Красная Москва - Валерий Георгиевич Шарапов

Варвара слегка смутилась.

— Да нет, что вы. Просто сегодня носила таблетки заболевшей коллеге. Наверное, от них и запах.

— Понятно. Ну что, прогуляемся?

Они вышли из сада и направились по Моховой улице. Вечер был прохладным, весенним — почки на деревьях только начинали набухать, а в воздухе чувствовалась свежесть растаявшего снега.

— Аркадий, — сказала Варвара, когда они свернули на Арбат, — расскажите мне о себе. Мы столько времени знакомы, а я практически ничего о вас не знаю.

— Что именно вас интересует?

— Все. Где родились, выросли, чем занимались до войны.

— Родился в Туле, в семье слесаря. После школы поступил в техникум, стал инженером-механиком. Работал на заводе до призыва в армию.

— А семья? Родители?

— Отец погиб в Гражданскую, мать умерла от тифа в двадцать первом. Воспитывала меня тетка.

— Как грустно. А были ли у вас… близкие отношения с кем-нибудь?

Никитин запнулся, не зная, как ответить.

— Была невеста. Лида. Погибла во время эвакуации… Так я уже вам об этом рассказывал.

— Ну да, — вспомнила Варя. — Простите… Наверное, больно вспоминать.

— Уже нет. Время лечит.

Они шли по вечернему Арбату, мимо ярко освещенных витрин и кафе. Навстречу попадались группы молодых людей — студенты, рабочие, военные в отпуске. Кто-то пел песни, кто-то громко смеялся.

— А на войне? — продолжала расспрашивать Варвара. — Где воевали?

— Под Москвой, потом Сталинград, Курск. Дошел до Кенигсберга, там и ранили.

— Страшно было?

— Страшно. Особенно в первом бою. Потом привыкаешь.

Мимо них прошла группа подвыпивших молодых парней. Один из них толкнул Никитина плечом и что-то пробормотал невнятное. Следователь напрягся, готовясь к конфликту, но парни прошли мимо, увлеченные своими разговорами.

— А вы? — спросил Никитин, когда они свернули в тихий переулок. — Расскажите о себе.

— Что рассказывать? Обычная жизнь. Училась в педагогическом институте, хотела стать учительницей. Но война помешала.

— Где были во время войны?

— В Москве. Работала в госпитале, помогала ухаживать за ранеными.

— Значит, медицинские навыки есть?

— Небольшие. Делать перевязки, ставить уколы — это умею.

— А после войны почему в библиотеку?

— Хотелось работать с детьми. Дать им то, что война у них отняла, — спокойное детство.

Они дошли до небольшого сквера и сели на скамейку. Вечер был тихим, только изредка проезжали машины.

— Варя, — сказал Никитин после паузы, — я все никак не могу простить себя. Вел себя как хам.

— Да хватит вам уже! Вы прямо как чеховский чиновник! Забудьте. Я понимаю, что у вас сейчас трудное время.

— Все равно это не оправдание. Я… — Он запнулся, не зная, как выразить свои чувства.

— Что?

— Я рад, что мы познакомились. Давно не встречал такого… понимающего человека.

Варвара посмотрела на него внимательно.

— Аркадий, а что будет, когда вы раскроете это дело? Что дальше?

— Не знаю. Займусь другими делами. А что?

— Просто интересно. Вы очень увлечены работой. Иногда кажется, что в вашей жизни нет места ни для чего другого.

— Раньше так и было, — признался он. — Но теперь… теперь я думаю, что жизнь не должна состоять только из работы.

— А из чего еще?

— Не знаю. Может быть, из теплого дома, близкого человека, простого человеческого счастья.

Варвара взяла его за руку.

— Это очень мудрые слова.

Никитин почувствовал тепло ее ладони и понял, что влюблен. По-настоящему, серьезно, как не влюблялся уже много лет. Но признаться в этом он не решался — слишком рано, слишком неуместно.

— Пора бы домой, — сказала Варвара, поднимаясь со скамейки. — Завтра рабочий день.

— Конечно. Провожу вас.

Они шли обратно молча, каждый думая о своем. Никитин чувствовал, что между ними что-то изменилось, стало более близким и доверительным.

У подъезда Варвары они остановились.

— Спасибо за прекрасный вечер, — сказала она.

— Спасибо вам. Можем ли мы еще увидеться?

— Конечно. Позвоните мне.

Она быстро поцеловала его в щеку и исчезла в подъезде. Никитин остался один на пустынной улице, все еще чувствуя аромат ее духов и тепло ее губ.

Идя домой, он понимал, что его жизнь начинает меняться. Впервые за долгие годы он думал не только о работе, но и о личном счастье.

Глава 19

Ночное нападение

Резкий звонок телефона разорвал ночную тишину. Никитин нащупал трубку в темноте, посмотрел на часы — половина третьего ночи.

— Слушаю, — хрипло сказал он.

— Товарищ следователь, это дежурный Морозов. Произошло нападение. Нужно выехать на место.

— Где?

— Переулок Зачатьевский, дом семнадцать. Продуктовый магазин.

— Еду.

Никитин быстро оделся, взял пистолет и трость. На улице было холодно, моросил мелкий дождь. Машина милиции уже ждала у подъезда.

— Что случилось? — спросил он у водителя.

— Напали на водителя грузовика. Ранен, но жив.

Зачатьевский переулок был темным и пустынным. У продуктового магазина стояли две милицейские машины, «Скорая помощь» и грузовик с открытым кузовом. Рядом суетились сотрудники милиции, врач и несколько понятых.

— Докладывайте, — сказал Никитин подошедшему сержанту.

— Водитель грузовика Георгий Кисельман, 1903 года рождения, развозил продукты по магазинам. Около половины второго ночи в переулке Остоженка его машину остановил упавший дорожный знак.

— Дальше.

— Кисельман вышел из кабины, чтобы убрать препятствие. В этот момент на него напали сзади. Ударили монтировкой по спине, но он успел уклониться, и удар пришелся по плечу.

— Что дальше?

— Кисельман говорит, что успел один раз ударить нападавшего, но тот быстро скрылся в темноте.

— Приметы?

— Темный плащ, шляпа, лицо закрыто шарфом. Среднего роста, крепкого телосложения.

— А как Кисельман попал сюда?

— Сам доехал. Хотел продолжить работу, но при разгрузке товара потерял сознание от боли. Грузчик магазина вызвал нас.

Никитин подошел к грузовику. В кузове лежали ящики с продуктами — мясо, масло, сахар, мука, ящики с бутылками пива. Дефицитные товары, за которые на черном рынке платили хорошие деньги.

— Где пострадавший?

— В машине «Скорой помощи». Врач обрабатывает рану.

Никитин подошел к машине. Георгий Кисельман — мужчина лет пятидесяти, крепкого сложения — сидел на носилках, пока врач накладывал повязку на левое плечо. Лицо было бледным, но глаза ясные.

— Как дела? — спросил Никитин.

— Терпимо. Кость не задета, только мышцы.

— Расскажите, что произошло.

— Ехал по маршруту, развожу товар по магазинам, хлеб, пиво… В переулке Остоженка увидел упавший дорожный знак. Машина не проходила.

— Дальше.

— Остановился, вышел из кабины. Только наклонился к знаку, как сзади кто-то ударил. Целился в голову, но я услышал шаги и успел уклониться.

— Видели нападавшего?

— Плохо. Темно было. Плащ, шляпа, лицо шарфом закрыто. Но крепкий мужик, это точно.

— Говорил что-нибудь?

— Нет, молча работал.

— Что хотел — деньги, товар?

— Наверное, товар. В кузове продуктов