – Есть шнапс, скотч…

Он замолчал, потому что в этот момент раздался стук в дверь и молодой человек в форме полицейского ввел Джорджа и Васко, еще более мокрых, чем ван Эффен, если это вообще возможно.

– Еще два тяжелых случая, по-видимому.

– Прошу прощения, полковник? – спросил Джордж.

– Я имею в виду воспаление легких. Наливайте себе. Должен заметить, что я не ждал вас, господа.

– Но лейтенант сказал…

– Понимаю. Он просто забыл меня предупредить.

– У меня сейчас слишком много забот, – сказал ван Эффен. – Ну?

– Мы хорошо рассмотрели их всех, когда они вышли из того дома и сели в маленький автобус. Мы также хорошо рассмотрели их на площади перед дворцом. Теперь мы узнаем их в любое время дня и ночи. – Джордж сделал паузу. – Мне они показались довольно безобидной компанией.

– Ты когда-нибудь видел в жизни или на фотографии молодых убийц из «банды Баадера-Майнхоф»? Им не хватало лишь нимбов и арф в руках. Когда я сказал «ну», я имел в виду другое.

– А! Ты про это! Ну да… – Джордж казался несколько смущенным. – Ты вышел из дома, мы видели, как ты шел, но не стали приближаться, потому что ты просил не делать этого, в случае если за тобой будут следить. Ты знал, что за тобой