Искатель, 2004 №11 - Сергей Юрьевич Борисов

Ага, кажется, это его дверь. «711/8В». Я спрятал записную книжку в карман и нажал на звонок. Широкое лицо бородача, открывшего мне, показалось удивительно знакомым.

— Винни-Пух?

— Ба-ба-ба… — начал было тот, но затем покачал головой: — Нет. Не могу вспомнить.

— Эдди Круг. Венская космошкола. Ну?

— Эдди, говоришь?.. Круг?.. Нет, не помню.

— Наверное, потому что… Впрочем, неважно. Меня прислал к тебе Найт. Вот его визитка.

Банни Ферст взглянул на карточку и сделал приглашающий жест.

— Ммм, фантастика!.. — восхищенно простонал мой однокашник, когда я стал вынимать из дорожной сумки пинтовые бутылки.

— Я думал, «сухой закон» сделал вас, европейцев, трезвенниками.

— Плохо же ты о нас думал, приятель!

— Ну, извини! — рассмеялся я и спросил: — Как ты здесь вообще оказался, Винни-Пух? Ты же был лучший на факультете.

— Меня списали с космофлота. За попытку контрабанды. Но зато я теперь сам себе хозяин. Катаю туристов любоваться Красным Пятном. Эка невидаль!

— Ну, для меня, положим, и невидаль, — заметил я.

— Это Сергей придумал, — сказал Банни. — Мой компаньон.

— У тебя есть компаньон?

— Был.

— Улетел на Землю?

— Выше. — Банни отпил из бутылки. — Серега выпил какого-то суррогата. Опасная это вещь, «сухой закон».

— Н-да… — протянул я, не зная, что ответить. — Послушай… — начал я и сразу же вспомнил гориллоподобного «сынка» Папочки Би: моя жизнь на Земле теперь и дырявого никеля не стоит. — Как давно ты имеешь дело с Найтом?

Банни Ферст посмотрел на меня с прищуром.

— Страшновато?

— Нет. Просто я подумал, зачем он нанимает чужих людей. Толстяк мог бы использовать и одного тебя. Верно?

— Мне лишнего не надо, Эдди.

— Хорошо. Ты мог бы и сам для себя… Ну, хотя бы один разок. Неужели тебе не хочется уйти на покой богатым человеком? Очень богатым, дружище.

— Мне как-то не хочется провести остаток жизни в тюрьме. Камешки с Ганимеда — это не контрабанда водки, понимаешь?

— Пожалуй, да. Найт, похоже, отчаянная голова.

Банни выпил еще изрядно виски, громко рыгнул, вытер губы волосатой рукой и произнес:

— У господина Найта наверняка такие связи, что пристроить камни для него не составляет труда. А вот ты, Эдди, сломаешь шею на этом. Так что и не пытайся. Толстяк тебе хорошо платит, дает нужные бумаги, и будь доволен.

— Пока он заплатил мне только аванс.

— Вот и хорошо. Давай сюда деньги.

— Это как?

— Просто. Можешь положить на стол. Здесь не воруют.

— А то, что ты делаешь, как называется?

— Вот чудак. Зачем тебе на Ганимеде деньги? Если у тебя там все обернется благополучно — я имею в виду, останешься жив, — то получишь деньги обратно… ну, за вычетом некоторой суммы. Ведь тебя еще нужно экипировать.

— Интересно получается, Винни-Пух. А вдруг ты не прилетишь? Что-нибудь с кораблем?

— Сплюнь! Забыл, где учился? — Банни так плотно присосался к бутылке, что я думал, ее донышко провалится внутрь. — Что ты такое несешь, Красавчик? — просипел он, ставя бутылку на стол.

— Ага, виски, кажется, освежил тебе память, жертва европейской натурализации! — рассмеялся я.

— Все мы жертвы жизненных обстоятельств, — философски заметил Банни Ферст.

Перелет с Европы на Ганимед не показался мне удовольствием, стоящим тех денег, которые платили космоизвозчику Банни сумасшедшие старухи-миллионерши. Правда, я не могу утверждать с полной уверенностью, что его престарелые клиентки перед дорогой могут пьянствовать всю ночь. По-видимому, я уже не в той форме, в какой был когда-то, и двенадцать часов, проведенные в ремнях, под нарастающей перегрузкой (Банни гнал как припадочный), подействовали на меня угнетающе. Безжизненным взглядом я следил за проплывающей под днищем челнока бескрайней арктической пустыней, иссверленной тут и там дырами кратеров, потухших, забитых льдом и снегом, залитых багровым светом Юпитера.

Внезапный толчок — и челнок закачался на амортизаторах.

— Вот ты и прибыл, — заявил Банни весело. Гермошлем скрывал его лицо, но мне показалось, что мой пилот слегка пьян. Вполне могло случиться, что вместо какао Банни влил в термос скафандра остаток вчерашнего виски.

Я выбросил через распахнутый люк связку кислородных баллонов, тюк с гермопалаткой и спрыгнул следом, держа в руках коробку с провиантом. Дождавшись, пока я оттащу вещи за каменную глыбу, Банни помахал мне прощально рукой.

Вспыхнуло пламя, кораблик подпрыгнул.

Так, сначала осмотреться…

Я находился на голом обломке скалы, возвышавшемся, как остров, среди сплошных снегов. Вокруг простиралась безмолвная пустыня.

«Найт говорил про какой-то старый вулкан…»

На западе, казалось, недалеко отсюда возвышалась над волнистой чертой горизонта одинокая плоская сопка; прямо над ней вонзался в темное небо огромный, пересеченный полосами серп Юпитера с прилепившимся к выпуклому краю пятном. Контуры сопки были залиты кровавой краской и угрюмы. «Толстяк не соврал, — подумал я, — тут действительно не нужно никакой карты».

На этом полушарии Ганимеда сейчас царила ночь. На черном, с лиловым отливом небе пронзительно ярко блистали звезды, роняя на волнообразные сугробы длинные, колючие лучи. Планетоид обладал атмосферой из незамерзших газов. Багрово-серая дымка на снегу, камнях, в пронизанном лучами звезд пространстве была неподвижна и морозна. Мне вдруг стало казаться, что холод проникает сквозь оболочку скафандра. Наверное, нервы.

Внезапно я прислушался, и меня охватил невообразимый ужас. Нет, это невозможно, наверное, мне мерещится: я находился на скале один.

Секунды стали вечностью. Я не мог двинуться с места. По спине пробегали холодные щекочущие мурашки. Клак… клак… Клак… Кто-то шагал с включенной рацией: шаги я услышал в наушниках шлемофона. От каменного столба в центре острова отделилась вдруг рослая фигура, и я почувствовал, как на голове у меня зашевелились волосы: этот шагал без скафандра!

«Робоандроид! Ну конечно, это робоандроид. Ах, Найт, свинья, подсунул-таки своего шпика!»

Нас отделяла друг от друга неширокая каменная осыпь. Рослый легко перепрыгивал с одних заиндевелых обломков на другие Я отметил, что его движения не отличались особой точностью, столь характерной для роботов. Он, вероятно, был привезен на Ганимед недавно и не успел еще привыкнуть к пониженному притяжению юпитерианской луны.

Прыжок — и он очутился рядом со мной.

— Привет! — прозвучал в наушниках низкий приятный голос. При этом бесцветные тонкие губы андроида не дрогнули: слова произносило спрятанное где-то внутри него радиоустройство. — Как дела на Земле?

— Она вертится, — заверил я его.

— О! Это интересная новость. — Верзила демонстрировал в улыбке все свои зубы.

«Он умеет шутить», — мелькнуло в голове у меня. Мне казалось, что это сон. Мы стояли неподвижно, разглядывая друг друга. Мой рост — сто восемьдесят шесть сантиметров, но рядом с андроидом я казался себе коротышкой. Моя голова едва достигала середины его широкой неподвижной груди. Это был действительно совершенный экземпляр, выращенный в инкубаторе с параметрами