Искатель, 2004 №9 - Владимир Жуков

эмблема. Осторожно окликнув пропавшего, стали ходить кругами. Нашли начатую яму, о чем-то поговорили, заозирались. Ружья взяли наизготовку. Пару раз негромко крикнули. Тишина. Занервничали. Стали ходить вдвоем. Волока не заметили.

Надо уходить. Если расширят поиски, незаметно уйти будет трудно. Сейчас их взять, двоих сразу, голыми руками, тяжело.

Это в кино спецназовцы голыми руками штабеля трупов складывают. Может, и есть где-то такие. Только вот по результатам чеченской войны не видно.

Все эти десантники, ОМОНЫ, спецподразделения с безоружными воевать мастера. А как противник с оружием, да еще и стрелять умеет, тут они пас. Танки давай или «ГРАД». Сосед Зубова, здоровый двадцатитрехлетний парень, служивший якобы в спецгруппе «Вымпел», был побит двумя бритоголовыми молокососами в подъезде.

Спецназовцы… Сбежал куда-то, мать бросил. Наказал напоследок: если кто спрашивать будет — не знаете, уехал, пропал. Черножопых испугался. Сам смылся, а мать бросил.

Война. Там понятно. А здесь-то за что? Если эти найдут — хлопнут. Тоже война? Дикость. Маразм. В центре России, на Урале, русские убивают русских. За что? Пойти спросить? Убьют. Чтобы остаться в живых, надо убить их. В конце двадцатого века — закон джунглей. Теория относительности или вероятности? Дурдом.

Повернувшись, Зубов отступил к кромке посадки, прошел немного вправо и оказался от квартальной просеки метрах в двадцати. Если пойдут искать, есть свобода маневра: или назад, через речку, или вверх, к перевалу. Можно перейти квартальную и вдоль речки по густой посадке молодого сосняка незаметно выйти к заросшему вырубу. Можно через лес и покосы прорваться к садам, но туда ходить пока не надо.

Со стороны ручья донесся металлический звук. Если начнут палить дробью сквозь пушистые молодые сосенки — это не страшно, лишь бы не картечью. Пулей тоже не попадут, если не стендовые стрелки.

На квартальной показались двое. Идут быстро, ружья в руках, настороженно озираются. У одного двустволка, у другого короткое ружье с подвижным цевьем. Насмотрятся американских боевиков, напокупают говна всякого, для охоты не пригодного. А это даже и лучше. Раз в лесу с таким ружьем, значит, не охотник. Или, может, начинающий. Хотя и начинающему друзья-охотники, если они есть, подскажут, что такая балалайка для охоты не пригодна. Металлические тяги у цевья побрякивают, далеко слышно.

Зубов проследил глазами уходящих, двинулся следом. Вышел на кромку квартальной просеки, осмотрелся. Мужики шли уже далеко. Костя направился следом параллельно квартальной. Шел в метре и периодически выходил на кромку, осматривался.

Мужики впереди шли ходко, назад не оглядывались, видимо, торопились. Отойдя от квартальной метров на семьдесят, Зубов тоже подналег, по открытым местам промчался даже бегом. Только бы не уехали. Не бросят же они своего, да и труп надо спрятать. А если уедут? А может, и к лучшему?

С такими мыслями он оказался у кромки болота. Перейти — и до садов двадцать минут быстрой ходьбы. За болотом крутой берег, затем заросший выруб и полоса высокого леса метров в триста.

Форсировав по кочкам болото, Зубов продвинулся вдоль кромки кустов по направлению к квартальной просеке, и вовремя. От садов в ускоренном темпе шла целая экспедиция.

Впереди шагал мужик в армейской шляпе — это, наверно, Виктор, который стрелял в Зубова. За ним еще двое с ружьями. И последним шел молодой парень в военной фуражке с зеленым околышем, без оружия, с офицерской планшеткой на боку. Командир? Или, может, чей-нибудь сын? Взяли проветриться.

Когда последний скрылся из виду, Зубов выдержал паузу минут десять, внимательно прислушиваясь. Осторожно вышел на кромку квартальной. Ушедших на его поиски уже не видно. Влево, двадцать минут быстрой ходьбы — и сады.

Подходя к кромке леса, он издалека увидел стоящие в садах машины. Утром их не было. «УАЗ-469», красный, и серого цвета новый «уазик» типа «скорой помощи». Машины стояли от кромки садов метрах в пятидесяти.

На двух машинах. Сколько же их? Четверо ушли. Сколько осталось? Издалека не видно. Придется подходить. А если их там еще целая компания?

Подходить надо в любом случае. Документы и ружье у них, надо забирать.

Забирать… Легко сказать. Брать придется с боем. Живым бы остаться. Может, все бросить? Поздно. Назад дороги нет. А если подумать? К черту! Вперед, только вперед! К тому же времени на раздумья нет.

Зубов переполз дорогу и оказался в садах. Низко пригибаясь, он отбежал метров на двести в глубину садов и оказался невидимым для противника. Передвигаться на территории садов было проще.

Кое-где стояли сараи. Недостроенные заборы. Парники, пленочные теплицы, ко всему прочему брошенные участки заросли репьями и представляли собой естественное укрытие.

От машин Костю закрывал неразобранный вал из пеньков и земли, наваленный бульдозерами. Пройдя вдоль этого вала, он оказался от машин метрах в ста. Осторожно выглянул.

Около серого фургона никого не было. Около красного УАЗа стояли двое. Опершись на крыло, они стояли рядом, лицом к лесу. На капоте лежало ружье. Стволами в сторону садов. Один курил. Все двери у машины распахнуты. Проветривают. Это хорошо. Если подходить сбоку, из-за открытых дверей видимость еще сократится.

Впереди заброшенный участок села. Стеной стоит лебеда, полынь и крапива. За травой можно укрыться, но, если потребуется бежать, она будет мешать. И хруст. Услышат. Значит, надо подойти со стороны машины, используя ее как прикрытие. Один из мужиков в берете. Это охотовед. У него пистолет, и, если он в руках, шансов почти никаких.

Даже схватив ружье, лежащее на капоте, выстрелить можно и не успеть. К тому же ружье может оказаться и незаряженным.

Проверив нож в очередной раз, Зубов осторожно двинулся вдоль вала. Теперь впереди укрыться негде. Только лебеда да крапива. А их даже дробью из ружья метров на двадцать-тридцать прошить можно насквозь.

Добравшись до фургона, Костя остановился. Отдышался, посмотрел на лезвие ножа. Кого только не приходилось этим ножом резать. Вот уже и людей. Не по своей воле. Не от хорошей жизни. Поздно, поздно искать оправдание. Еще двадцать метров — и два ничего не подозревающих человека попадут под нож. Или ты под пулю. Или ты их, или они тебя. Последняя путная мысль в голове.

Двигаясь медленным «гусиным» шагом, Зубов оказался за «уазиком».

Еще несколько осторожных шагов — и вот они. Руку протяни, и достанешь.

— Говорил я Витьке, добить надо было. А он свое: я мимо не стреляю. Тоже мне стрелок. «Мы в Афгане… Один выстрел — один труп». На то пошло, штыком бы добил.

— Ну а тех-то надежно упаковали? Или так же, потом сбегут?

— Нет, тех в болото, и еще присыпали сверху.