Черная рука - Стефан Толти

Какой пустой, должно быть, казалась Петрозино в такие моменты обычная риторика президента!

* * *

Усилившийся натиск не пощадил никого. Губернаторы, мэры, судьи и даже наследник компании Coca-Cola, владелец огромного состояния Эйза Г. Кэндлер[300], навлекли на себя ярость Общества. (Правда, потом оказалось, что Кэндлера преследовал его же собрат по Методистской церкви, которого незамедлительно арестовала Секретная служба.) Мировой судья из города Патерсон, штат Нью-Джерси, отказавшийся помочь полиции в выслеживании членов Общества, получил по почте «адскую машинку». Когда он неосторожно вскрыл посылку, она взорвалась, разнеся получателя на куски[301]. Бедствие перекинулось даже через Атлантику. Граф Иштван Тиса[302], бывший премьер-министр Австро-Венгрии, стал получать из Америки письма от «Черной руки», в которых его родственникам угрожали смертью, если он не заплатит две тысячи долларов. Газеты по всему миру изумились такой наглости. Секретная служба отследила путь писем. Их источник оказался в городе Ливан, штат Пенсильвания, где подозрение вскоре пало на Игнация Венцлера – формовщика чугуна, работавшего на одном из местных сталелитейных заводов. Агент Секретной службы подружился с Венцлером и как-то раз попросил его написать письмо на немецком языке своему другу. Венцлер согласился. Взяв письмо, агент поблагодарил формовщика и помчался во временную штаб-квартиру Секретной службы, где положил свежую записку возле двух посланий, написанных «Черной рукой».

Почерк совпал. Венцлера немедленно арестовали[303].

Несмотря на привлечение отрядов «Пинкертона»[304], начальников полиции, почтальонов и агентов Секретной службы, посвятивших себя защите богатых, ни одного миллионера ни разу не попытались застрелить, взорвать бомбой, заколоть стилетом или подвергнуть любому другому физическому воздействию со стороны «Черной руки», хотя немало «шишек» напугались до смерти. Злодеи, преследовавшие богатых людей, часто оказывались самозванцами, мимикрировавшими под «Черную руку», то есть простыми обывателями (часто неитальянского происхождения), которые увидели легкий шанс заполучить лишний доллар. В то время как итало-американцы умирали или видели, как их дома сгорают в огне, пока их мучители спокойно разгуливали на свободе, богатые куда чаще получали удовлетворение от того, что их преследователей ловили, осуждали и сажали в тюрьмы.

К концу 1906 года «Черная рука» стала господствовать во многих городах между побережьями двух океанов, и многие граждане испытывали тревогу, предчувствуя, что самые мрачные дни еще впереди. «Родилось царство убийств и террора, вред от которого неуклонно усугубляется»[305], – провозгласила New York Tribune. И легких способов справиться с этой напастью не наблюдалось. Не существовало ни одного государственного правоохранительного органа, горевшего желанием одолеть Общество или хотя бы способного это сделать (ФБР будет основано только через два года – в 1908-м).

Словно эпидемия или стихийное бедствие, Общество породило новую категорию внутренних иммигрантов в Америке: пустившихся в бега жертв «Черной руки». «С того момента, как он ступил на американскую землю, – отмечает Cincinnati Enquirer[306] об одном таком беженце, – его гнали из города в город, из дома в дом негодяи, жаждущие мести. Он переезжал, но повсюду видел новых таинственных и опасных людей, подстерегавших его в темных углах и переулках»[307]. Однажды этот человек покинул новый город в то же утро, когда туда прибыл. Вид лица, которое он слишком часто наблюдал в слишком многих местах, заставил его бежать обратно на поезд, чтобы переехать на следующую станцию.

Из крошечного пенсильванского городка Хиллсвилл в течение полугода обратно в Италию выехали двести итальянцев. «Намного больше людей» бежало из более крупного города Ньюкасл, не оставив ни объяснений, ни будущих адресов[308]. Превратить свою жизнь в кошмар было легко: например, случайно подслушать разговор. Иммигрировавший в Филадельфию Бенджамин де Гильда[309].

Были и другие жертвы, которые кончали с собой, вместо того чтобы бежать. 23 июня 1906 года житель Пенсильвании приставил пистолет к голове и нажал на спусковой крючок после того, как получил целую серию угроз от «Черной руки». Он оставил жену и шестерых детей разбираться с последствиями[310]. В Западном Маунт-Верноне, штат Нью-Йорк, владелец салуна Макс Бонавентура закрыл свое заведение за неделю до Рождества, повесив на двери объявление: «Салун закрыт в связи со смертью члена семьи». Затем он прошел в подсобное помещение, перекинул веревку через балку и повесился. Люди из Общества потребовали с него 500 долларов, или, как они уверяли, он не доживет до рождественского утра. У Бонавентуры не было денег. Сын Макса, который наткнулся на висевшее тело, нашел рядом записку: «Прощай, моя дорогая Лина. Чарли, Лина, Анна и Фрэнк, я любил вас всю свою жизнь. До свидания»[311].

Многие были запуганы до такой степени, что в любой ситуации упорно молчали. Несколько месяцев спустя после возвращения в Нью-Йорк Петрозино вел одно из дел, касавшихся «Черной руки». Судебное разбирательство обратилось в хаос, когда миссис Фиандини, чей муж был убит Обществом, поднялась в зале суда Манхэттена и заявила, что ее мужа никто не убивал. Фактически она отказалась признать даже то, что мистер Фиандини, лежавший в тот момент на каменной плите городского морга, действительно мертв. Суд пришел в замешательство. Ни одному прокурору никогда еще не доводилось иметь дело с главным свидетелем по делу об убийстве, который отрицает, что близкий человек скончался. В репортажах о том слушании не упоминается, рассматривал ли прокурор возможность доставки трупа в зал суда для изучения присяжными, однако в конце концов дело было прекращено. Миссис Фиандини явно понимала, чего ей будет стоить выпад против Общества, и отказалась эту цену платить[312].

* * *

В отличие от Италии, в Америке благодаря огромным размерам страны жертвам «Черной руки» было проще скрыться – вернее, так казалось на первый взгляд. Джон Бентерегна, парикмахер из Нью-Йорка, примкнувший к банде «Черной руки», попытался из нее выйти – то ли в результате возникших разногласий, то ли из-за неприязни к ее методам. Когда один из бывших сообщников попытался убить его на улице, Джон бежал в Чикаго, но и там «Общество сделало его жизнь невыносимой». Тогда он бежал в Сент-Луис, затем в Омаху, после чего в Денвер, а потом – полностью отказавшись от идеи спрятаться в городе – на удаленное ранчо на западе, где в надежде обрести покой стал работать батраком. Но везде его обнаруживали, везде его жизни угрожала опасность. Наконец он добрался до противоположной стороны континента – в Лос-Анджелес, который благодаря солнцу, открытости и отсутствию итальянских гетто, должно быть, показался