Искатель, 2004 №11 - Сергей Юрьевич Борисов

— Значит, ты только мне открыл свою тайну? С чего бы вдруг?

Наушники молчали.

— Мне тут пришло в голову, Филипп… — начал я и сразу же вспомнил лаковую шкатулку: у благодарного Сидимо, видимо, был вкус к красивым вещам. — Ну что тебе пригоршня камешков, что-нибудь решает?

— Ты подумываешь о шантаже?

— С чего ты решил?

— Послушай, Эдди. Я такой же человек, как и ты, и на меня распространяется закон о неприкосновенности личности. А эта шутка с японцем… адвокат докажет, что робот применил насилие. Присяжные заседатели будут в шоке и слезах, а у здания суда возникнет давка из желающих обменяться телом с таким красавцем!

«А ведь он прав», — мелькнуло у меня. Но что будет теперь со мной? Папочка Би меня сыщет, даже если я отправлюсь в перенаселенный Индокитай!

— Фил, я ни о чем таком не думал! Я понимаю, что ты тоже влип.

— Не смеши меня, дружище. На моем месте ты бы наверняка не поделился.

— Ты уверен?

— Разве я не прав?

— Прав, черт побери!

— Вот видишь, Байрон.

— Кто?

— Поэт был — лорд Байрон. Хромал немного.

— Сам ты «лорд»! Протез несчастный!

Я бросил микрофон.

Лежать было неудобно. Надувной пол спустил, и я чувствовал, как сквозь пуховой спальник в спину врезаются острые камни. Я попытался изменить положение, но от пронзившей ногу боли только застонал. Взглянув на замотанное колено, я увидел, что кровь обильно пропитала повязку. Бешеный ужас охватил меня. Я тут загибаюсь — и кому до этого дела?

Судорожно глотнув рыдание, я схватил микрофон.

— Филипп!!

Меня зовут Гитин Сидимо. (Свое имя я узнал только из паспорта.) Мне шестьдесят пять лет. Впрочем, для японца это еще не возраст.

Как я стал японцем? Это особая история.

Когда мы с Филиппом Дальски менялись телами, мы не знали еще, что Найт сворачивает дела на Ганимеде. Да, толстяк закрыл лавочку! Где-то наверху его «минералогические изыскания» были признаны не совсем законными, а чтобы миллионер, член парламента, окончательно это понял, ЮНЕСКО объявила зону копей заповедной. В общем, мне и тут не повезло: в эстафете старателей я оказался последним.

Правда, у меня были камешки. Денег как раз хватило, чтобы купить у Найта робота-носильщика. Он был уже не нужен боссу. Найт прислал за андроидом своего секретаря, но следом прилетел на Европу сам — секретарь правильно предположил, что сохранить рассудок сможет, если при сделке с рьяно торгующимся роботом будет присутствовать хладнокровный босс, и срочно дал на Землю телеграмму. Получив камни, Найт и его секретарь улетели, оставив робота новому хозяину — Банни Ферсту.

Мой однокашник посетил лечебницу для алкоголиков, где главным врачом был близкий его приятель. К доктору Губерману Банни пришел не один, а с племянником — рослым молодым человеком, недавно прилетевшим с Земли. У юноши были проблемы с алкоголем, и «дядя» весьма беспокоился по этому поводу. Доктор побеседовал с обоими и обещал помочь, хотя клясться Гиппократом не стал.

И правильно! Находясь в лечебнице, юноша сдружился с больным по фамилии Сидимо — тихим сумасшедшим, страдающим машиноманией: воображал себя роботом, бедняга. Итогом этой странной дружбы стало то, что японец полностью выздоровел! Правда, его болезнь необъяснимым образом «перетекла» в алкоголика. Доктор Губерман готов был сжевать свой диплом психиатра!

А недавно, когда я покупал себе скафандр для наружных прогулок, владелец магазина сделал мне скидку на целых пятнадцать процентов. Потом, правда, я узнал, что во всех магазинах Евробурга, торгующих космической амуницией, цены для покупателей, чей рост ниже ста пятидесяти сантиметров, значительно снижены.

Я нахожу это справедливым.

МИР КУРЬЕЗОВ

МИФ О СВЯТЫНЯХ ВЕЛИКОГО НАРОДА

К сожалению, многие из самых знаменитых американских святынь, культовых предметов и мест — обыкновенные подделки или, точнее сказать, святыни мнимые. Но простому человеку не присущи сомнения в духовных свойствах материальных тел, и поэтому святость какой-либо из этих святынь никогда не подвергалась серьезной проверке.

А проверить не мешало бы. Вероятно, самая почитаемая из американских святынь — так называемый Колокол Свободы, который, как полагают, 4 июля 1776 года звоном своим возвестил о независимости Штатов от Старого Света. Если до сих пор эта святыня и вызывала какие-либо вопросы, то все они касались деталей, мелочей и подробностей. Один автор писал, что звонарем в тот день был какой-то «старик» с белыми волосами, а знак ему подавал некий «синеглазый мальчуган», первым услышавший, что делегаты проголосовали за независимость. Более склонные к беллетристическим приемам рассказчики добавляют, что старец ударил в колокол ровно сто раз, громогласно вещая при этом: «Свобода на всей земле для всех ее жителей!» Бернард Билайл в своей «Истории зала Независимости», изданной в 1859 году, присовокупил еще одну подробность. Оказывается, «седовласый патриот» звонил в колокол под ликующие возгласы собравшейся внизу толпы, которая «с трепетной надеждой ждала подписания декларации».

Народ так влюблен в свой Колокол, что несколько лет назад группа предприимчивых граждан заказала точные копии этой святыни для каждого государства Союза (попутно заметим, что название Соединенные Штаты Америки хоть и прочно укоренилось в нашем сознании, но, строго говоря, оно не совсем верно, и, если быть совершенно точным, следует говорить «Соединенные Государства Америки»), чтобы люди, которым не удастся совершить путешествие в Филадельфию, могли почти в полной мере насладиться созерцанием этого культового предмета.

А между тем Колокол Свободы и его звон, грубо говоря, такая же туфта, как и пресловутый мифический залп «Авроры». Эту сказочку придумал молодой филадельфиец Джордж Липпард, живший в XIX веке. Он опубликовал свое сочинение в книге под высокопарным заголовком «Легенды Американской революции» и сразу же стал выдающимся мифотворцем.

Подлинная история Колокола Свободы куда прозаичнее. Его водрузили в зале Независимости в 1753 году, это факт, но нет никаких доказательств тому, что в день провозглашения независимости колокол действительно звонил. В любом случае это не могло произойти 4 июля, поскольку независимость была провозглашена двумя днями раньше, 2 июля. В колокол могли ударить восьмого числа, когда Конгресс впервые обнародовал весть о независимости, но ни в каких исторических документах об этой звоннице не упоминается. Похоже, Липпард хоть и не слышал звон, да знал, где он. Колокол Свободы действительно очень красив, но… до Липпарда никто не считал его святыней, и только сообразительный филадельфиец узрел в нем способ прославиться. В 1828 году городские власти Филадельфии даже попытались продать его на металлолом, но